Петр Елизаров - Шаровая молния

– Посмотрим, как ты запоешь, когда это станет былью, – произнес Витя. – А что, если я замучу с нашей отличницей?

– На это и расчет! – уговаривал его Вершинин, подмигнув другу.

И Витя решил пойти ва-банк, набравшись смелости и решимости и откинув все предрассудки в сторону:

– А вот возьму и замучу! – весело заявил Ретинский и протянул руку Вершинину.

– Дерзай! – раззадоривал его Алексей.

– И замучу! – крикнул Ретинский. – И тебя не спрошу!

Пожав руку другу, Витек кинулся весело танцевать. Вершинин побежал за ним и запрыгнул на его спину – в таком вот виде они и принялись ржать, крутиться и прыгать в толпе танцующих.

Дальнейшие события не имеет смысла описывать, можно огласить всего лишь результат: в этом году Витя и Юля отмечали три года с тех пор, как они вместе. И никто ведь не ждал, что, благодаря неловкому спору двух закадычных друзей, все так обернется: у двоечника Витька получится заинтересовать Юлю Кудрявцеву, понравиться ей, у них завяжутся крепкие взаимоотношения, будет любовь… Вершинин с тех пор наслушался, как Витек, только разговор заходил о Юле, неестественно благотворил ее милым голоском, так ему не свойственным.

Машина еще не успела остановиться, а Витек, будто забыв, что вытворял ночью, этим самым голосочком из окна машины уже принялся вести разговор со своей любимой:

– Ой, зайка, ты уже проснулась?

– Да, – недовольно ответила Юля, посмотрев на него испепеляющим взглядом. – И, между прочим, уже сготовила завтрак. А тебя все нет. И всю ночь не было, а я у родителей специально отпросилась, – набивала себе цену Кудрявцева, – чтобы с тобой побыть. Вместо этого я прихожу к тебе домой, вижу пустую неубранную квартиру и твой простывший след. В итоге весь вечер я просмотрела телевизор. А знаешь, что я делала ночью?! – нападала на беззащитного Витю она. – Всю ночь я валялась в твоей холодной постели одна… без тебя!

После этих слов Кудрявцева положила руки на талию и сделала такое лицо, которое не просит, а именно требует немедленных объяснений. Ее личико было возмущено до предела и немного расстроено, но она была прекрасна всегда, даже когда злилась. Она, конечно, переигрывала ревность и возмущение – Юля волновалась, но была готова простить своего Витька. Она знала, что с Вершининым тот формально в некоторой безопасности.

– Так где же тебя носило с этим павианом?! – спросила она, выпрямив спину и показав пальцем на Вершинина. – Без обид, Алеша, – произнесла она и улыбнулась.

– Ничего, – улыбаясь ей в ответ, произнес Алексей, – сочту за комплимент.

– Я рада тебя видеть, – снисходительно добавила она и вновь улыбнулась ему. Лучезарные улыбки у нее почему-то никогда не получались, но смягчение обстановки сейчас являлось ее основной целью.

Признаться, у Вершинина давно была симпатия и тяга к Юлии Кудрявцевой, но эти чувства он тщательно скрывал и относился к ним осторожно, учитывая, что это пассия лучшего друга. Он не имеет морального права претендовать на нее – кодекс чести Вершинин все же соблюдал, но с каждым годом честь, мораль и достоинство постепенно уступали дорогу влечению, слепым чувствам и простому инстинкту самца. Каждый раз, когда Леша видел Кудрявцеву, то разрушал в голове по одному возможному препятствию к началу порочной связи между ними – с течением времени препятствий становилось все меньше и меньше.

Вершинина грели воспоминания: когда-то давно Юля, весьма умная девушка, симпатизировала, как и остальные ее подружки, возмужавшему Алексею Вершинину – ее подруги и сейчас не перестают это делать, сбившись со счета всех своих попыток. После случая на дискотеке Вершинин не переставал думать о Кудрявцевой, не переставал размышлять о том, как соблазнить ее и при этом не попасться. Невыполнимая задача. Юля отдала всю себя Виктору Ретинскому, этому грубоватому, необразованному, неотесанному полусироте и была ослеплена любовью к нему. В первое время Ретинского захватил вихрь всех этих чувств, но позже он спустился на землю – тогда и начались эти загулы с Вершининым. Как-никак Юля принадлежала только Ретинскому, закрыла себя от остальных парней и никем больше не интересовалась. Пожалуй, Витя тоже искреннее любил ее, хотя все походы налево на пару с Вершининым Витек объяснить не мог. Это было как бы за компанию.

Был еще один немаловажный аспект этих отношений: когда Витя, увлекшись красотой своей девушки, в страстных объятиях и горячих поцелуях начинал к ней приставать, делая намеки на начало интимной жизни, она тут же холодела и отказывала ему, мол, мне еще рано, я не готова. Так Витек и терпел три года и, в конце концов, решился на своеобразный рискованный шаг, о котором он объявил Вершинину: «Я лишу ее девственности на выпускном!» – с неким хвастовством говорил он (наверно, потому, что и она уже была не против этого), но потом как-то угрюмо добавлял, что это его мечта. Вершинин знал, что Ретинский просто выходит из себя, когда злится или ревнует, поэтому был весьма осторожен при мыслях завязать тайные отношения с Юлией – сама Кудрявцева ни разу не давала повода Вите ревновать и вряд ли даст.

– Прости, милая, – все тем же голоском ручного тигренка произнес Витек, вылезая из машины.

Ретинский медленно подошел к ней и нежно чмокнул в щечку. При этом Вершинину, сидящему в машине, показалось, что его друг опять опускается ниже плинтуса. Алексей также успел раскусить и хитрую задумку Юлии, которая всем этим недовольством добивалась нежностей от Вити. Ретинский обнял ее – результата она добилась, построенный еще с вечера план был исполнен. Вершинин брезгливо отвернулся от этого зрелища, не понимая и не разделяя таких ванильных отношений. У него был другой подход.

Одним глазком Вершинин успел заметить, как была одета Юлия Кудрявцева, вышедшая встречать своего суженого. Она всегда одевалась как можно официальнее, однако временами любила побунтовать и побезобразничать со своим образом: узенькие кофточки и блузки, обтягивающие лосины, полуоткрытые платьица, туфли на платформе или высоких каблуках, а также коротенькие юбочки. Как раз в такой юбочке черного цвета она и выпорхнула на улицу. Черной была и ее блузка с закатанными рукавами и с надетой поверх нее желтоватой безрукавкой на замке.

Раздобрившись и позабыв, за что она еще хотела побранить Виктора, Кудрявцева произнесла:

– Ну ладно, пойдем завтракать, – счастливый Витя пожал руку Вершинину, обнял Юлю. Голубки пошли к подъезду вместе, но тут Юля остановилась и при Алексее строго добавила. – А вы, господа мужчины, к экзамену когда собираетесь готовиться? – с укором посмотрела она сначала на своего паренька, а потом и на Лешу.

Вершинин виновато опустил глаза. Витя же спросил: