Алекс Берр - CHILDFREE

Её нет. Ушла. Обед.

Лифт распахивает двери, оттуда навстречу вываливается толпа осколков безликих людей. Едва получается устоять на ногах. Кабина лифта. Мой палец судорожно нажимает на кнопку с нужным этажом. Закрыть двери. Несколько раз. Быстрее!

Никаких мыслей в голове. Пустота. Вакуум. И боль. Каждый звук извне отражается медленным рикошетом гулкого эха внутри черепа. Она сидит одна за столиком.

Никаких идей. Ничего. Только один шанс.

– Мне нужна твоя помощь. – Стою прямо перед ней.

Она поднимает на меня взгляд, в остальном остается неподвижна.

– Ты говорила, что деньги могут решить любую проблему…

Эти слова ее заинтересовали. Элис выпрямляется и внимательно меня разглядывает. Струйка пота спускается по моему виску. Все тело напряжено струной до боли, до звона.

– Мне нужен незаполненный больничный лист. Срочно. Никаких вопросов. Да или нет?

Зрительное перетягивание каната. Знаю, что слабее, но не сдамся. От напряжения шумит в ушах. Она открывает рот, чтобы что-то сказать. Боюсь не услышать ответ.

– Дай мне время до вечера.

Киваю и направляюсь в сторону выхода.

С каждым шагом мышцы отпускают меня на свободу. Наконец могу выдохнуть. Кажется, этот воздух был в моих легких от самого моего кабинета. Воздух воспоминаний – именно он держит меня в таком диком напряжении. Захожу в лифт, нажимаю кнопку, дожидаюсь, пока двери закроются, и без сил опускаюсь на пол. Тихий гул лифта и несколько секунд спокойствия.

До вечера. Сколько это? Это конец рабочего дня? Или это вечер, который наступает после заката? Секундная стрелка на моих часах сбавляет свою скорость до запрещенной. Она делает каждый свой следующий шаг – каждый «тик» – так громко, что ее должны услышать на другом конце города. Стараюсь ее не замечать, но это невозможно. Ненавижу тебя, Время!

Прошло полчаса. Могу ли я доверять Элис? Об этом нужно было думать перед тем, как идти к ней. А был ли у меня выбор? Может быть, она и есть тот самый знак…

Прошел час. У всего есть своя цена. Больничный может стоить как целое состояние, так и как чашка кофе с десертом. Идиот! Практически любая сумма, превышающая мое месячное жалование, будет для меня «целым состоянием». Поздно. Обратного пути нет.

Прошло два часа сорок семь минут. Почти сорок восемь. Сколько может стоить наша квартира? Какой смысл за нее держаться, если мы все равно собрались бежать? Можно ли ее продать, если она принадлежит государству?

Прошло три часа. Решено: продадим квартиру, если получится. Если нет – украду. Или убью! Жить будем в дешевых отелях, пока Лин не родит. Потом сбежим! Как можно дальше от этого жестокого меркантильного мира. Прочь.

Прошло четыре часа. Ожидание сводит с ума. Паразитирующая во мне головная боль превращает реальность в раскаленный добела ад. Нужен свежий воздух, но я не могу уйти со своего рабочего места, не дождавшись Элис.

Элис.

Элис.

Элис!

Этаж редакторского отдела постепенно пустеет. «Нет, я еще задержусь. Завал. До завтра», – повторяю эту фразу коллегам шесть раз, каждый раз растягивая на лице максимально милую улыбку. Почти уверен, что это больше похоже на оскал психопата, загнавшего свою жертву в угол.

– Тебя подвезти? – Отрываю свое лицо от клавиатуры, передо мной стоит Элис. – Второй раз предлагать не буду.

Элис Каменное Лицо. Или Элис Никаких Эмоций. Или Элис Безжалостная. Как могу быстро собираю вещи и накидываю пиджак. Все это происходит под ее пристальным взглядом, от холода которого меня начинает знобить.

В лифте молчим. В такой же взрывной тишине идем до ее машины по пустой подземной парковке. Каждый ее шаг звонким эхом разрезает пространство на сотни квадратных метров вокруг нас, резонируя от множества колонн, помечая пустые парковочные места.

Салон ее электрокара пропитан дурманяще-сладким ароматом хозяйки. Все никак не могу согреться. Еще несколько секунд тишина глушит меня своей неловкостью. Элис знает, как подавать такие блюда.

– Достать, что ты попросил, было несложно. – Бросает мне на колени знакомый розовый листок. – Гораздо больше времени у меня ушло на подготовку этого разговора.

Поворачиваю голову в ее сторону. Она напоминает мне одну из моих учительниц – миссис Лакруа – сухая, жесткая, строгая, сильная женщина, при всей своей внешней хрупкости, способна одним взглядом уничтожить класс, состоящий из нескольких десятков юношей, производящих тестостерон в промышленных масштабах.

– Ты меня удивил. Сильный, смелый, требовательный. Таким ты мне нравишься больше.

Ее ладонь ложится мне на бедро. Это странным образом влияет на меня. Успокаиваюсь и согреваюсь. Нет, это не совсем спокойствие. Скорее, все мое напряжение начинает изменяться во что-то другое.

– Но ты допустил одну очень большую ошибку. Всегда спрашивай о цене. Теперь ты мой должник…

Элис не сводит с меня глаз. Пристально изучает каждую мою эмоцию. Но боюсь, что картина ее огорчает, – все самое интересное происходит внутри. То, как она отчитывает, как смотрит, как звучит ее голос, пробуждает во мне животное желание трахнуть ее прямо в машине. Оно толстым слоем густого тумана обволакивает сознание, подчиняя каждый мыслительный процесс этой идее.

– …и теперь ты должен быть готов в любой момент по моему требованию рассчитаться.

Ее губы двигаются спокойно и размеренно. Почти слышу, как они наполняют тишину словами: «Давай, Генри, сделай это». Она сидит вполоборота. Ее ладонь на моем бедре прожигает дыру. Клеймит меня. Печать позора для неспособного сдержать животное внутри себя. Резко наклоняюсь вперед и через секунду чувствую соприкосновение наших языков. Губы Элис своей горячей влажной нежностью рассказывают мне правдивую историю о предательстве Генри Колдвэла. Но я не слушаю. Я наслаждаюсь.

Не знаю, сколько продолжался по времени поцелуй, но заканчивается он сильным толчком в грудь. Элис своей хрупкой ручкой откидывает меня назад.

– Нет! – Переводит дыхание. – Не так.

Ни слова больше. Всю дорогу мы едем в тишине. До жути неловкой и противной. Какая же я мразь, слабак, не смог сдержать своих низменных желаний. Система много десятков лет борется со всем животным, что есть в нас. Личность! Развитие! Самоконтроль! Стоит инстинктам понять, что их кто-то запер в клетке, – и быть трагедии. Клетка разлетается в разные стороны. Обидчик, посмевший арестовать природу, сидит, уткнувшись взглядом в приборную панель электрокара, и стыдливо ищет себе оправдания. Оправданий нет.

Ни слова больше. Элис останавливается около моего подъезда. Бросаю на нее трусливый взгляд, она смотрит прямо перед собой. Как только захлопываю за собой дверь, электрокар срывается с места и через несколько секунд исчезает из виду. Остаюсь один. Один на один с самим собой. Даже не знаю, что хуже: сидеть рядом с Элис в наполненной до краев неловкостью и стыдом машине. Или наедине со своим чувством вины подниматься домой, где ждет любящий человек.