Анна Князева - Святый Ангеле Божий

Были и люди, что выдерживали эти издевательства, но получая свойственные ранения. Общество в состоянии устрашия тут же их по ранам вычисляли и начинали издеваться для доминирования и награды в статичности от богов, что считали счастьем. Лицезрение этого унижения его раздражало сильнее всего. Забивали боги же всех в равноправии, но с разным оформлением.

Он не вынес этих дум и решил прогуляться, попросив Акулину приготовить ему кофе к возвращению.

– Алан, я нашла самый страшный грех, что в ирмосе воспевают! – иронизировала девочка.

– Какой? – поинтересовался юноша.

– «мзду наёмничу удержуеши» – смеялась Акулина.

– Ну да, – согласился Алан, одеваясь в коридоре, – платить надо вовремя. Всё правильно. Ещё там есть грех «брата твоего не любиши».

– Да люблю я тебя, – посмеялась девочка и обняла его перед уходом, – иди уже, куда шёл.

Алан вышел из дома и побрёл по улице: высотки из стандартных строительных материалов, построенные вопреки многим канонам обыденного в жажде приключений, которые недостижимы в условиях устрашия и с этим только мнения противостояния. Сколько в этих домах алкоголиков и наркоманов, что тратят свои деньги на предмет собственного истребления под пытками зомбирования к этому пристрастившись. Всё общество к тому же подсадили на секс, чтобы вообще при вылете из коммерческих систем людей так убивало при быстром размножении. От секса в бездетности у них накапливались вещественные перегрузки, так как организм ждёт потомство, а его нет. Они испытывали крах отчаяния от неудач, думая, что жаждут успех от заработка денег, а это каждая их клетка плакала, что дети не получаются и не более. Потом эти ублюдки им ещё при выпадах проявляли, как надо было правильно в безгрешии заводить детей и они, осознавая унижение, сходили с ума до смертельного шока. Причинами смерти же было именно такое самоискалечение от их системы моды общества. Солнце по каждому так проливало синим огоньком слезы неистовства, так как они как наивные дети, просто поверили в порядочность и конец зла. Они боялись покидать сказу их знания, которую никто никогда не осуществит, так как они сами не могут снести сказку своего воображения. Так жили люди в этих высотках и многоэтажках. И для чего они нужны? Они нужны должны были быть друг другу и Земле. Солнцу, чтобы здесь осуществлять свои функции, жить, общаться, что-то дальше строить и помогать при необходимости проявлять хотя бы, но они всё сводили теперь только к деньгам, которые по факту просто бумажки и всё. Всякий в алчности перед устрашием безденежья забыл, что их люди печатают и ценят их тоже люди. Цирк оценки при ежедневной промывке мозга Судьбой.

В древние времена блуд вообще считали заболеванием на Руси, но сейчас это было забыто. Они забыли, как в деревнях блудников прогоняли или избивали, так как знали, что размножение коллективно. Алан мог только смотреть, как они себя калечат, так как они верили лишь в собственную правоту. Вокруг кроме этого кошмара с людьми ничего больше и не происходило. Коммерческая система купи-продай, без которой они умирают от знания правды. И даже те, кто эту систему делал, были тоже здесь заточены.

Они гнали из общества начало зачатков горя человека, что считалось гордыней и грехом перворождения, как бесноватость, но не гнали блуд и гордость, что была лишь сигналом от Бога одобрения с зомби или связных. Гордость должна была быть одобрением хотя бы знакомых людей при общении с ними, а блуд должен был быть уходом в незнакомые места для их освоения. Людям замостили эти знания для того, чтобы держать всех в таком истязании системы социального координирования. Организаторы продолжали стремиться именно к тому, чтобы граждане вообще не соображали без их разрешения и их никто в бессмертии не предал, однако они сами были обмануты. Всех так, используя человеческие слабости и страх боли загнали просто в ловушку Судьбы ещё в древнее время. Служители Богов их знали в резонансе и проявляли от них здесь устрашие и эти клапаны как реакции в пространственной среде с точек, где Солнце проявляло свой плач от боли их ударов эпицентрическими смещениями тяги излучений. Животные все без исключения это чувствовали с людьми, боясь происходящее вместе со звездой.

И хоть одно бы животное в данных условиях дало сигнал именно тому, что отпускает их умирать. Все предпочли сами пытаться решать вопрос. В крике солнечных слёз все потихоньку вымирали и сходили с ума, что давно было известно, как форма истребления планет, богатых металлами и прочим сырьём. Потом они строили программаторы и оставляли выживших изуродованными в качестве рабочей силы с сексом по расписанию и получалась цивилизация за которой они следили и даже немного ухаживали.

– Они ещё дерзнули при этом воспевать «Остави убо сия, душе моя, и покайся Царствия ради Божия», – прошептал Алан просто в неистовстве понимания, – его в этот момент от злости чуть не отключило, но он устоял на своих двоих.

Он вышел к осенней московской дороге, освещённой золотым светом фонарей, что напоминали проводники для игры Солнца своими лучами с людьми и их будущим. Если бы оно не плакало уже кровью, он бы предпочёл верить в то, что просто оно решило проявить людям новые формы эволюции заживо при неких факторах космической здесь катастрофы, но именно такой поступок от своего же вида, пусть и с другой планеты принять тяжелее всего, чем они и пользовались. И что у людей оставалось в результате? Они давно держались только за эти воздушные замки, отрешившись вообще от всего что для них было жизненно важным. Ему оставалось только при его знаниях не следовать за ними туда, куда они торопятся.

Следует ли дальше держаться этого момента терпения и созерцания смертей? По дороге ехала машина за машиной, торопясь на заработки для проявления видимости городского благополучия. Которое ничем и закреплено не было, так как в городах давно была лишь торговля при централизации в столице производств. Были даже организации истреблений лишних региональных участков, где уже было нечего добывать и люди становились не нужны, так как там всё равно не могут жить. Это было лишь попыткой спихнуть общую проблему на один участок, что при их оснащении всё равно проявляло им только видимость решения их вопроса, так как они не могли не истреблять людей на других территориях.

Алан всё же решил с ними именно потолковать. Раз они держат массы, то попытку их убийства они точно узнают. Значит, известный ему язык смерти подходил. Он начал с того, что узнал их текущие роковые смерти и задал им сквозь пустоту прямой вопрос, адресованный именно им и их богам, как им воспетое. Он отошёл от дороги, чтобы не было рядом прохожих и сказал вопрос: