Софья Эл - Истории Эписа. Некромант

Потерявшийся в пространстве Осирис потер глаза. Пустые стаканчики из-под кофе заняли все свободное от раскиданных бумаг пространство. По-моему, за сегодня мешки под глазами Крейна стали еще больше. Сейчас, в электрическом свете, он будто постарел. Хотя я и понимала, что это невозможно для Осириса его возраста, прорывы энергии вызывали беспокойство.

Крейн схватил стоявший к нему на минимальном расстоянии стакан и одним глотком осушил его. Угадал. Это был последний ледяной кофе, который мы делали часа два назад.

Мы молчали. День подошел к концу, а это значит, что первую партию наша команда проиграла. Совершенно не хотелось сейчас думать, что из-за наших ошибок где-то уже обрывается чья-то жизнь. Но и забыть об этом было невозможно. Мозги отключались, ведь не спать такое количество времени просто невозможно. Три часа ночи. Если я прямо сейчас на что-нибудь не лягу – придется снова летать в стены.

– Безмолвная, я испортила день рождения собственного сына, – ударив себя по лбу, я поморщилась.

– Не в первый раз, – съязвил Крейн, растирая лицо руками.

– Он этого не помнит. А сегодня Макс очень хотел провести день не с няней, а со своим отцом, – разговор стал складываться сам собой, то ли это от усталости, то ли в попытках уйти от гнетущего чувства вины. – Он очень редко видит тебя, Эрик, и часто об этом переживает.

Крейн опустил руки и внезапно сделал шаг на встречу. Удержалась, лишь бы не отшатнуться. Мне показалось, что от детектива шло тепло. Как раньше. Его ладонь прошла совсем рядом со мной, отчего я постаралась не задрожать. Всегда он действовал на меня как удав на кролика. Никогда и ни от кого не чувствовала угрозы, если Крейн рядом. Но не понимаю, почему же боялась его самого до сих пор.

– Мы самые ужасные родители, Вел, которых только можно представить, – Крейн потянулся за Книгой.

Сложно не согласиться. Макс рос с отцом, которого не было дома целыми днями, без бабушек и дедушек, ведь из-за того, кто его мать, семья отреклась от него, когда он даже не родился. У сына не было друзей, ведь его защищали от мира всеми доступными способами. Обидеть ребенка с нулевым резервом энергии мог даже самый слабый. Про то, что его мать – некромант, бросившая сына в младенчестве, даже и говорить не стоит. Оба мы хороши.

Крейн молча поднял со стола Книгу и кинул ее в обычный пластиковый пакет. Вот это да, Крейны знают, что такое пакет? Все, потрясений для меня на сегодня достаточно. Я встала и, закинув блокнот в рюкзак, направилась к выходу.

– Я, кажется, знаю, как нам исправить ситуацию, – голос Эрика остановил меня.

Я обернулась на детектива. На его лице смешалось все. Не надо было даже тянуться за потоком, чтобы увидеть эмоции. Сомнения, предвкушение, опасение, желание, страх, облегчение. Догадка, промелькнувшая в моей голове. Безмолвная, пожалуйста. Во рту пересохло от волнения, а руки затряслись. Пожалуйста. Ночь, поэтому нас все равно никто не увидит. Одним глазком. Мучительные пять лет.

Сейчас перед Крейном я была максимально беззащитна. Он мог сделать что угодно, просить что хочет. Именно в эту секунду я как никогда отчетливо понимала, почему у некромантов нет семьи. Если сейчас Крейн попросит взамен создать ему призванного – я сделаю это не задумываясь. Но Эрик просто грустно улыбнулся.

– Поехали. Будем знакомиться с сыном.

– А ты не боишься, что… – я не смогла закончить фразу, так как считала неправдой то, что собиралась сказать.

