Виктор Венцель - Сингуматор

Хайни уехал на другой конец города по делам, загоревшись покупкой как-то очередной чрезвычайно древней глупости, Катрин увязалась за ним. Урсула поглядела на часы, прежде чем заниматься уборкой – так или иначе, но в ее распоряжении было по меньшей мере, несколько часов, прежде чем муж и дочь вернуться домой. Можно будет выйти на прогулку, сходить в кино или съездить в ресторан, если погода не испортится.

Урсула протирала полки влажной тряпкой, напевая себе под нос, когда пронзительный звонок их домашнего телефона – вот уж, и правда, большая редкость, – разрушил атмосферу тишины и спокойствия, которая царила в их доме. На домашний им звонили крайне редко. Этим номером пользовались только социальные службы, вроде больницы и школы, да родители Урсулы. Большинство людей считали такой телефон настоящим атавизмом и реликтом давно прошедшего времени, и просто игнорировали его. Именно поэтому звонок сразу же привлек ее внимание. Было в этом что-то необычное, ненормальное, исключительное. Да и кому придет в голову звонить на него вечером, еще и в выходной день? Она встала на цыпочки, пытаясь дотянуться тряпкой до верхней полки и не уронить ни один том на себя.

Звонок прозвучал еще два раза, затем раздался громкий щелчок – это заработал автоответчик. Бежать вниз с грязными руками – то еще удовольствие. Пусть лучше оставят сообщение, и она им перезвонит. Она снова замурлыкала мелодию себе под нос, балансируя на маленьком стуле – высота полок в этом месте была для нее слишком высока.

– Вы позвонили Хайни и Урсуле Воттермах, – голос Хайни, записанный на пленку, звучал, как всегда, иронично, – К сожалению, мы сейчас слишком заняты, чтобы ответить вам. Заняты друг другом, если что. Поэтому, оставьте свое сообщение после сигнала. Мы вам обязательно перезвоним. Если захотим.

Она услышала, как запись голоса прервалась, и последовал гудок. Пронзительный и громкий – он всегда напоминал ей сигнал будильника. «Нужно сменить эту глупую ленту, – думала Урсула, вытирая тряпкой пыльные ладони, – Просто удивительно, как Хайни с его тягой к серьезности еще не подумал об этом».

– Фрау Воттермах, это помощник комиссара полиции Кристиан Даттмар, – голос, усиленный динамиками автоответчика прозвучал громче пистолетного выстрела, и был таким же убийственным. Она застыла на месте, чувствуя, как стул под ногами дрожит. Сверху сорвался увесистый фолиант и хлопнул ее по затылку, – Если вы дома, то возьмите трубку. Мне нужно вам сообщить одну трагическую новость. Примите мои соболезнования…

***

– Машину занесло, когда Хайни выезжал на объездную трассу. Дорога там – настоящий серпантин. Она еще не успела высохнуть после ливня две ночи назад. Это один из самых сложных участков, фрау Воттермах, – голос Кристиана был сухим, профессиональным, успокаивающим, а на лице было написано сострадание, – Только за прошлый год там произошло более тридцати аварий. Чаще всего, водители успевают затормозить перед оградительными щитами на повороте, но…

– Но не Хайни, – она услышала свой голос, но воспринимала его, будто со стороны. Стакан воды в руках дрожал, пуская рябь по прозрачной глади. Она видела свои тонкие белые пальцы.

Где она сейчас? Кажется, она нашла в себе силы вызвать такси, накинуть пальто, приехать в отделение полиции, встретиться с этим Кристианом Даттмаром. Что он говорил ей вначале? Она не помнила этого. Пленка автоответчика в ее голове была разорвана и смята. Кто встретил ее? Кто ее проводил в этот кабинет?

Кабинет. Она убирала кабинет. Кабинет у них дома. Кабинет Хайни с затейливыми картинами и множеством книг. Она не дома. Здесь так светло. Где она? В полиции? Который час? Разве Хайни и Катрин не должны были вернуться?

Мысли двигались медленно и лениво. Ледяная корка, серебрившаяся в груди Урсулы, мешала выпустить воздух. Кружилась голова. Еще немного, и она потеряет сознание.

Она вздрогнула, словно кто-то влепил ей пощечину. Сознание медленно соскальзывало в бесконечную черную прострацию, которая вращалась где-то на самом дне мироздания. Еще немного, и она утонет в ней, как в болоте.

Смерть близких никогда не может восприняться сразу. Это то, с чем человеческий рассудок не может совладать, не желает понимать и принимать, как данность. Сперва малыш Томми, потом Катрин и Хайни – вся основа ее жизни, весь смысл последних одиннадцати лет. Она потеряла все.

Урсула содрогнулась. Пальцы, сведенные судорогой отозвались тупой болью, но она так и не сумела разжать ладонь.

– Но не Хайни, – повторила она упрямо.

– Но не Хайни, – вздохнул Кристиан, смерив ее взглядом, – Я сожалею, фрау Воттермах. По предварительной версии следствия, он просто не справился с управлением и не успел затормозить. Может быть, превысил скорость, а на такой трассе, как объездная, это слишком опасно. Машина вылетела за пределы трассы, пробила ограждение и…

Урсула слышала в его словах грохот аварии. Крик Катрин. Вопль Хайни. Скрежет металла и скрип камней. Шум воды.

– Какова высота обрыва?

– Более ста метров. Вы же знаете, что там, пересекая Глекнер, протекает Корк – река, которая идет через весь город, чтобы влиться в море. Место там опасное, стены – отвесные, а снизу – камни.

Вода в стакане теперь превратилась в бушующий водоворот. Лицо Урсулы дробилось на тысячи мелких отражений, в глазах каждого из которых она читала бесконечный ужас. Осознание приходило медленно, а шок, все еще, был слишком силен. Она плавала в собственном оцепенении, воспринимая слова помощника комиссара, как шум ветра или дождя – во всяком случае, улавливала в них не больше смысла.

– Мне тяжело говорить об этом, фрау Воттермах, но Катрин… – он сделал паузу, пытаясь подобрать нужную фразу, – Она погибла сразу же. Смерть была мгновенной. Мы смогли разрезать крышку и бампер, чтобы вытащить тело. Машину смяло почти напополам. При таком столкновении это не редкость. Сейчас на месте аварии работают наши специалисты – мы дадим вам знать, когда понадобится помощь при опознании. Понимаю, как глупо это звучит, но эта фикция необходимая…

Стакан превратился в маленький мир, где вспыхивали и гасли огоньки, гибла и зарождалась жизнь. Круги на воде – только судьбы мира, брошенные в самый водоворот. Она почувствовала, как по щекам текут слезы.

– Тело вашего мужа мы так и не нашли. Скорее всего, его выбросило в момент аварии через разбитое лобовое стекло, на пороги в Корке, а после отнесло течением. Наши ребята ведут поиски. Мы будем искать, фару Воттермах, пока не найдем, вы слышите меня?

Вода отражала слова, которые прыгали по ее поверхности, как плоские камушки, чтобы растаять в глубине. Такая же вода течет в Корке. Такая же прозрачная, такая же холодная, такая же безразличная ко всему. Трупы Хайни и Катрин медленно опускались на дно стакана в ее ладонях. Она всхлипнула, зажмурила глаза, а когда открыла их, видение успело растаять.