Нельсон Демилль - Игра Льва

Кейт направилась к двери, я последовал за ней.

– На Второй авеню есть чудное французское кафе, – сказала Кейт.

– Отлично, поехали туда.

– Поехали. Я угощаю.

Мы взяли свои «дипломаты» и вышли из квартиры, совсем как обычные служащие, отправляющиеся на работу. Исключение составляло только то, что мы оба были вооружены «глоками» 40-го калибра. На Кейт были черные брюки, белая блузка и бордовый блейзер. А я был одет точно так, как и вчера.

Мы спустились на лифте в вестибюль и вышли на улицу. В дверях дежурил тот же швейцар, что и вчера вечером.

– Поймать вам такси, мисс Мэйфилд? – предложил он.

– Нет, спасибо, Герберт, мы прогуляемся.

Герберт бросил на меня такой взгляд, словно намекал, что это он, а не я, должен был бы ночевать в квартире Кейт Мэйфилд.

День выдался хороший, небо чистое. Немного прохладно, но сухо. Мы прошли по Восемьдесят шестой улице до Второй авеню, повернули на юг в направлении моего дома, хотя шли вовсе не ко мне домой. Улицы уже заполнились машинами, а тротуары пешеходами. В порыве приподнятого настроения я воскликнул:

– Люблю Нью-Йорк!

– А я ненавижу Нью-Йорк, – ответила Кейт. Однако до нее тут же дошло, что подобное заявление может создать проблемы для наших отношений в будущем, и она исправилась: – Но я смогу полюбить его.

– Нет, не сможешь. Никто не сможет. Однако ты сможешь привыкнуть к нему.

Кейт посмотрела на меня, но ничего не сказала. Мы зашли в уютное кафе, где нас тепло встретила хозяйка-француженка. Похоже, они с Кейт были давно знакомы – перебросились несколькими словами на французском.

Мы уселись за крохотный столик, размером, наверное, с мои запонки. В кафе пахло свежим хлебом, от чего у меня заурчало в животе.

– Тебе здесь нравится? – спросила Кейт.

– Нет.

Хозяйка протянула нам меню, написанное от руки, наверное, на санскрите. Там перечислялись тридцать два вида сдобных булочек и рогаликов. Разве это еда для мужчин?

– А бублики у вас есть? – спросил я.

– Нет, мсье.

– А яйца? Сосиски?

– Нет, мсье. – Хозяйка повернулась на высоких каблуках и удалилась.

– Попробуй рогалик с земляничным вареньем, – предложила Кейт.

– Что? – Я заказал кофе, апельсиновый сок и шесть булочек. Булочки я еще могу есть, они напоминают по вкусу пирожки, которые пекла моя английская бабушка. Кейт заказала себе чай и рогалик с вишневым вареньем. Мы приступили к завтраку, и она спросила:

– У тебя есть еще какая-то информация, которой ты хотел бы поделиться со мной?

– Нет, только убийство в Перт-Амбое.

– Есть какие-то версии?

– Нет. Ты сюда часто ходишь?

– Почти каждое утро. Какие у тебя планы на сегодня?

– Надо зайти в химчистку. А у тебя?

– Просмотрю все, что скопилось у меня на столе.

– Лучше подумай о том, чего у тебя нет на столе.

– Например?

– Например, о детальной информации, касающейся предполагаемых жертв Халила в Европе. Если только я не пропустил, то у нас на столах об этом ничего нет. Никаких документов из Скотленд-Ярда, ничего о расследовании, проведенном ВВС.

– Хорошо. А что мы ищем?

– Связи между преступлениями и мотивы.

– Похоже, связей никаких, за исключением того, что все жертвы были англичанами и американцами. Вот тебе и мотив.

– Особенно меня интересует убийство топором в Англии полковника ВВС США.

– Полковник Хамбрехт. Вблизи авиабазы Лейкенхит.

– Точно. А кофе здесь неплохой.

– Почему тебя интересует именно это убийство?

– Я подозреваю в нем какой-то личный мотив.

– А что ты думаешь об убийстве школьников?

– Их застрелили. А я говорю об убийстве топором. Это существенная деталь.

Кейт посмотрела на меня.

– Ну-ка, детектив Кори, расскажите мне об этом поподробнее.

– Подобное убийство предполагает наличие каких-то личных взаимоотношений между убийцей и жертвой.

– Понятно. Но мы ведь даже не уверены, что это убийство совершил Халил.

– Верно. Главным образом это подозрения Интерпола. Я вчера просмотрел полтонны бумаг, пока вы с Джеком спешили на такси в аэропорт Кеннеди. Очень мало информации от Скотленд-Ярда, от ВВС или наших друзей из ЦРУ. И совсем ничего от ФБР, хотя оно должно было послать бригаду своих агентов для расследования убийства Хамбрехта, как, впрочем, и для расследования убийства американских детей. Так почему же эта информация отсутствует?

– Возможно, она просто не попалась тебе на глаза.

– Я отправил запрос в архив, пока жду ответа.

– Джон, не сходи с ума.

– А ты не будь такой доверчивой.

Мы замолчали, как бы придя к соглашению, что здесь что-то нечисто, но вслух агент Мэйфилд этого не произнесла.

Мадам принесла мне счет, я передал его мадемуазель, которая сама заявила, что угощает. Мадемуазель расплатилась наличными. Пять баллов.

Мы вышли на улицу, сели в такси, и я назвал водителю адрес:

– Федерал-Плаза, двадцать шесть.

Оказалось, что водитель не знает, как туда ехать, и мне пришлось объяснить.

– Откуда вы? – спросил я у него.

– Из Албании.

В годы моего детства в Нью-Йорке еще работали таксистами выходцы из царской России. Конечно, все бывшие титулованные особы, если верить их рассказам. Но они, по крайней мере, прекрасно знали Нью-Йорк.

Некоторое время мы ехали молча, затем Кейт предложила:

– Может, тебе заехать домой переодеться, а я поеду на работу?

– Давай, если хочешь. Я живу в нескольких кварталах отсюда. Мы с тобой почти соседи.

Кейт улыбнулась, подумала, затем сказала:

– Ладно, черт с ним. Никто ничего не заметит.

– В здании пятьсот детективов и агентов. Думаешь, они ничего не заметят?

Кейт рассмеялась.

– А кому какое дело?

– Мы войдем в здание по отдельности, – решил я.

Кейт взяла меня за руку, прижалась губами к моему уху и прошептала:

– Пошли они все к черту.

Я поцеловал ее в щеку. От Кейт вкусно пахло, и мне нравился ее голос.

– Откуда ты родом? – спросил я.

– Ох, где меня только не носило. Я дитя ФБР. Отец уже в отставке. Он родился в Цинциннати, а мама в Теннесси. Мы много переезжали, какое-то время жили в Венесуэле. У ФБР было много агентов в Южной Америке. Гувер старался уберечь этот континент от ЦРУ. Ты знал об этом?

– Догадывался. Добрейший старина Эдгар.

– Отец говорил, что очень многие не понимали его.

– Это и я могу подтвердить.

Кейт рассмеялась.

– Твои родители гордятся тобой? – спросил я.

– Конечно. А твои родители живы?

– Пребывают в добром здравии в Сарасоте.

– А... они тебя любят? Гордятся тобой?

– Конечно. Придумали даже прозвище для меня – паршивая овца.

Кейт рассмеялась. Два балла.

– У меня были долгие отношения с нашим агентом, – призналась она. – Но мы жили в разных городах. Я рада, что мы с тобой соседи, это гораздо проще и лучше.