Амита Деви - Час кота. Роман в стихах

Все, казалось, закончится прямо сейчас —
Странный гость явно был не формат…
Только Белый был мастер пылить всякий глаз
И бесед утонченных фанат.

Сердце Френку топила очевидная лесть,
Смазан медом был каждый пассаж.
И уже не казалась бедной белая шерсть…
Этот Белый писал репортаж!

Комплименты даря, журналист успевал
Делать видео, наглый прохвост…
И случайно, наверно, он здесь всем показал
Им заснятый когда-то курьез

С неким Рыжим. Но! Молодость, право, грешна!
Да и цвет этот часто провоцирует всех.
– Этот опыт принес и проблем, и ума.
Он закончил тогда политех.

– Да, я знаю, – ответил Франциск, —
Ты писал? Уважаю! Твой стиль близок мне.
Я бы точно за это тебе выдал приз.
Ну, а сам ты не был на столе?

– Да не я ведь едал! – заворчал журналист. —
Уж не кажется ль вам с высоты
Ваших лет, что я – ловкий и рыжий артист,
Крашусь в беленький для чистоты?

Не я выбирал мне соседа в те годы.
Селили студентов, нас, в кучу одну.
И часто бывало, что между породными
Пихали и сор, и шпану.

Мне нечем в своей родословной гордиться,
Лишь папа и мама – лингвисты.
По конкурсу шел я и с совестью чистой
В бюджете был на журналиста.

Других было много, но в комнате нашей
Один беспризорник прибился.
И тут же прославился пакостной кражей,
Чем честью своей расплатился!

И Белый опять перечислил подробно
Все факты минувшего времени в Лету…
Франциск вспоминал его тоже охотно,
Особенно баечку яркую эту:

«Сложились однажды у нас времена:
Нас было так много, что не перечесть.
А трапеза наша была так скудна!
Да… И порой было нечего есть.

Закончились сливки и корм дорогой,
Мы стали питаться непонятной едой.
Я долго держался! Страдал больше всех!
А ты, Эрик Рыжий, запачкал свой мех!

Клянусь! Я держался и был молодцом,
А кто-то не склонен быть честным лицом!
Мы всерьез обсуждали его воровство.
Порою он вел себя, как существо,

Которому двери и окна – пустяк.
Он мог разодрать самый жесткий косяк.
На нем очень крепко бесстыдник сидел,
Нам всем не казалось – он явно сдурел!

Но дальше что было, ни капли не вру!
Говорит: «Веришь, Белый, я тут отопру!»
И тут же передними ручку нажал,
А задними дверь по привычке держал.

И она поддалась! Вот, на кухне шустряк:
Сосиски терзает пушистый маньяк!
Я был голоден! Но, право, к нему не пошел!
И он в одиночку их лихо уплел…

Мой гнев не унял его дикую прыть…»
– О, мистер Белый, могу ли спросить,
Вы все записали? Я прав или нет?
Не бойтесь в Котьюбе озвучить сюжет,

Лишь теги продумайте, впрочем, вы – ас,
Пишите, пишите… на благо всех нас.
– Кстати, снимок гуляет сейчас в соцсетях,
Как висит он с сосиской в зубах на дверях! —

Вставил лепту известный британец Барон.
Он смеялся, и вторили ему в унисон
Бенгал Бемеве да подружка его,
Оголившая в породистых пятнах брюшко.

Мистер Белый тактично убрал объектив,
А потом попросил принести молоко.
Ожидали иные, что он даст эксклюзив,
Но он в мыслях ушел далеко-далеко.

Он сидел – странный гость, среди шума один,
Иногда протирая подбитый смартфон.
– Не похоже, что Белый – простой семьянин, —
Френку в ухо шепнул компаньон.

Бонифаций был прав как всегда. Френк молчал.
Ни к чему журналиста без дела тревожить.
Да и творческий, право, его потенциал
При желании мог он спокойно умножить…

…Старый Френк все не спал, вспоминая дела
И предания той старины… Утро шло,
А бессонница в позднее утро стекла
Да в прибрежный песок золотой.

Если Френк спал теперь, внукам байки раздавши,
То Саманте давненько не шел сладкий сон,
Потому что не знала она, как жить дальше —
Ее целей был сбит эталон.

Не сложились карьера и семейное счастье.
Брак развален давно, отношений все нет.
И ошибки минувшего не разукрасить,
Как ни тянет, на радужный цвет.

Дети быстро росли, ей пришлось осознать,
Что придатком ей быть надоело. Где смысл?
Но недавно она в одном блоге читать
Начала про захватчиков крысьих.

Все ж не внове о местных разборках порой
Узнавать в безопасной квартирке.
Только было теперь далеко не смешно,
Даже страшно, считать в кошках дырки.

Ей все больше держать свой характер горячий
Под вниманием папочки было отвратно.
Захотела Саманта стать солдатом удачи,
Пусть пока, в своем роде, нештатным.

Нет, не в СПА эта дерзкая кошка торчала,
Не наряды меняла в гулянках с дружками,
А в далеком и скрытом от взглядов бунгало
Мир хлестала своими постами.

Ни о чем Френк не знал, спал на пляже невинно.
Так Саманта о нем завсегда полагала
И держала язык свой и взгляд в дисциплине.
Преуспела она в том немало.

Так спокойно (лишь с виду) проводила графиня
Время с детками в их безмятежности сладкой.
Крошка дочка и три подрастающих сына,
Не видали, как мама украдкой,

Да с печалью в глазах к ним в ночи тихо ходит,
Одеялки вокруг малышей поправляя.
И под Млечным Путем силует благородный
Охранял их, с зарей исчезая.

И не знала она, как им все рассказать,
Подготовить семью к расставанью.
И, обняв малышей, эта гордая мать
Тихо пела о власти желаний.

Небо, море, песок, ветер в пальмах высоких…
Разливается берег в алой вишне зари.
Истекает сквозь пальмы земляничным намеком,
Проникает восторгом живым.

Всюду взору услада, сердцу милая жизнь!
Мелким шагом тихонько идет
Даже время, замедлив свой механизм.
Не спеша, солнце алое ждет.

А средь света его эльфы ищут нектар
Вечной молодости и красоты…
Добродушно им внемлет Луны аватар,
Не стесняясь своей немоты.
***
А пока все по-прежнему в жизни семейства.
Будни тихо идут, вот их фотоальбом:
Материнская доблесть, жемчуга малолетства,
Чей-то ангельский, видимо Мистика, сон.

Каждый день надо есть, мыться и обучаться
Всем наукам, что кошкам полезно узнать.
Иногда тяжело маме с ними справляться
И приходится дедушку звать.

На каких-то далеких, как чужих, фотоснимках
У Саманты целует лапки спереди, сзади
Ее славный Барон да в объятьях с бутылкой —
Детям сказано всем – лимонада.