J.Denole - Шизо и Зоо

– Пойдём, я всё тебе покажу.

– Сейчас, занесу домой рюкзак, перекушу и приду, ок?

– Хочешь, я тебе разогрею пиццу?

– Я сам могу.

– Вот и отлично, бери тогда свои тряпки с собой!

– Вы можете выражаться немного мягче? Не обзывать ни меня, ни мои вещи!

– Это ты называешь вещами? Да слово «тряпка» уже комплимент для того рванья, в которое ты одет!

«Всё здесь понятно, – подумал я. – Что ни говори, это конопатое быдло неисправимо».

Я зашёл в её квартиру, находящуюся на первом этаже. Ещё та халабуда! Цветов полно, горшки везде: на проходе, в коридоре, на стенах, в общем – везде.

– Зачем вам столько цветов, мадам?

– Растения очищают воздух. Я молодею. А-ха-ха!

– Хм, очень смешно.

Она рассказала мне, что я должен был в её отсутствие выполнить, познакомила со своей собакой и поставила мне русский боевик с французскими титрами.

– У Вас нет нормального фильма, который не нужно читать?

– Это суперкино, тебе понравится, малыш.

– Я не малыш.

– Ну, называй себя тогда сам, как хочешь.

– Что это за чёрные кирпичи, кассеты что ли?

– Ах это? Обычные фильмы. Старый видак, не обращай внимания. Я его привезла в Швейцарию 20 лет назад. Когда мне приходилось учить французский язык, я включала один из них, наслаждаясь просмотром.

– Судя по Вашему французскому, система не сработала.

– Не умничай! Твоя мама тоже до сих пор заикается, подбирая в разговоре нужные слова!

– Так она его вообще не учила. Видимо, правильно делала.

– Ладно, располагайся, я пойду, приятного вечера.

– Бон суаре, мадам!

Вечером, уже затемно, я пришёл домой, отца ещё не было, но, к моему удивлению, мама была дома. Так как невыносимо было больше молчать, я решил поведать ей своё мнение о животных, высказаться по поводу издевательств над ними, обрести нового союзника в лице моей зомби-мамы.

– Ой, Фредди! Отстань от меня со своим бредом! И вообще не говори мне о таких страшных вещах, я сейчас расплачусь!

– Агнешка, – я первый раз назвал её по имени, так как после её ответа мне вовсе не хотелось впредь называть её матерью. И тут я высказался: – Знаешь, что из-за таких, как вы, впечатлительных, отказывающихся смотреть правде в глаза, в мире погибают животные, а ведь они такие же наши соседи, как и та рыжая тётя Катя, у которой я сегодня провёл половину дня! Лучше бы её в клетку засунули, дикую грубую бабу!

– Фредди, как тебе не стыдно?

– Мне стыдно, мама? Ты говоришь о стыде? Я не ослышался?

– Ну, слава богу, сыночек, ты опять назвал меня мамой!

– Это по привычке. Но я не шучу! Вы все такие прямо правильные! То не говори, так не думай, это меня ранит! Первопричиной всего являются мысли. А то, что происходит дальше – это их следствие. А на самом деле вы все раненые на голову! Понятно? Я ненавижу людей! Мне стыдно, что я вынужден коротать свои дни рядом с бездушными, абсолютно не имеющими своих принципов уродами!

– Я в этой семье, например, самая красивая!

– Да я тебя как в первый раз увидел, чуть не умер от страха!

– Ну, ты! Фредди! Перешёл все границы дозволенного! Негативные чувства обычно имеют триггер – событие или мысль, которая вызывает тревожный ответ! Будь осторожен, сопляк!

Она резко вынула из-под дивана бутылку с недопитым белым вином и швырнула её мне в голову. Я увернулся, плюнул рядом с ней на пол, выругался матом и ушёл в свою комнату.

Через час кто-то позвонил в двери, мама открыла и о чём-то разговаривала минут двадцать с тётей Катей. Это точно была она, этот прокуренный голос нельзя спутать ни с чем в мире. В итоге, судя по крикам, они, как всегда, поругались. Мать минут через тридцать вернулась в комнату, но не стала долго задерживаться, после чего воцарилась тишина. Несколько минут спустя мама принялась заливаться истерическим смехом. Да так громко, что меня так и подмывало спуститься и узнать, в чём дело. Ибо между нами произошла ссора, в этом не было никакого смысла. Моя мама – не быстро отходчивый человек. Она может обижаться неделями.

Минут через сорок явился отец. Я так обрадовался, бегом спустился вниз, но мама затащила его на кухню и заперла за собой дверь.

– Папа?

– Фредди, погоди, я разговариваю с твоей мамой на личную тему.

– Па, я не хотел её обидеть, просто она вывела меня из себя своей безразличностью и поверхностностью! Па?

– Фредди, я сказал – подожди!

