Андрей Кадацкий - Иллюзия

Осенним вечером девяносто пятого Помазан пришел мрачнее тучи, точно потух внутренний свет. Он достал холщовую сумку, используемую челноками для перевозки шмоток. На дне осела курта, простыня для доти, из шкафчика внутрь сумы полетели индуистские регалии, с подоконника – фимиамы. Зло вжикнула молния, закрывая увлеченную жизнь.

Соседи глядели с недоумением.

– Ты чо? – нарушил удивление Олег.

– Все. – Сашка тяжело вздохнул. – С религией завязал.

– Прощай, Кришна! – Дукаревич воздел руки в потолок. – Ты услышал мои молитвы и совратил своего раба с пути неистинного.

– А чо стряслось? – Руслан мигал глазами.

– А-а-а… – Недавний адепт махнул рукой, присел на кровать, ушел в себя.

– Прощай, вкусные тортики. – Даже Глеб взгрустнул.

– Пацаны! – Олег взял бразды правления ситуацией. – Нашему соседу сейчас очень тяжко. Подошла к концу целая эпоха. Разрушена вера. Отравлен колодец знаний. Необходимо поддержать. Отравиться! Малыш, гони за водкой.

– А почему я? – Работа, пусть и сторожем, усиливала самостоятельность.

– Потому что самый молодой. – Пятикурсник обломал ростки независимости. – Скидываемся.

Хмель развязал язык, вскоре лысьвенец рыдал на плече кунгурца.

– Я ему так верил, так верил, а он…

– Кому ты верил, заблудшая душа? – Дукаревич гладил голову рыдальца, подтрунивая по зову характера.

– Нашему гуру, а он…

– А чо он?

– Он говорил: «Воздержание – вот ключ к просветлению, сублимации энергии», а сам…

– Чо сам?

– Совратил мою подругу! – Помазан расплакался горше.

– У тебя была подруга? – Зрачки Олега расширились до лобных морщин. Он отломил кусок хлеба, скатал мякиш, закинул в рот. – Кто такая, почему не знаю?

– Одногруппница. Я ее привел на занятия, она втянулась.

– А ты ее это…?

– Дурак ты!

– Я – Дукар. Евич. Не путай. Так что вы с ней? Хоть раз, а?

– Мы с ней постоянно занимались сексом… Тантрическим.

– А это как?

– О-о, великий Казанова знает не все формы любви, – поджужжал Забаровский.

Пятикурсник удосужил презрительным взглядом, вновь приступил к Сашке:

– Ну так, как это делается? Тантрически.

– Тебе показать?! – Рыдания сменились гневом.

– Только не на мне. – Кунгурец отпрянул. – Малыш подойдет?

Глеб отсел.

– Не подойдет, – всхлипнул лысьвенец.

– Малыш, расслабься. Как им занимаются? Опиши, может из тебя выйдет писатель.

– В различных позах, так же, как обычным, но без соития.

Дукаревич скорчил отвратную гримасу, заключил:

– По названию понял – мне не понравится.

– Дурак!

– Дукар.

Но бывший кришнаит не слышал, проповедовал:

– Только в такие моменты ощущаешь бесконечный полет, прилив энергии…

– В какой части члена?

Помазан грустно взглянул на озабоченного соседа, откинулся к стенке. Олег кивнул – Руслан разлил. Хлеб с майонезом расходовался экономно – строго для подавления водочной плохоты.

– Так чо там твой гуру учудил?

– Сегодня я пришел пораньше, а он ее… сзади, в зале. В священном месте!

– По-моему, этот чувак гораздо правильней понимает тантрический секс.

– Убью! – Сашка вцепился руками в шею пятикурсника.

Забаровский с Малышевым еле оторвали. Кунгурец переместился на соседнюю кровать, хрипел сквозь смех:

– Мазурик, тебе пора возвращаться в православие, там есть заповедь – не убей… А сколько лет этому малому?

– А чо? – Лысьвенец отошел от гнева, возобновил слезы.

– Скажи и я скажу.

– Тридцать пять.

