Алексей Хворостухин - По дороге во сне

Вскоре мысли, считавшие своим долгом доказать, что увиденное в глубинах собственного сознания всего лишь эпизод зачастую случавшихся сновидений, исчезли в пламени необузданного желания вновь посетить те неизведанные просторы.

Прошла неделя после необходимого эпизода естественного сна. Кейдан вновь начал принимать лекарство, продолжая свое исследования. Всё время, прошедшее с момента пробуждения, мысли о необходимом риске, продолжали бороздить среди возможных вариантов. Из раза в раз, кандидатуры, выставленные на умножение риском, теряли смысл за ненадобностью рискованных шагов. Но мысли не хотели отступать, напротив, они крепли в своих желаниях, теряя при этом возможность найти нужный ответ.

Спустя две недели, решение всё также оставалось в темноте. Прием лекарства продолжался, и на десятый день вновь появилась головная боль. Симптомы продолжались три дня и с наступлением четвертого полностью исчезли, оставляя после себя небывалую легкость полета мыслей. Подопытный, в одном лице с ученый ставящим эксперимент, решил его не прерывать в связи с повторным эпизодом патологии. Причиной такого безрассудства стала возможность проявить в своей работе желанный риск, являющейся по завету ключом, отпирающим неведомые двери. Риск, приложенный к трем дням, сопровождающимся головной болью, не оказал желанного эффекта, но быть может выполнил один из многих пунктов требующих рискованных решений.

Последующие дни протекали в небывалой работе фантазии. Подобное уже случалось, и причиной для этого также выступала головная боль. Но по сравнению с первым случаем, новый эпизод имел более детальное представления явившихся фантазий.

Вновь вооружившись ручкой и блокнотом, Кейдан стал воссоздавать всё то, что явилось ему в воображении.

Сначала мысли, как робкие создания, касались лишь маленьких деталей, создавая по чуть-чуть наполнения всевозможных миров. То были лишь кусочки от полноценной картины, проявившей себя спустя несколько дней, вновь воспылавшей работы фантазии. Маленькие детали раскрыли под собой невероятно огромные миры, внутри которых, прятались разные условности, присущие той или иной вселенной. Так, в одном из миров, существовала условность, заключающаяся в невообразимом холоде, покрывающим всю местность, где жили существа, адаптировавшиеся к такому суровому природному явлению. У них не было выбора, где существовать, поэтому единственное что им оставалось – это улучшать то, что они уже имеют. Каждый день в том мире, существа, обладающие антропоморфным видом, проводят в созидание лучших условий. Они создают города, строят дома внутри границ этого города, наполняют их разной атрибутикой и необходимыми предметами, позволяющими существовать в лучших, доступных условиях. Так они проживают год за годом, пока природа не усугубляет ситуацию, делаясь еще более злее к своим единственным обитателям. Тогда жители повторяют всё вновь и вновь, урезая при этом возможности своей жизни. Они уже не могут выходить на улицу, не могут видеть своих сородичей, не могут поговорить, не могут даже спокойно вздохнуть, ибо над ними нависла могущественная сила, не позволяющая действовать так как им захочется.

Этот мир, холодный и пугающий, был первым возникшем в голове Кейдана. Он перенес его на бумагу, пытаясь выцепить все пылающие ярким светом детали. Кейдан хотел увидеть в них нечто способное навести на то, о чем он думал последние недели. Его желания пыталось отыскать, в открывшихся деталях, намеки, подсказывающие как можно применить рискованные шаги.

На следующий день, холодные следы стёрлись, впуская другие миры. Его детали угасли, поджигая новые подробности необъятных вселенных. Каждый день новые подробности заполняли пустующие страницы блокнота. На первой странице красовался холодный мир, полностью покрытым льдом. Затем, словно противоборствующая ей сила, появился мир, где жара уничтожила почти всё, оставляя своему населению, состоящему полностью из людей, единственный способ пропитания. Этим способом был каннибализм, и он лежал в основе всех поселений, существующих в этой вселенной. Люди пожирали друг друга чтобы выжить. Они съедали самых сильных в своей деревне, ибо считали, что мощь и природная сила доступная только им, после поедания, перейдет в их владения.

Эта вселенная открылась на второй день работы фантазии, а на третей уже исчезла, впуская новый мир. Им оказалось место, заполненное водой.

Бесконечные просторы вмещали в себя толщи воды, на дне которой, раскинулись необъятные города, с жителями похожими на осьминогов. Они жили в рамках своего населенного пункта, никак не соприкасаясь с другими городами, стоящими по соседству. Существа эти занимались исключительно строительством, возводя новые здания, истинные цели которых, плавали на туманном берегу практичности. Они строили их сотнями, и большинством из них были здания, чей способ применения читался как открытая книга. Это были храмы, внутри которых восседало божество, вырезанное из камня и похожее на всех существ, заполняющих города под тоннами воды. У их главного объекта для поклонения была черная чешуйчатая кожа, крылья за спиной, красные глаза, свисающие щупальцы с подбородка непонятной головы, и ко всему прочему, вокруг него словно витало чувство страха, необузданного ужаса, сковывающего любого, кто на него посмотрит. Для местных жителей это было божество придающие им сил работать. Оно было идолом способным на всё, что возникало в головах существ, молящихся его могуществу. Помимо храмов, возникающих каждый день, также появлялись разные здания. Высокие и больше, маленькие и низкие, средние, прекрасные и ужасные, с легко читаемым применением и полностью закрытые от любых догадок, касающихся доступных функций. Города росли ежеминутно и это было главной задачей обитающих внутри существ.

Перенося детали этой вселенной на листы, Кейдан прочел в ней вдохновения, вызванное одним небезызвестным автором. Он видел в своем повествования явные отсылки к его творчеству, что заставило усомниться в ценности своих фантазий. Кейдан задумался о их качестве, видя внутри возможное подражание, а не искренней полет, берущий начало где-то глубоко в свободе, царившей в голове.

К четвертой возникшей вселенной, Кейдан отнесся с легким оттенком недоверия. Он всё также записывал детали, переносил все доступные элементы на бумагу, но воспринимал их уже не с таким ярым восторгом.

Все миры, возникающие позже, воспринимались точно также. Каждая деталь записывалась, но делалось это скорей из-за желания усомниться в собственных догадках. Кейдан думал, что ошибся, или точнее сказать хотел, чтобы ошибся. Ведь однажды, примерно на двадцатый день, в голове возник образ циклопического города, в глубинах которого, хранились недоступные абсолютно никому знания, включающие в себя хронологию возникновения и существования этого города. Все события, описанные в тех книгах, лежащих в огромных библиотеках, велись исключительно вокруг необъятного пласта информации, хранящегося в самой истории этого города. Она бесконечно накапливалась, начиная с момента возникновения города. Местные жители записывали абсолютно всё. Записывали результаты проделанных исследований, открытия, догадки, научные роботы, художественные труды, историю, биографию отдельных личностей, состояния населения, состояния природы и многое другое. И для Кейдана, живущего в аналоге этого мира, подобное открытия должно было выглядеть как неприметный аспект, но был момент, выделяющий тот мир от мира, где Кейдан жил по-настоящему. Вселенная, где находился город, хранящий внутри несметные богатства информации, был колыбелью цивилизации. Он продвинулся на много тысячелетий вперед, и вся его история была записана и спрятана, смиренно ожидая своего создателя. Он явится извне и получит информацию, с помощью которой увеличит свое могущество.