Я просто стоял и ныл около запертой кухонной двери, объясняя ей – двери, что я не виноват в перепалке с мамой. Ручка опустилась вниз, дверь отворилась, отец вышел из комнаты, в упор глядя мне в глаза.

– Фредди, скажи мне, ты вообще больной?

– Я не виноват, она меня вывела!

– Я не о том.

Он открыл ноутбук, на котором шёл фильм о том, как я сижу у Кати Ковалёвой на диване, смотрю русский боевик и дрочу себе и пекинесу.

– Па, нууууууу, эээээээ! Вот смотри, перемотай немного назад, он трахал мою ногу, видишь? Мне стало его жалко, и я решил ему помочь, вот и всё.

– Ты решил подрочить собаке? О господи, какой позор!

– Вот сучка, оставила включённой камеру и ушла!

– Подбирай выражения, хам! Совсем распоясался! Разве я тебя такому учил?

– Ты – нет, это всё мама!

– Пьер-Алан, я его такому тоже не учила, клянусь! – проговорила заплетающимяся языком мать откуда-то из-за спины отца.

– И ты! Что ты, постоянно пьяная, несёшь? Перестань пить или закодируйся! Мне надоело это всё! Что за семейка!

– Я тебе обещаю, с завтрашнего дня я начну бегать, заниматься спортом!

– Хорошо, я посмотрю, как ты выполнишь своё очередное пьяное обещание! Словоблуда! А ты, Фредди, чистить зубы и спать! Завтра поговорим с тобой серьёзно!

– Ок, папа. Покойной ночи!

– Стой! Ты сделал домашнее задание?

– Нет, я же читал русский фильм у тёти Кати и ухаживал полдня за пекинесом.

– Ну да, точно, ты был занят, я видел на видео.

– Пап, ну перестань. Я сейчас быстро сделаю, нам немного задали.

– Хорошо, иди. И спокойной ночи, заодно.

– Пап, может, всё-таки поговорим? Мне нужно столько тебе сказать!

– Не сегодня, извини.

После этого случая отец отдалился от меня. Не пожелал даже выслушать мои идеи по поводу спасения мира. Они с матерью, казалось, стали на одну сторону, взялись за моё воспитание, проверяли каждый мой шаг. Постепенно я начал ненавидеть их обоих.

Мама на удивление принялась за изучение новой жизни под названием ЗОЖ. Но в её случае это был полный пиздёж. Хотя она настолько старалась всех удивить и переубедить, что иногда у неё это неплохо выходило. Между запоями и наркотой, как она говорила, срываются иногда с катушек все, она умудрялась вести до фанатизма трезвый образ жизни. Колотить маски из свежей крапивы, вырванной в лесу, пить смузи из шпината, много воды. Ой, как я смеялся, когда эта растяпа рвала крапиву в перчатках для бега, через которые растение обожгло ей все руки, потом она сложила это всё в карман спортивной беговой куртки, через которую крапива искусала ей весь бок. Мать в соплях и в слезах бежала со своей маской для волос и тела в кармане домой, жалуясь на проклятое, по её мнению, растение, часть которого она заваривала и втирала в свои тонкие волосы так интенсивно, что я думал, эта лапша у неё на голове сотрётся и останутся залысины. Остальную часть жгучего улова она перемалывала в блендере с яблоком и мёдом, обмазывая всё тело кремом, похожим на взбитый понос. Я удивлялся её генетике, честно. Она становилась ещё более красивей и привлекательней. На дорогах ей вслед из проезжавших машин свистели малолетки, не понимая даже того, что по улице в лосинах бежит тётя Агнешка, а не какая-нибудь двадцатилетняя Барби с торчащими сосками. Хотя малолетки любят тёток постарше. Опыт-то откуда-то нужно брать. А юных краснолицых девчат распечатывают обычно герои постарше, награждая тех своим малым, но уже имеющимся опытом. Вечный круговорот жизненной несовместимости раздражал меня. Ничего в этом мире не было одинаковым, равным, совместимым. Постоянно чего-то не достаёт здесь, не хватает там. Даже элементарных палочек, чтобы были одинаковые, в лесу найти невозможно. Всё, всё в мире абсолютно разное. Казалось бы – две руки, две ноги у человека должны быть одинаковыми. Но нет же, всё разное. Даже сиськи у тёти Кати Ковалёвой оказались разного размера. Этот монстр стал моей первой женщиной, перевоплотившись в моих глазах в нечто святое и даже сексуальное. А я стал первым у её пекинеса. В течение полутора года она всячески пыталась намекнуть мне о том, что видео, которое она, «по ошибке, естественно», передала моим родным, носило для неё особый характер. Она никогда не видела такого большого и взрослого пениса у малыша, как она меня порой называла. Пару раз у нас доходило дело до обнимашек посреди улицы, после чего она бегала, причитая, по дороге: