Мастер Солнца Покрова Пресвятой Богородицы - Трудно быть Ангелом. Роман-трилогия

– Ой! (Девушка захромала и так прошла несколько метров.) Ай-яй! Я туфлю потеряла! А-ха-ха.

Поэт вернулся за туфелькой, наклонился поднять. И тут какие-то парни, проходя мимо, увидели красивую девушку с бутылкой шампанского; они удивлённо присвистнули, и самый наглый хулиган шлёпнул девушку по попе и схватил её за руку. Зря он это сделал!

На хулиганов обрушился град – удары кулаками, ногами! Поэт дрался страшно, на смерть и зло сразу против троих. И ей стало страшно, она нервно думала: «Это ужас! О Боже, мне страшно! Ужасная драка! Что делать? Бежать, звать полицию? Боже мой! Но всё же, как это прекрасно – из-за меня дерутся! Словно в боевике о плохих и добрых парнях!» Страшная драка, Багратион, длинный мост, за окном река Москва, дикая Россия. Она смотрела на драку и грызла ноготь, отчаянно «болела» за своего прекрасного бойца и поэта, ей хотелось смотреть, и плакать, и курить, и кричать одновременно. Ужасная драка, кровь, кулаки, громкие удары по мясу, крики парней… Собралась толпа зевак, все смотрели на неё и на драку. А её реально бил озноб, и ноги не двигались, и в груди был сладко-приятный тремор, адреналин бил в теле и накрывало восхищение – она стояла, словно принцесса, над ареной над схваткой быков. И неожиданно подумала: «Если Поэт победит, то ночью я непременно буду его! Я этого хочу!»

Поэт дрался как дикий волк, отчаянно, упорно и смело, изрыгая проклятия. И вот неудачный ухажёр после первого раунда драки упал искать мелочь на чистом асфальте, а за ним и остальные хулиганы, побитые, присели вдоль стен. Поэт облизал свои разбитые в кровь кулаки, поморщился от боли и посмотрел на неё, нахмурился, шумно дыша, поднял туфлю и прорычал:

– Что смотришь? Тебя нельзя оставить одну? На туфлю свою!

– Надень!

– Что-о-о?! Р-ррр! М-мм! Ты что, пьяная?

– Ха-ха-ха! Надевай! Не злись, Поэт, пожалуйста, я всю жизнь мечтала, чтобы из-за меня дрались и туфли мне надевал красивый мужчина. Ты реально сводишь с ума, победитель! (Протянула ему красивую ножку свою.) Надень!

Мэри смотрела на Поэта, а в голове её вихрем кружились волнующие мысли: «Как странно! Как удивительно! Я хочу смотреть на него, сильного, красивого, вечно. Это рок. Это судьба. Очень хочу, чтобы только он меня целовал…»

А Поэт, ещё часто, громко дыша, яростный, встал на колени перед барышней, разбитыми пальцами аккуратно надел ей модную туфельку, посмотрел на изящную ножку и вдруг перестал дышать и нежно поцеловал красивую ногу, а дальше провёл рукою вверх по чулку и спросил:

– Я победитель?

– Да-да!

– Теперь ты моя.

– О нет, я – моя!

Поэт не слушал её, он смотрел снизу:

– Красивые чулки, а ты будешь моя.

– Эй! Стой-постой, не надо шалить! (И оттолкнула от своей ножки руку его.)

Поэт встал:

– Дай бутылку, я хочу пить.

Поэт отпил шампанское и посмотрел удивлённо вокруг. Затем прикрыл пальцем горло бутылки, растряс её и сильной струей облил толпу зевак.

– А-а-а-а! – весело закричала толпа, и все разбежались.

Поэт вновь посмотрел на Девушку:

– Вот увидишь – я добьюсь сегодня тебя, Золушка!

– Нет-нет, хи-хи, сумасшедший.

– Уф-фф! (И обнимал её, и целовал, и шептал). Я хочу разорвать на тебе платье, лифчик и трусики! Всё разорвать. Теперь ты моя!

– А-ха-ха, в чём я останусь?

– В пояске для чулок! Достаточно?

– А-ха-ха, нет, недостаточно.

– Эй! Голая, в объятьях моих! Ты сводишь с ума.