– Во-первых, я ни на секунду не отойду от вас. У него нет резерва, чтобы защищаться от некроманта. Ну а во-вторых, Книга Крейнов признала в тебе члена нашей семьи. А этого бы не произошло, будь ты угрозой одному из нас. Отец, – Эрик сглотнул слюну, – никогда не мог брать ее в руки. И только перед смертью рассказал почему.

Дорога до дома Крейна стала мучением. Какой Макс сейчас? Все это время я чувствовала сына, говорила с ним, но не видела. Насколько вырос? Может, он маленький милый пухляш? Или, наоборот, уже с выправкой отца гордо смотрит на окружающих? Страхи поползли в голову. Что он скажет, когда увидит? А вдруг я ему не понравлюсь? Эрик всегда был слаб к красивым женщинам, откуда я могу знать, с кем мне сейчас придется соревноваться перед собственным сыном. Я посмотрела на Крейна, спокойно сидевшего за рулем авто. Скала непробиваемая, а не мужик. А то я не чувствую, как ты нервничаешь, лица он мне тут корчит. У самого поджилки трясутся не хуже меня самой.

Тут ехать-то всего пять минут, а было ощущение, что это самая длинная дорога в жизни. Я нервно заелозила на сиденье, осторожно рассматривая в окно местность. Вот мы проехали парк, тут недалеко. Через сколько поворот? Уже и не вспомню. Про парк-то сложно забыть. А остальное и стерлось из памяти.

– Не бойся, ты ему понравишься, – сказал мне Крейн, усмехнувшись.

– Барышням своим так будешь говорить, а я и так знаю, понравлюсь, – задрав нос, резко отвернулась, чуть не врезавшись лбом в окно машины, – я же его мать.

Внутри все заледенело. Он может меня не простить. Я не простила. После Дома Рабоса, где каждый день становился последним для кого-то из нас. После Бесконечный войны. Я нашла ее и не смогла простить. Просто ничего не почувствовала, глядя на чужую красивую женщину. Смотрела, и ничего не повернулось. Дала мне жизнь? Нет. Оставив меня на ступенях Дома Рабоса, она чуть не отобрала ее обратно. С болью и мучениями, несколько раз. Каждый день в Доме – это слезы. Если кто-то и дал мне жизнь, то это Крейн. Он сделал меня сильнее. И пусть мы долго не ладили и в принципе не переносили друг друга, именно Эрик спас меня тогда, когда у меня не было шансов выбраться. Я верила ему. И поэтому тогда, когда нужно было отказаться, послушала его. Потому что он всегда знал, как лучше. Потому что если Валери оказывается в заднице, где-то рядом стоит Эрик и расписывает план действий. Но у него должна быть своя жизнь. Я не имела никакого права так с ним поступать.

Автомобиль остановился. Эрик повернулся и протянул руку, убирая волосы с моего лица. Я невольно дернулась. Злость обжигающей волной проникла в мои легкие, разрывая изнутри, выворачивая наизнанку. Серые глаза потемнели, насколько это вообще возможно у таких, как он. Крейн сжал пальцы в кулак, но ничего не сказал.

Не всегда я реагировала именно так. На его случайные прикосновения, поддержку. Я старалась это изменить, но слишком многое разделяло нас. Сейчас это уже не имело никакого значения.

– Идем, – распахивая дверь, сказал Эрик, не глядя на меня.

Двухэтажный огромный белый дом. Он нисколько не изменился с тех пор, как я видела его в первый раз. Железные ворота с затейливым узором, каменная тропинка, ведущая ко входу по аллее красивейших цветов. Засуха была не страшна тем, кто способен энергией закрыть свое жилище. Именно такую защиту и питал Крейн. Около самого входа я остановилась, набирая побольше воздуха в легкие. Эрик неумолимо прошел вперед, открывая дверь. Как в и первый раз много лет тому назад, я не могла перешагнуть порог. Руки дрожали, а зубы стучали, словно от холода. Крейн усмехнулся и, закатив глаза, втолкнул меня внутрь.