Ник Никсон - Жажда. Тёмная душа

– У него начались спазмы глотательных мышц. – объяснил врач. – Теперь только внутривенно.

– А это пройдет? Он сможет сам пить и есть?

– Сейчас вопрос в том, выживет ли он вообще.

Вся правая часть головы Ромки была перебинтована. Удар пришелся в затылок. Три дня он лежал без сознания, изредка приходя в себя и совершенно не понимая, кто он и где он. Витька никогда не забудет, как смотрел ему в глаза, а у Ромки зрачки разъезжались в разные стороны, будто мышцы, их удерживающие, потеряли всякую связь друг с другом.

Витьке с большим трудом удалось уговорить Опера выделить воду для приглашения кремлевского врача. Хирург, почтенный пожилой мужчина, долго обхаживал Ромку со всех сторон, мял ему голову, простукивал, постоянно что-то тараторил про себя. Из всех слов Витька разобрал только: «Закрытая ЧМТ», «Кровоизлияние», «Мне бы МРТ». Хирург заключил, что у Ромки отек мозга, и его нужно срочно прооперировать. Операция стоила дополнительной воды, которой у Мида просто не было. Тогда Витька отдал врачу все личные запасы топлива, припасенные для особого случая. Ромка пострадал по его вине, и Витька был готов на все, лишь бы его спасти.

«Будем делать декомпрессионную трепанацию, чтобы снизить давление внутри черепа. А дальше курс диуретиков и… как сам справиться».

На помощника денег уже не было, поэтому Витька вызвался помогать сам. Операция длилась несколько часов. Хирург сделал надрез кожи в районе правого виска, рассек мышцы, затем началась самая жуткая процедура, которую Витька когда-либо видел. До сих пор ком подкатывал к горлу от воспоминаний. Сделав дырку в черепе, хирург установил дренаж для выпуска лишней жидкости, забинтовал и выписал лекарства. На следующий день Ромка очнулся, всех узнал, и даже помнил обстоятельства случившегося перед травмой. Хирург назвал это хорошим знаком. Какое-то время Ромка даже шел на поправку, но потом началось ухудшение.

– Услышал твою болтовню во сне, – медленно произнес Ромка, слегка улыбнувшись краешком рта.

– Подслушиваешь, жук, – Витька по-дружески похлопал его по плечу. – Ну, ты как?

– Супер, чувствую себя превосходно.

Другого ответа Витька и не ждал.

– Доктор, у меня же все хорошо?

– Нормально, – сухо ответил Горский. Пройдя мимо Витьки, врач шепнул ему на ухо. – Не говори.

– Значит, удачно все с тем движком? – спросил Ромка.

– Да, пришлось немного попотеть, но это ерунда. На приёмке сказали, что лучше, чем с завода.

– Круть.

– Все благодаря тебе. Ты подсказал, где его искать.

– Семка не подкачал?

– Он справился.

– Так, гляди, место мое займет.

– Ты мой напарник. Как поправишься, снова вместе пойдем искать всякую хрень на продажу, убегать от тварей и мародеров – все как ты любишь.

– Даже с одним глазом, я найду больше хрени, чем ты.

– Не сомневаюсь, – Витька крепко сжал его ладонь.

– Мы еще с тобой до Красногорска смотаемся, – сказал Ромка одухотворенно. – Ох, сколько добра там лежит нетронутым. Может, и топливо найдем…

– Как встанешь на ноги, сразу поедем. Обещаю.

– И пусть Опер только вякнет про свои инструкции… Возьмем бензовоз, вернемся с полной сигарой. Разбогатеем.

– Обязательно.

Ромка закашлялся. Его стошнило.

– Доктор, можно мне еще вашего укольчика? – попросил он трясущимися губами. – Очень больно.

– Сейчас.

Горский ушел за ширму. Витька вошел следом. Отломив кончик стеклянного пузырька, порезав при этом палец, врач отчужденно наполнил шприц.

– Осталось всего три ампулы морфина. Завтра я уже не смогу купировать его. Закончились кальцеблокаторы, которые дал хирург. Еще по списку ты так и не принес глюкокортикоиды и витамины. Без этих лекарств он…

– Я облазил все аптеки в Кольце. Ничего нет.

– Тогда все это бесполезно. Мы только его мучаем…

– Не говори больше ничего. Я найду. Завтра же, поеду за МКАД, там посмотрю.

Горский поднял пустую ампулу из-под морфина, покрутил в руке.

– Урки все растащили в первые годы, кололи себе в удовольствие. Ты ничего не найдешь.

Красные глаза врача смотрели по струне точно Витьке в глаза, и не было в них ни толики смущения.

– Я не позволю ему мучиться. Он же мой напарник. Он человек.

– Я могу все закончить, – Горский посмотрел на три оставшихся ампулы. – Если вколю сразу все, его сердце не выдержит.

– Ты этого не сделаешь. Он хочет жить.

– Это не жизнь, а мучения.

– Это его выбор.

– Нет. Это твой выбор.

Витька и Горский вернулись к постели Ромки. Врач сделал укол, Ромка расслабился и стал снова уплывать в сон.

– Если что, я всегда здесь…, – сказал Горский уставшим голосом.

Витька вытер Ромке пот со лба. Горячий.

– Я говорил с Опером насчет тебя. Ты можешь выбрать позывной. Заслужил.

– Нет, – прошептал Ромка.

– Ты же хотел.

– Передумал. Буду как ты. Самим собой.

Ромка заснул. Витька уже собирался уходить, как вдруг напарник резко открыл единственный глаз, схватил его за руку.

– Не сдавайся, слышишь? Вытащи ее!

– Ты это, отдыхай, лучше.

– Вытащи… Вытащи… Выт…

Ромка отключился.

По пути в квартиру Витька наткнулся в коридоре на Бизона.

– Вот ты где! Тебя Опер зовет! Сейчас разнос будет.

– А что случилось?

– Еще не знаешь?

Витька покачал головой.

– В баке была дыра. Ты пролил всю воду.

Губернатор внимательно смотрел на гостя, сидевшего напротив, и в очередной раз пытался составить о нем однозначное мнение. Артур Тимурович Маметов не подходил ни под одну известную ему человеческую модель. В нем сочеталось несочетаемое. Олух, обладавший блестящим умом и ценнейшим опытом, при этом раз от раза совершающий необъяснимые глупости. Смелость его идей шла рука об руку с трусостью перед их реализациями. Непоследовательность, ненадёжность, но притом зависимость от него – раздражали Губернатора больше всего.

– Я подготовил отчет о заполнении резервуара три, – Маметов протянул папку. Не дождавшись, что Губернатор возьмет ее, просто положил на стол.

Иван Иванович посмотрел на гостя снисходительно, чувствуя, как внутри закипает котел ненависти. Ее не утолил бы даже свежий шоколад. Как же долго он его не пробовал.

– Девяносто шесть процентов заполнения, – добавил главный инженер. – Как вы и просили.

– Вы правы, Артур Тимурович. Именно это я и просил. Цифру. Это все, что я просил. Только цифру!

Маметов мельком глянул на папку.

– Я составил график заполняемости и описал причины задержки. Как вы помните, при строительстве были допущены…

– Я вас об этом просил?

– Иван Иванович, я привык предоставлять полную информацию.

– Может быть, вы забыли, что все это, – он постучал пальцем по папке – совершенно секретно?