Зосима Тилль - Схемотоз де Моску́ / Грехи против

Он присел и закурил. Табак сделал своё дело, дым потихоньку вытеснил напряжение и оставил в сухом остатке лишь чувство нечеловеческого голода и усталость. Студеника выбросил хабарик в урну, вошел в подъезд, на лифте поднялся на этаж. Долго искал в чемодане ключи. Наконец-то открыл замки… В квартире после похорон ничего не изменилось. Это радовало и подсознательно вселяло некоторую уверенность в завтрашнем дне. «Хотя бы здесь всё без изменений». Макс закатил чемодан в спальню, умылся проточной водой, причесался старой, отцовской ещё расческой и направил свои стопы в присоветованное заведение, своей вывеской больше смахивающее на название жевательной резинки.

Удобно расположившись за столиком в дальнем тёмном углу, Максим заказал себе сто пятьдесят граммов виски, тушёную баранину, овощи-гриль и расслабленно начал анализировать то, что по дороге пытался вложить ему в голову Митрошин.

По всему получалось, что, пока Максим в Казани упорно, кирпичик за кирпичиком стоил своё дело, Вовка сразу же по окончанию института отправился искать счастья в Москву. Работы по специальности, естественно, не нашёл. Не то было время, не архитектурное. И, как многие тогда, устроился куда брали. А именно, продавцом в палатку. Там и нашёл себе разведёнку с ребёнком по фамилии Непейпиво, с которой позже еле расплевался, там и столкнулся впервые с бандюками, называвшими себя околостроительным понятием «крыша». Может, потому что почувствовал за ними реальную силу, а может, на подсознательном уровне сыграло образование архитектора-строителя, но вскоре Митрошин перешёл на работу в «сферу безопасности». В самом уродливом её виде а-ля «лихие девяностые».

Жить «по понятиям» Володьке оказалось близким. Разборки, «бабки», стрелки чуть не проглотили Митрошина с потрохами, однако он вовремя спрыгнул и в материалах уголовного дела профигурировал лишь в качестве свидетеля. После громкого процесса его «контора» приказала долго жить, оставив под Вовкиным покровительством несколько строительно-монтажных управлений и наработанные за годы полукриминального бизнеса связи.

Так бы и не вписался к тому времени уже Владимир Алексеевич Митрошин в наступившие «сытые нулевые», если бы не пресловутый Ковальчук, посоветовавший ему объединить подконтрольные СМУ в единую фирму «СДМ-строй», войдя в состав её учредителей со своим «СтройНИИПроектом». Худо-бедно, но партнёры строили типовое жильё и с хлеба на воду не перебивались. Тем более что цены на московскую недвижимость, благодаря усилиям тогдашнего московского градоначальника, «скакануть» успели в разы.

Так и продолжалось до тех пор, пока Ковальчук не решил и сам двинуться во власть. На Совете директоров «СДМ-Строя» общий бизнес было решено разделить. Свою долю Ковальчук резвенько продал и через некоторое время всплыл в очень высоком кресле городского стройдепартамента. К его чести, бывшего компаньона он не забывал, подкидывал изредка выгодные подряды, но деньги это были уже не те. К тому же и сам Ковальчук требовал за свои услуги откаты.

Так бы и сгинул Владимир Алексеевич Митрошин, если бы в один прекрасный день всё тот же одиозный Ковальчук не вызвал его к себе и не предложил поучаствовать в конкурсе на строительство административно-гостиничного центра с апартаментами и торговыми площадями в самом сердце столицы. Предыдущий застройщик дело успешно завалил. Кресло с седалищем Ковальчука, в связи с этим входило в ощутимый резонанс, и нужно было срочно искать выход из сложившейся ситуации.

Для того, чтобы войти в долю, Вовке было необходимо выполнить «всего» два условия. Первое – реорганизовать полуразвалившийся и трещавший по швам «СДМ-Строй» в презентабельный и респектабельный «СДМ-Девелопмент». И второе – найти экономически выгодный давним партнёрам по схемотозу проект постройки этого самого пресловутого центра. И если с первым Митрошин, пускай и вложив в дело все свои оффшорные накопления, но благополучно справился, то со вторым пунктом у него возникли определённые проблемы.

В Москве его достаточно хорошо знали и потому доверять как-то не торопились. Володька принялся истово шерстить все свои завязки и связи, и в конце концов вышел на Макса с его казанским архитектурным бюро, которое и должно было выступить локомотивом поезда Володькиной жизни в его фешенебельное светлое будущее.

По всему получалось, что Митрошину нужна была «канарейка за копейку», и роль этой «трясогузки» была уготована Максу. Естественно, что Володька успел навести самые широкие справки. Отсюда и его осведомленность о всех деталях Максимовой жизни. Что же… Большие деньги здесь заработать у Макса вряд ли получится, это было ясно, не выезжая из Казани. Но перспективы засветиться в столице, получить входной билет на московский рынок манили нещадно.

Далее мысль сама по себе не шла. Заказанные ранее виски и горячее успели закончиться, а аналитический процесс упрямо требовал дальнейшего орошения и подпитки извне. Максим уже минут десять как пытался разрешить сложную для позднего столичного вечера дилемму – заказать себе ещё или попросить счёт и развеять себя прогулкой на свежем воздухе, как вдруг…

– Мущщина! Мущщина-а! Да, да… Я к Вам обращаюсь! – над плечом Максима навис не очень трезвый женский силуэт. – Джентльмен, угостите даму спичкой!

– О! Привет, красавица! Вот только тебя мне сейчас и не хватало! – с удивлением на грани сарказма тут же отреагировал Максим. – В ротик берёшь? В попку даёшь?

– Мущщина! Что Вы себе позволяете? – протягивая гласные и играя в возмущение, ответила незнакомка.

– Ох, и трудно же тебе в жизни придётся, – философски заключил Максим, сочтя попытку съёма его скромной персоны законченной.

– Вообще-то, сближает людей не секс, я считаю. И не постоянное присутствие рядом, – неожиданно нашлась женщина. – Людей сближает соприкосновение их душ. Даже если они на расстоянии.

– Соприкосновение душ – это, конечно, хорошо, – не нашел ничего лучшего как в ответ заметить Максим. – Но только если перед этим они в этот самый душ и сходили.

– Ну почему же вы, мущщины, все такие, а? Почему вам вечно всё опошлить надо?

– Пошлость – это, по меткому определению солнца русской поэзии, то, что пошло в народ. Я же предлагаю не в народ, а в душ, – неожиданно даже для самого себя срезонировал Максим. – А то иные души, после того как всплывут, воняют очень. По привычке, что ли…

– Ну, в душ так в душ! – бодро закруглила на своём уровне беседу незнакомка. – Ну что, куда? К тебе? Ко мне? Только возьми ещё выпить, чтобы обошлось без катастрофы, ладно? Официант! Литр виски с собой и счёт. Мущщина платит! Я права, милый? – спросила она порядком уже захмелевшего Макса, и сама за него же ответила: «Права, конечно права! Я всегда права!»