Глядя на него, Мэри подумала: «Сводя с ума других, я рискую сама потерять голову».

– Нет же, постой, Поэт, ты посмотри – вокруг Москва, много красивых и ласковых девушек. Много…

– Молчи (он её целовал)! Не в состоянии думать ни о ком, кроме тебя! Я целую! Ты слышишь меня?

– Да, мне приятно, герой. Так мне молчать? А-ха-ха (и вырвалась из объятий), с тобой не соскучишься.

– Что ты чувствуешь, когда на губах поцелуй? Ещё поцелуй на груди твои. Хочешь меня?

Поэт снова схватил её за руку.

– Нет, нет, ни за что, Поэт. Ха-ха-ха! Ты преследуешь меня.

– Я люблю тебя!

– Ох-хо-хо, нет, это ты хочешь меня.

– Да! Я хочу тебя! Очень! Или я всё здесь разобью!

– Я тебе что-то должна?

– Да, я победил! Теперь ты моя!

– Пока ещё нет. Ты серьёзно думаешь, что я с тобой пересплю?

– Конечно!

– Но я не люблю тебя, мистер Поэт. Прочь с дороги! А-ха-ха-ха, я ухожу! (И с улыбкой оттолкнула его, но он силой удержал её руку и потащил дальше.)

– Скоро полюбишь, не убежишь.

– А-ха-ха! Тогда как в романах – на коленях объяви всем, Поэт, что любишь меня! Эй, люди, послушайте! Мистер Поэт хочет…

– Что ты душу мне рвёшь?

– На мелкие части, осколки? Но ты докажи, что любишь меня.

– Всё! Хватит с тебя! Я не собираюсь доказывать правду тебе!

Поэт сгрёб Мэри в охапку и насильно поцеловал, она чуть заупрямилась, но через мгновение с улыбкой победительницы отвечала на поцелуи. Она отдалась грубой, настойчивой силе красавца и была счастлива:

– Ах! Я тебе обещаю – со мной у тебя будут только проблемы.

– Проблемы? А-ха-ха! Напугала!

– Что такое?

– Всё сказала?

– Да, большие проблемы, (и после поцелуя) но они будут прекрасными.

– А-ха-ха! Я согласен. Поехали в центр.

Ехали в такси, она заметила: «С тобой жарко», сняла чулки и улыбнулась ему. Снимала чулки Мэри очень естественно, сексуально и мило; про таких, как она, говорят – эстетика в крови и в каждом движении. Поэт балдел!

А затем Александровский сад, и снова обнимались, и целовались, Мэри томно шептала:

– Ещё целуй! Я всю свою жизнь скучала по поцелуям взасос! Мне не хватит! Ещё!

– Всё?

– Ещё! Come Back To Me! Страсти хочу! Мур-м-мур, c’est l’amour.

– Я хочу тебя всю. Или побью, я за себя не ручаюсь, я натянутый железный канат. Очень сильно хочу.

– Нет же, нет! Туда руки нельзя! А ты классно дерёшься! Вау-вау-вауууу, это очень эротично, это заводит. Ещё поцелуй?

– Ха! Я впадаю в ярость, когда лапают мою девочку. Да, я дерусь и целуюсь, а ещё обнимаю тебя. Знай! Ты красивая.

– Бьютифулл. А ещё?

– Что ещё? Пить водку и стихи сочинять?

– Целовать!

– А-ха-ха-ха, хватит, пошли.

– А куда мы идём?

– На мосту через канал мои друзья собираются, заглянем туда. Обещаю – скучно не будет. Это Москва!

Мэри достала из клатча тонкую сигару и посмотрела вокруг. Поэт вытащил из кармана куртки спички и, держа коробок в руке, ловко зажёг спичку этой же рукой. Девушка удивилась:

– Ого! – сказала она восхищённо.

Но Поэт уже убрал коробок. Мэри впервые увидела такой трюк и задумчиво курила свою сигарету.

– Зачем куришь?

– Прости, но когда я курю, то ни о чём не думаю, а для девушки это очень приятно – не думать. Ни о чём совершенно не думать. Тогда я очень счастливая и наглая, а когда я сильно чего захочу – о-о-о! (И она округлила глаза.) Вот что ты смотришь так на меня? Как волк на овцу?