– Понятно. – Дукаревич усмехнулся. – Мужчине средних лет встречаться без секса не резон.

Кришнаит вновь вскочил, кулаки рвались в бой. Олег повалился на спину, выставил ногу для обороны.

– Хватит, хватит, чо вы?! – Руслан встал между драчунами.

Помазан отчаялся найти способ нападения, сел обратно. Пятикурсник поднялся, зевнул со звуком, небрежно взял с подоконника пачку сигарет.

– Пойдем, Руслик, курнем, а то этот фанатик еще прибьет раньше срока.

Парни сходили в курильню, вернулись с широким амбре. Бутылка пуста, продолжение грозило чреватостями. Кунгурец прилег на кровать, раскрыл книжку, Забаровский присел в сторонке. Сашка, дождавшись зрителей, вновь затянул прежнюю песню:

– Ну почему мне не везет с девушками?

Дукаревич пялился в книгу, опасаясь новых нападок. Руслан молчал в отсутствие опыта, сам не имел оглушительного успеха. Лысьвенец заходился в стенаниях, ждал утешения. Глеб обводил глазами соседей, кто-то должен прийти на помощь, в итоге пришел сам с астрологической серьезностью:

– Это потому что у тебя слабый Марс.

Олег с Забаровским на миг застыли и, как по команде, рухнули в смех. Пятикурсник почти в прямом смысле, едва удержавшись на кровати. Наржавшись, он заметил:

– А я-то думаю, чо тебе с бабами не везет? А у тебя… «слабый Марс»!

– Убью! – заорал кришнаит и снова кинулся на ловеласа.

Кунгурец предусмотрительно выставил ногу, ерзал на спине, удерживая защитную позу. Помазана унял Руслан.

– А чо ты на меня набрасываешься? – обижался Дукаревич. – Я чо ль это придумал? И я ж не виноват, чо у тебя этот… вялый Марс.

Он снова заржал. Забаровский сдержанно вторил от момента и заразительности хохота. Сашка лишь презрительно взирал.

– Был бы у тебя сильный… – Олег напряг хилый бицепс. – Как у меня.

– У тебя нормальный. – Малышев искренне не понимал причину веселья, он хотел лишь утешить друга.

– Э-э, ты давай только… без этих… – Старшекурсник замахал руками. – Внушений. А то получится, как в прошлый раз. Вернее, не получится. Мне мой «Марс» дорог, как радость. Не хочется, чтоб… как у Санька.

Кунгурец осторожно захихикал. Руслан едва сдерживал растяжение губ.

– Не слушай их, – увещевал Глеб. – Слабый Марс у Мохаммеда Али и Майка Тайсона, у других чемпионов…

– Я всегда говорил, – вставил Дукаревич. – Тебя надо накачать и заставить драться, хоть бабки заработаем.

– Деньги – это тлен, – изрек лысьвенец, еще не успевший избавиться от индуистского налета.

– Сразу видно – слабый Марс. – Глядя, как наливаются краснотой глаза Шурика, Олег поспешно добавил: – Все, молчу, молчу.

Он положил развернутую книжку на лицо, пряча улыбку до ушей, наблюдая поверх обложки.

– А чо с этим делать? – серьезно спросил разочарованный кришнаит местного астролога.

– Тренировать. На самом деле развивать можно любой Марс и рыбий, и рачий, как у тебя.

Пятикурсник сбросил книжку на кровать, раздул щеки, словно ныряльщик перед погружением, выбежал в секцию быстрее Карла Льюиса. Из-за прикрытой двери парни услышали дикий хохот орангутанга каменных джунглей.

Отмечать Новый 1996 год Помазан пригласил соседей в Лысьву. Брянцы согласились, еще один праздник в Нытве с матерью и отчимом сулил лишь зимний салат, селедку под шубой и скукотищу «Голубого огонька». Дукаревич отчалил в Кунгур, мотивировав двусмысленно: «Не могу долго без пещер. А у нас там самая лучшая». Музыку, если встречать праздник в общаге, сорвал Маклер – опять забрал транзистор.