Лана Истор - Гибкие стереоэкраны

– Седовласая Москва – поэтически театрально вздохнул Эверис Сигматович – мы с тобой похожи, не только сединой, но своей сутью зимней природной стихии. Сияющий холод сугробов на солнце в деревне, покой умиротворения каминного тепла, и буйство городского ритма жизни, где каждый миг огонь стального духа непредсказуем – зима в рассвете января. Года, года – я стар и молод, как сама Москва.

Ох – хо – хо – протяжно произнес любимую присказку Эверис Сигматович. Пригладил почти отсутствующие волосы, вгляделся в отражение холодного стекла – понравился себе.

В доме много зеркал, но он любит смотреть на себя в отражении оконных стекол – образ не столь детальный, слегка размытый, загадочный, даже для самого себя. Перевел взгляд на стены холла, где висели портреты предков и родителей. Они специально были расположены именно здесь как напоминание – в чей род ты входишь и выходишь.

Так уж получилось, все предки были любителями оставлять о себе память рукописную и визуальную. Генетически по роду переходило тонкое чувство времени и соответствия ему. Предвидя глобальные перемены, быстро реагировали на изменения, принимали сторону победителей, плавно, без потерь, перетекали из одного мироустройства в другой, не потеряв ни состояния, ни положения. За редким исключением, все были здравомыслящими долгожителями.

Бабулечка была увлечена древними латинскими и греческими рукописями. Буква сигма ей очень нравилась и звучанием, и плавным переходом греческой сигмы к латинской букве S и кириллической С.

«С» – лунообразная или серповидная сигма, так называли еще со времен эллинизма, числовое значение имела 200 в системе греческого алфавита, что особенно завораживало, так как бабулечка непременно хотела жить 200 лет. Считала, что это абсолютно, возможно и достижимо.

Умело сочетая приверженность классицизму и модернизму, нарекла сына именем Сигма – как талисман, как цель, как постоянное напоминание, которое всегда будет присутствовать перед глазами.

А мамочка была из семьи потомственных мыслителей, философов. Влюбилась в Сигму, в основном, из-за необычного имени.

Когда пришлось выбирать имя мне, она уже была готова увековечить любимое занятие, применяя метод эвристики разгадывать шифры манускриптов, сквозь иносказания находить, как она считала, истинные смысловые значения текста.

В дни семейного отдыха, устраивала «мозговой штурм», проводила «сократовские беседы», тем самым приобретала идеи для выхода из очередного «лабиринта Минотавра», как называла какой-либо трудный отрывок рукописи. Была абсолютно уверена, что мыслить можно и нужно всегда и обо всем. Это увлекательно, интересно и полезно, мозг должен работать, это продлевает жизнь.

Внеся лепту к преобразованию слова эвристика, добавила букву «е» и произвела на свет не только меня, но и имя – Эверис. Что-то, непонятное, загадочное, элегантное и напоминающее ей изящество французских созвучий. Францию она обожала.

Сочетание такого экзотического имени и отчества как Эверис Сигматович, наложило определенный отпечаток на мою жизнь. При этом я обладал невысоким ростом, не особой крепостью мышц, и отнюдь не стройным станом, и, как называю, имел ушастые уши, длинноватый нос, который стал с годами слегка свисающим, а также тонкие, почти всегда поджатые губы.

Столь невзрачный портрет дополняли скромные остатки былой поросли волос на верхней части головы, по бокам височные, отнюдь не густые пряди, стянуты сзади заколкой в хвост, одним виртуозным локоном, спадающим чуть ниже плеч.

Весь этот вид не сильно впечатлял многих. Но, имя… оно говорило само за меня и Эверис Сигматович, с привычкой к изысканным манерам, элегантной одежде, знанием нескольких языков, в том числе древних, был всегда почтенным и желанным в любом обществе.

По материнской и по отцовской линии, предки были коллекционерами древних книг, дневников и рукописей.

Не только античные, но и в последующие столетия были мыслители, которым удалось проникнуть за завесу тайн земных и духовных миров. Вот ими я и увлечен, это мое хобби, ставшее томной страстью.

Прибыли вездеходы.

Снег все падал и падал, белесая пелена окукливала женщину, сидящую у окна.

Лиса вздрогнула от легкого стука, в купе вошли спортивного вида два молодых человека, не сказав ни слова сели напротив. Оба были весьма привлекательны.

Аристократичного вида мужчина, мельком взглянув на Лису, слегка склонил голову в знак приветствия, сел у столика и с интересом стал рассматривать снежный пейзаж за окном.

А вот другой, самовлюбленный тип, явно старался привлечь внимание. Свободно облокотился о спинку сидения, скрестил руки на груди, вытянул длиннющие ноги, широко улыбнулся.

За пару минут молчания дважды прикоснулся к трехдневной щетине, провел по тщательно выбритым щекам и затем всей ладонью быстрым движением пригладил вверх коротко стриженные волнистые волосы. Оставшись собой довольным, вновь обхватил торс руками.

Обширная улыбка была доминирующей чертой, обнажала почти все зубы, демонстрируя белые клыки, или волчий оскал или щедрость души. Видимо для каждого случая все проявлялось в полную мощь. Представила его во главе древних воинов с головой волка на конце флагштока – истинный сын волчицы Асены. Да он настоящий бозкурт, значит в этой игре надо стать волчицей, ухмыльнулась Лиса.

Вот только слегка удлиненный подбородок захотелось подправить, укоротить этот незначительный недостаток, так бы кулаком снизу вверх приподнять немного и прикрыть рот, и тогда, возможно, лицо стало бы гармонично пропорциональным.

Впрочем, это подождет. Эти типы энергичных умных оптимистов живут долго во всей полноте и насыщенности жизни, если их не убивают, притом, быстро и безболезненно.

Просто иногда они становятся раздражительным фактором и их убирают с пути.

Молча упаковав все личные вещи, Лиса ногой придвинула дорожную сумку к мужчине, излучающему уверенность, явно основанной на чьей-то мощной защите.

Не убирая оскала, впрочем, очаровательного, он почти в прыжке поднялся с сидения, взял сумку, кивнул и вышел из купе.

Всем видом скрывая, что эта экзотическая для него погода не нравится, молодой мужчина без эмоций смотрел на мчащийся снежный вихрь за окном купе. Куртка на гусином пуху явно не спасала от российских морозов. Только после ухода партнера, взглянул более пристально и изящным жестом придвинул крафтовый конверт.

Вскрыв, Лиса быстро просмотрела письмо, знакомясь с новой ролью, улыбнулась и мысленно произнесла – здравствуй Я, здравствуй Мария – Луиза, я жду тебя.

Вложила письмо в конверт, провела пальцами по еле заметному искусно выдавленному орнаменту – цветок мака.