ШаМаШ БраМиН - Третьи

– Нет отметки «черный крест» на входе, нет прохода. Давай, дед, топай до дому.

– Одну секундочку, – не сдавался я, – Может, другие почтовые отделения?

– Вряд ли, – мрачно ответил охранник. – И не подходи так близко, дед. Или ты из тех, кто спецом заражают?

– Нет. Что вы? – успокоил я его и отступил на два шага от дверей.

– Все, – закончил диалог мужчина, – теперь все новости из газеты. Нам вообще запрещено разговаривать с «третьими».

– Извините, – поинтересовался я, – а где брать газету? Нам домой будут доставлять?

– Ага, сейчас! Размечтался, – хмыкнул охранник. – Газета в тех местах, где нарисована отметка.

– Черный крест?

– Точно! – мужчина закрыл дверь.

42-ой день пандемии. 11-ый после брифинга. (вторая запись)

Уже поздняя ночь, а мне снова не спится. Решил вот, своими каракулями еще немного бумаги испачкать. Интересно, кто-нибудь будет это читать? Наверно нет. Но я все равно пишу. Для себя.

Сегодня, случайно, услышал кусочек радиопередачи. Таксист ждал пассажира у подъезда, а я сидел на лавке. Через открытое окно слышал, как какое-то деятели рассуждали о положительных сторонах пандемии.

«Рано или поздно, необходимо было провести черту и прервать эту устойчивую и губительную связь поколений. Мнение о том, что молодые должны жить своей головой, а не так называемой мудростью стариков, существовало всегда. Но гуманизм и сердобольность глушило голос разума. Очень жаль, что именно пандемия стало толчком к окончательному решению вопроса преемственности. За право свежо мыслить мы заплатили миллионами жизней. На самом деле старики всегда убивали молодых. Опыт долгой жизни своеобразный сосуд негатива и злобы. Мудрые старые правители всю историю человечества развязывала войны, отправляя нас, молодых, на смерть. Мудрость стариков, и их сомнительный опыт, закрывали предприятия, играли на биржах, торговали здоровьем и благополучием молодых. Надо признаться, старики бремя прогресса. Что касается меня лично, я и лишнего дня не хочу прожить после шестидесяти. Да, поверьте, то, что сегодня является добровольной эвтаназией стариков, очень скоро станет обязательной. И это правильно»

Женский голос, нетерпеливо перебил говорящего:

«Но главное вот что. Нельзя оставаться за бортом прогресса. Решительность властей в борьбе с пандемией непосредственно связанна с «третьими». Кроме того, необходимо понимать, та экономика, которая быстрее других избавится от балласта пенсионных и социальных выплат, будет иметь неоспоримое преимущество. Нельзя чтобы наша страна снова оказалась в категории «развивающихся экономик»

Первый голос подхватил эстафету:

«Совершенно с вами согласен. Нам представился уникальный шанс соскочить с «нефтяной иглы» и выбиться в высшую лигу»

Из подъезда вышел пассажир. Недобро зыркнул на меня, поправил маску и сел в такси. Машина уехала. Передачу я не дослушал. Конечно, хочется побольше узнать, о том, куда же идет современное общество «молодых» и каким оно выйдет из пандемии. Но внутренний голос мне настоятельно шепчет: «Лучше об этом не знать!»

44-тый день пандемии. 13-ый после брифинга.

Вчера утром перечитал записи. Кошмар. Зачем я вообще затеял этот дневник? Бред. Твердо решил бросить и больше никогда не браться за ручку и бумагу. Бесполезное занятие. Да и попусту душу лишний раз теребить нет резона. Но то, что случилось днем, не дает мне уснуть. Надеюсь, запись, как исповедь, успокоит меня и сон вернется.

В десятом часу вышел прогуляться. Обычный моцион. Через двор к стадиону. Оттуда мимо школы на проспект. Потом обратно к почте, магазину и, с обратной стороны, в родной двор. Так вот, шагая вдоль проволочного забора стадиона, я услышал какой-то шум. Затем крики. Вроде как детские. Оглядевшись, понял, за гаражами, напротив стадиона, происходит что-то нехорошее. Я заглянул за гаражи. В конце узкого прохода, между задними стенами металлических коробок и кирпичной оградой тепло пункта, человек пять подростков что-то пинали ногами. Присмотрелся. Сначала подумал бестолковые пинают тряпку. А потом дошло. Это человек. Он сжался в кокон, закрыв руками голову и, судя по всему, смирился со своей участью.

– А ну-ка, разбежались! – крикнул я, забыв о возрасте, пандемии, брифинге. – Хулиганье!

– Смотрите, пацаны, еще один! – сказал один из них.

Шантрапа, оставили жертву, устремили свои взгляды на меня. К гадалке не ходи, я следующий. Всю жизнь ненавидел драки, ссоры, вообще конфликты. Уж не знаю, что на меня нашло в тот момент, но я схватил валяющуюся под ногами палку и, замахиваясь, шагнул на них. Страх, обида и злость стукнули мне в голову. Я потерял над собой контроль. Думаю, вряд ли смог бы ударить ребенка, да еще палкой. Из-за масок лиц не разглядел. Но в глазах я заметил … Нет, не заметил, а как зверь, почуял испуг. Не знаю, чем бы все закончился, но отступать я не собирался. Кто-то из пацанов крикнул:

– Ну его, контуженный! Не будем связываться!

– Я тебя запомнил, старый, – прошипел другой. – Еще встретимся!

– Ходи и оглядывайся! – тявкнул третий.

Хулиганы юркнули в узкий проход между гаражами и исчезли из вида. Я подошел к лежащему в прошлогодней листве человеку. Это оказался мужчина в летах. На нем была форменная куртка электросетей. Он привстал. Уперся спиной об стену гаража. Руками стер кровь из-под разбитого носа. Подойдя ближе, я расслышал его тихий шепот:

– Мне еще нет шестидесяти. Нет же. Мне только пятьдесят восемь, – повторял он гнусавым, обиженным голосом.

– Как вы? – спросил я, протянув носовой платок.

– Не подходите ко мне! – закричал он, вытягивая руки вперед. – Не подходи!

Мужчина в панике принялся искать что-то, оглядывая землю вокруг себя. Я подумал, очки ищет. Оказалось, искал маску. Увидев тряпочку в зеленной траве, на карачках кинулся за ней.

– За что они вас так? – спросил я, наблюдая, как он панически натягивает маску на разбитое лицо.

– За что? – прогнусавил он. – За то, что старый. Говорю же мне нет шестидесяти. Пятьдесят восемь, вот, еще работаю. Электриком. Удостоверение есть.

Кровь пропитала ткань маски и та, из бледно синего, изменила цвет на красный.

– Гады, – не обращал внимания мужик. – К директору школы пойду.

– Может «скорую»? – задал я глупый вопрос. Во-первых, потому что, мне не откуда было ее вызывать. Во-вторых, к «третьему» они бы все равно не приехали.

– Нет, нет! – замотал головой мужчина и попятился к стене гаража. – Уйдите! Пожалуйста, я вас прошу! Уходите! Если меня с вами увидят, отправят на тест. А мне еще целых два года до шестидесяти.

– Я не болен! И вы не больны, – пытался я его успокоить, – наверно.

– Вы не знаете, больны вы и или нет. Четырнадцать дней «третьи» бессимптомные переносчики. «Девятнадцатый» проявляется через триста тридцать – триста сорок часов. Уйдите! Я вас прошу!