Норман Райт - За гранью разумного

– Господи Иисусе! – прошептал мужчина, и глаза его округлились от ужаса. – Что ты такое?

Дьявольские волосы осыпались с тела покойной, и словно длинные черные змеи, уползали в почву. Не прошло и полминуты, как на месте лохматого монстра лежала обнаженное тело тринадцатилетней девочки. Теперь стало ясно, куда угодили пули посланные офицером. Точно в цель. В голову и грудь. Смерть наступила мгновенно.

– Боже, – зарыдал полицейский и только сейчас позволил себе убрать револьвер в кобуру. – Боже мой, что я натворил? Господи. Я убил ребенка. Господи. Бред.

Патрик снял куртку и накрыл ее труп Элеоноры.

Мимо проезжал школьный автобус и одноклассники, для которых Элеонора Бейкер была пугалом, прилипли к окнам в недоумении. Девочка, застреленная офицером, лежала на усыпанной листьями земле под курткой этого полицейского, а рядом убивался и сам хозяин куртки.

Здесь произошло что-то ужасное. Эта дерьмовая фразочка: «Здесь произошло что-то ужасное» прокатилась по всему автобусу. Здесь ничего ужасного не происходило. Здесь случилось что-то гораздо страшнее. Сам дьявол побывал этим утром в доме номер 749!

Когда автобус скрылся за поворотом, дети вернулись на свои места и всю дорогу до школы ехали молча. Девочка, которую все называли уродиной и кричали чтобы она сдохла, теперь больше никогда не войдет в класс и не вызовет насмешек. Девочка, которую никто не собирался на выпускном бале приглашать потанцевать, так и останется в тени, в тени собственных страхов, однажды ставших кошмарной реальностью.

Он возник из темноты внезапно.

Я помню его обезумевшие от ужаса глаза. Он был похож на испуганную косулю, которая случайно выскочила на трассу. Он не был косулей, но был на трассе. Бежал куда-то среди ночи по обочине дороги. На его одежде не было светоотражающих элементов, поэтому возник из темноты он очень внезапно. Буквально в паре метров от машины. Я за столь короткий миг не успел бы и пернуть. Однако в тот момент успел.

Меня зовут Патрик Харрисон. Мне тридцать один год. Уже пятый год работаю в офисе крупной компании менеджером по рекламе и столько же лет, меня не покидает мысль, что я бесплоден. Думаю, во всем виновата работа, отнимающая силы и время, а может в глубине души, я и сам не хочу детей. Но если Бог пошлет нам с Элизабет ребенка и встанет главный вопрос, который решит его судьбу, я буду на стороне ребенка. Я считаю, что аборт – это убийство, а убивать людей никак не входило в мои планы на жизнь.

Однако сегодня, на скорости сто двадцать километров, я сбил пешехода. Он умер мгновенно. Конечно, перед этим, от страха, он успел наложить в штаны, и это не образно выражаясь.

Тело идиота ударилось о лобовое стекло, перелетело через крышу автомобиля и грузно рухнуло где-то позади в темноту.

Я что есть силы, нажал на педаль тормоза. Мой Бьюик Скайларк 94-го года, еще несколько метров несся по трассе, сдирая протектор шин об асфальт. После этого остановился в дыму, и наступила тишина, нарушаемая лишь Бритни Спирс.

Я поспешил выключить радио и напрягся так сильно, как не напрягался даже когда кончал или работал в студенчестве грузчиком на велосипедном заводе. Это было напряжение всем телом. Когда мышцы сжимаются, а на виске вздувается вена. И это напряжение во всем теле, не сулило мне ничего приятного.

– Срань! – Я глядел в зеркало заднего вида и в надежде ждал, когда из тьмы появится тот мужик с характерным плоским затылком и короткой мощной шеей. Он махнет мне рукой, мол, все в порядке. Пустяки. Лишь пара ссадин. Но этого не происходило. Вероятно, парой ссадин дело не обошлось. Кажется, настал тот момент в жизни, когда ничего нельзя изменить и все будет хреново, при любом раскладе. Даже если мне дадут условный срок это ничего не изменит. Я убил человека. – Срань Господня!

Почему я называл несчастного идиотом? Я узнал его, когда загружал в багажник. Я узнал в нем Вилли Дубиловича. Это был местный умалишенный. Он был безобидный. Частенько гулял на площади. Даже стал ее достопримечательностью. С виду, Вилли было около сорока лет. В целом – человек он был хороший. Он не внушал страх, но чувство опасения рядом с ним, многих все же не покидало.

Ну, понимаете, это как бродячая собака, приближающаяся к тебе. Ты не знаешь, как на нее реагировать. Протянуть ей руку и погладить, либо пнуть ее и выглядеть в глазах общества настоящим долбанным садистом.

Так и в случае с Дубиловичем. Никто не знал, какие скелеты в шкафу этого человека и что скрывается за отреченной, еле уловимой улыбкой загадочного Вилли Дубиловича. Улыбался ли он с хитростью, или с неподдельным искренним теплом.

Я поспешно захлопнул багажник и поехал в свой пригородный дом, где мы с женой проводили каждое лето. Там мы наслаждались друг другом и тишиной. Ходили в парк. Любили пикники у пруда, и плавать по реке на лодке. Мы так же любили плавать и голышом. Но больше всего, я любил, когда моя супруга ныряла под воду и делала мне минет. Но думаю, этим летом, подводного минета мне не видать. Лето было испорчено!

Жена, наверное, уже спала, (я очень на это надеялся), и до утра я смогу придумать что делать с телом и разбитым лобовым стеклом.

«Напрасно я уехал с места происшествия! – терзал я себя, совершенно расклеившись. Мне хотелось зарыдать. Я думал, что это игра, в которой я не успел сохраниться перед тем, как случилось что-то очень плохое. – Нужно вернуться и вызвать копов. Службу спасения 911. Но это лишение прав! Черт бы драл этого идиота! Как он вообще там оказался?! Он разве не должен быть в палате? Дерьмо! Если я вызову полицию, меня арестуют. Я могу выбросить тело по дороге! В канаву. Бинго! Но его рано или поздно хватятся. Санитары или опекуны. Родители, в конце концов! Его найдут, а на нем и мои отпечатки!»

Не успел я проехать и километра мое сердце рухнуло в пятки. Все внутри разбилось на сотни осколков, и я мысленно простился со свободой.

«ВСЕ ПРОПАЛО! ЭТО КОНЕЦ! ТЕПЕРЬ ТОЧНО! Бог, если ты есть, то ПОМОГИ МНЕ ГРЕБАННЫЙ ТЫ УБЛЮДОК!»

Так думал я когда окружной шериф приказал мне остановить автомобиль и держать руки так, чтобы он их видел.

– Что-то случилось, офицер? – спросил я когда ко мне подошел сутулый полицейский с черными пышными усами что ему абсолютно не подходили. Это как будто ты ходил много лет в тренажерный зал и качал лишь ноги. Усы полицейского и его маленькая голова были не пропорциональны друг другу. Неужели никто не сказал об этом офицеру? Как бы нелепо не выглядел шериф, он арестует меня, и я отправлюсь в тюрьму, и до конца своих дней, буду проклинать эти чертовы усы. – Я что-то нарушил?