Сергей Изуграфов - Масамунэ и Мурамаса. Детективная серия «Смерть на Кикладах»

– Зачем? Вы хотите отомстить?

– Я? – отпрянув в ужасе, воскликнул «Хотэй». – Благородный господин, я не в силах обидеть и мухи. Я простой столяр! Где мне тягаться с ронином, владеющим боевыми искусствами!

– Тогда зачем вы запомнили имя?

– Дядя много раз рассказывал мне, как к нему в мастерскую несколько лет назад приходил сам кенсей Мусаши, и они провели целый вечер в беседе. После чего Миямото Мусаши вырезал для него из дерева фигурку богини Каннон, которой расплатился за полировку меча. Мой дядя верил, что кенсей придет снова, и просил меня назвать ему имя своего убийцы. Его последние слова перед смертью были: «Меч Миямото Мусаши способен уничтожить Зло!»

– Она сохранилась? Эта статуэтка? – помолчав, спросил самурай. – Я могу взглянуть?

– Да, конечно, – поклонился столяр. – Она все десять лет хранится в доме в токонома . 14 14 Специальная ниша в доме для хранения важных свитков и фигурок богов – прим. автора Если благородный господин соизволит подождать, я сейчас ее вынесу. Может быть, господин зайдет в дом?

– Я подожду здесь, снаружи, – сказал Мусаши, покачав головой. – У вывески.

Самурай остался на улице, по которой все шли и шли путники, а столяр быстро исчез в глубине дома.

Статуэтку богини Каннон, богини милосердия, Мусаши резал для мастера-полировщика несколько дней, пока тот в свою очередь полировал и затачивал его катану. У Мусаши тогда попросту не было денег, чтобы оплатить работу мастера. Но тот, верный своим убеждениям, согласился принять в счет оплаты деревянную статуэтку. К тому времени Мусаши уже вырезал несколько таких статуэток, оставив их в разных монастырях и святилищах, но эта, что была отдана в счет уплаты за полировку, пожалуй, получилась самой удачной.

Мусаши вспомнил, как «полировщик душ» осторожно принял тогда его меч, правой рукой взявшись за рукоять и положив клинок на левый рукав своего кимоно.

«Я не вижу трещин, глубоких зазубрин или следов от ударов на кромке. Состояние клинка более чем удовлетворительное, хоть и не безупречное, – после паузы произнес тогда мастер, внимательно изучив катану. – Вижу, что вы не пускаете меч в ход по любому поводу. Есть лишь лёгкие следы от скользящих ударов, но я уберу их мягким шлифованием за несколько дней без ущерба для клинка. У вас отличный меч! Отполировать ваш меч – честь для меня!»

Они действительно провели потом весь вечер в разговорах о мечах и современных нравах. В конце разговора «полировщик душ» заметил, глядя на меч Мусаши: «Если самурай правильно понимает, зачем ему нужен меч, тогда его меч становится совершенным. Всмотревшись в такой совершенный меч, легко различить священный свет, дух мира и спокойствия…»

Из задумчивости ронина вывел громкий возглас: кто-то на улице выкрикнул его имя.

– Миямото Мусаши! Я Мусо Гонносукэ! Вызываю вас на поединок!

Ронин резко обернулся и увидел у входа на постоялый двор, где они ночевали, рослого самурая, вооруженного, помимо мечей, еще и гладким деревянным шестом дзё. Рядом с самураем, назвавшимся Мусо Гонносукэ, стояли растерянная старуха-хозяйка и заплаканный Йори. Улица сразу опустела, как по волшебству.

– Учитель, он меня обманул! – с обидой, сквозь слезы, выкрикнул Йори. – Он сказал, что он ваш старый друг! И даже знал вашего отца!

– Не плачь, Йори, – спокойным и ровным голосом ответил Мусаши, внимательно наблюдая за самураем. – Беги, немедленно собирай вещи, мы уходим сейчас!

Ученик кивнул и мгновенно скрылся.

– Я действительно знал вашего отца, Мунисая, – доброжелательно подтвердил самурай с поклоном. – Более того, я сражался с ним, и он победил меня. Теперь же я хочу сразиться с вами: моя техника владения дзё против техники самого Миямото Мусаши! И я не солгал: я не враг вам!

– В таком случае, если вы сражались с моим отцом, считайте, что вы видели и мою технику, – беспечно пожав плечами, все так же спокойно ответил ронин. – Потерпели поражение тогда, потерпите его и сейчас. Я не вижу смысла в нашем поединке.

– Как «Миямото Мусаши»? – с замиранием воскликнул за спиной у ронина вернувшийся со статуэткой Каннон владелец столярной мастерской. – Вы и есть кенсей Мусаши?!

– Да, это мое имя, – слегка отстраненно ответил столяру ронин, не поворачиваясь к нему, а по-прежнему внимательно наблюдая за каждым движением Гонносукэ, шаг за шагом подбиравшегося все ближе, держа шест наперевес. – Еще раз повторяю вам: я не вижу смысла в нашем поединке!

– Я много лет упражнялся с дзё в школах Катори и Касима! – настаивал самурай, всем своим видом демонстрируя решимость немедленно начать схватку и делая еще один шаг вперед по мере того, как Мусаши медленно отступал к прилавку мастерской. – Моя техника совершенна! Я смогу победить вас, и тогда ничто не помешает мне самому основать школу!

С последним словом Гонносукэ бросился в атаку, выбросив далеко вперед вибрирующий шест и пытаясь нанести им сильный удар противнику прямо в солнечное сплетение. Но за секунду до этого, Мусаши успел подхватить с полки столярной мастерской деревянный боккен и заготовку для лука. Отскочив в сторону, он молниеносно отбил шест боккеном, а заготовкой для лука, зажатой в правой руке, тут же нанес такой сокрушительный удар по голове нападавшего, что тот, мгновенно потеряв сознание, выронил шест и упал навзничь в уличную пыль. Поединок закончился в одно мгновенье.

Попрятавшиеся было прохожие и местные жители с любопытством стали высовывать головы из окон и дверей ближайших строений.

– Занесите его в дом, – распорядился Мусаши, обращаясь к совершенно растерявшемуся столяру. – Иначе на улице его ограбят. Он жив, просто потерял сознание. Скоро он очнется и будет вам признателен за то, что вы проявили о нем заботу.

– Миямото Мусаши! – продолжал ошеломленно бормотать «Хотэй», не двигаясь с места, – сам Миямото Мусаши!

– Вам придется зашлифовать след от удара шестом на этом боккене, – продолжил ронин, возвращая в мастерскую оба «орудия», что он позаимствовал с полки. – Приношу вам свои извинения!

– Нет, нет! – словно очнувшись, воскликнул столяр, – Я буду счастлив, если вы возьмете этот боккен от меня в подарок! У меня есть еще два дня, я успею изготовить другой! И я не возьму с вас никаких денег! Подумать только: сам Миямото Мусаши! И где?! В моей мастерской!

– Хорошо, – подумав, ответил Мусаши. – Тогда, к концу следующей луны я снова пройду здесь. К этой статуэтке Каннон, что вы держите в руках, я сделаю для вас статуэтку еще одного божества, и я уже знаю, какого!