Ник Никсон - Жажда. Темная вода

Кобальт кивнул и собрался уходить.

– Есть заказ, – вполголоса произнес Горох, посмотрев предварительно по сторонам и убедившись, что никто не слышит. – Явление Христа народу.

– Невозможно, – с ходу ответил Кобальт.

– Полторы тысячи фляг за картину. Если с рамой – дам две.

– А как же урезанные фонды?

Горох подмигнул и ухмыльнулся.

– Личная просьба Агронома.

Деньги приличные, хватит на водовозку, еще и машину свежих овощей и фруктов можно прикупить.

– В район Третьяковки не ходим, – ответил Кобальт.

Горох разочарованно покивал. Затем сказал с вызовом:

– А может уже пора?

До ушей Кобальта доносился голос Агронома, вещавший о спасении и необходимости ежедневно выполнять принятые в общине ритуалы.

Однажды Кобальту довелось побывать внутри здания Гарднера, что по всем правилам категорически запрещалось чужакам. Повсюду на стенах там развешаны картины, большую часть из которых когда – то притащили сталкеры из Пушкинского музея. Лица героев картин искусным образом заменены на лица жрецов Гарднера и самого Агронома. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чей лик заменит собой Агроном на картине о явлении христианского пророка.

Не имеет значения, какими способами Агроном держит своих людей в узде, главное, чтобы торговые отношения между общинами развивались. Будут заказы – будут фляги, а значит жители Мида не умрут от жажды.

***

Солнце лупило сквозь стекло, словно паяльная лампа. Витька еще помнил времена, когда не было такой жары, и зимой даже выпадал снег. Помнил, как с отцом лепил снеговиков во дворе, и как детишки катались с горок на ледянках. Самое лучшее время в его жизни.

«Тень» – выскоблил отвёрткой на деревянной ручке счастливого ножа. На другой стороне уже сделана надпись – «Сталкер».

Витька в очередной раз осмотрелся. Петруша знает, что он приехал. Неужели она не придет?

Книга за пазухой раскалилась будто подпаленная огнем.

С чего он решил, что она им заинтересовалась? Сколько раз они виделись? Дважды. В последний раз всего парой слов успели перекинуться, потом появился тот бугай охранник с огромным хером наперевес, прогнал Витьку, а после, сука, пожаловался Кобальту.

Вон она. Идет с корзиной от теплицы ко входу в здание. Мимо идет, и не смотрит даже в его сторону.

Витька выскочил из машины, рванул к ней. На пути вырос, как из – под земли, охранник. Витька на ходу вытащил книгу, упер ему обратной стороной в лицо.

– Начальник забыл. Для Агронома.

Охранник подумал недолго, кивнул и пропустил его.

Нагнав Петрушу, Витька шёпотом окликнул ее, а сам сделал вид, будто мимо идет. Девушка обернулась, на лице растянулась грустная улыбка. Они отошли в проход меж двух теплиц. Обычно здесь кругом полно народу, но сейчас почти никого.

– Я ждал, что ты придешь.

При виде ее обнаженной груди и ложбинки ниже пояса в животе вспыхнуло что – то горячее. Он плеснул воды из фляжки в лицо.

– Ты зачем тратишь зря воду! – сделала строгое замечание Петруша.

Она всю жизнь провела в Гарднере и не понимала, почему нагота может смущать. Тем более молодого, влюбленного в нее без памяти, парня.

– Помнишь, я говорил, что привезу тебе подарок, – он вручил ей книгу.

Петруша сначала испугалась, будто он держал в руке крысу. Потом настороженно взяла книгу, посмотрела внимательно на счастливую пару не обложке.

– Какие красивые.

– В конце все закончится хорошо, и они будут жить долго и счастливо.

– У меня нет денег.

– Ты что? Это же подарок.

– Я не могу принять.

Витька слышал об особенностях воспитания детей в Гарднере. Ничего даром не брать, чтобы не быть обязанными.

Петруша протянула ему яблоко. Зеленое, гладкое, такого Витька давно не пробовал. Он взял его и кивнул в знак благодарности. А так хотелось обнять и поцеловать ее…

Она положила книгу на дно корзины, сверху набросала фрукты и овощи.

– Петруш, а как твое настоящее имя?

Она отвела взгляд.

– Не могу сказать.

Для гарднерцев имена, словно нагота для обычного человека – их прячут от чужих ушей, используя в обиходе имена, присвоенные Агрономом при обряде посвящения. Считается, если человеку сообщить родное имя, он переходит в разряд самых близких людей. Очевидно, Петруша еще к этому не готова.

– Имя я скажу только будущему мужу.

– У тебя есть жених?

Она пристально посмотрела Витьке в глаза, и на секунду он представил, будто сейчас услышит свое имя.

– Нет. Но обязательно будет. У нас будет крепкая семья и много детей.

Она мечтательно закатила глаза, потом вдруг поникла и засобиралась.

– Мне пора.

– Подожди, Петруш. Еще хотя бы пару минут.

– Я не могу. У меня папа заболел.

– А что с ним?

– Живот сильно болит. Несварение, наверное.

– А болит как? Случаем, не справа, вот тут?

Витька показал на себе.

– А ты откуда знаешь?

– Так это аппендицит, очень опасная болезнь. У моего друга такая была. Ему в Кремле операцию делали.

Петруша поморщилась.

– Папе станет лучше, когда он поест свежих плодов. В них сила земли.

Витька, сам того не осознавая, схватил девушку за плечи. Она в ужасе посмотрела на него. Прикосновения между не родственниками в Гарднере строжайше запрещены, а за прикосновение к чужаку, могут изгнать из общины.

Витька отпустил Петрушу и отошел на шаг. Она стояла, не шелохнувшись, словно замороженная.

– Аппендицит сам не проходит – так хирург сказал другу. И никакие фрукты ему не помогут. Твоему папе нужна операция, иначе он умрет.

Эти слова вывели ее из ступора. Петруша опустила взгляд в чашу с плодами, потом посмотрела на Витьку полными слез глазами.

– Что же делать?

Агроном ни за что не станет просить Кремль вылечить своего гражданина.

– У нас в Миде нет хирурга…

– Значит, папа умрет, да?

Она расплакалась.

– Не умрет, – твердо сказал Витька. – Я договорюсь, чтобы его принял кремлёвский хирург. Его вылечат. Все будет хорошо.

У Петруши в глазах вспыхнул огонек надежды.

– Ты сможешь? Ты уверен?

– Конечно. У сталкеров хорошие отношения с Кремлем. Мне нужно время, чтобы все решить. Я очень скоро вернусь за твоим папой.

– Обещаешь?

Он посмотрел в ее глаза цвета небесной синевы, в которые хотелось провалиться.

– Обещаю.

Петруша взяла его за руку. По спине пробежали мурашки. Потянулась к уху и произнесла шепотом:

– Меня зовут Эли.

***

Лэнд Крузер сталкеров свернул на Большую Лубянку и, набирая скорость на пустой дороге, поехал в сторону Кремля. На пути проносились поросшие мхом и лопухами безжизненные здания. За полтора десятка лет флора Земли изменилась до неузнаваемости. Корневища мощных кустарников прогрызали бетон, «поедая» здания один за другим, словно голодный зверь. Со времен Катастрофы в Москве обрушилась каждая третья постройка, а через несколько десятков лет весь город превратится в руины. У общин имелись спецгруппы по контролю за состоянием своих построек: корневища вырубались, обрабатывались химикатами. Никому не хотелось погибнуть однажды под рухнувшими сводами собственного дома.