Валерий Ковалев - Бермудский треугольник. Повесть

– Тихо! – сведя к переносице глаза, рявкнул Цой. – Здесь не базар! Слово предоставляется командиру.

Диспут тут же прекратился, Удатный снова встал. – Вот мое решение, – обвел взглядом присутствующих.

– Командирам боевых частей и служб довести личному составу всю полученную информацию, приняв меры к бдительному несению службы. Тебе, Валерий Петрович, -обратился к заместителю, – поднять идеологию на новый уровень. Старпому блюсти дисциплину. Ну а я займусь налаживанием контактов. Всем ясно?

– Точно так.., ясно.., – прошелестело по кают-компании (Ливанов с Цоем сделали значительные лица), а наблюдавший за всем из клетки Сильвер встрепенулся и хрипло заорал «Пиастры!».

Глава 4. Предложение, от которого нельзя отказаться

Прошли еще сутки. Оповещенные командирами боевых частей с начальниками служб, мичманы – контрактники отнеслись к необычным новостям тоже ожидаемо.

Старшины команд, служившие на ракетоносце не один год – достаточно спокойно, поскольку пройдя не одно боевое дежурство с ядерным боезапасом на борту, стали по жизни фаталистами, а их более молодые подчиненные, стараясь брать с начальников пример, даже несколько бравируя. Что свойственно юности.

После совещания и инструктажа, свободным от вахт было разрешено подниматься наверх партиями и дышать свежим воздухом на ракетной палубе.

Для этого на ней установили леера, после чего на мостик поднялась первая десятка.

– Вот это да! – восхищенно протянул техник ЗАС* мичман Скуратов.– Как в космосе…

– Не то слово, – завертел во все стороны черной бородой командир группы старта, лейтенант Юдин. Остальные тоже стали живо обмениваться впечатлениями.

– Отставить разговоры! – прикрикнул на подчиненных, встретивший их старпом. – Ходить тихо, вести себя культурно (значительно поднял вверх палец). – Не дома.

– А дышать размеренно и неглубоко,– добавил присутствовавший здесь же врач. – В воздухе повышенное содержание озона.

После этого, следуя один за другим, партия спустилась к рубочной двери, а оттуда, по узкому обводу корпуса ко второй. Ведущей на ракетную палубу.

Спустя пару минут группа материализовалась на ней, и, опершись на леера, стала рассматривать невиданный пейзаж. Таинственный и величавый.

– Не стоять, бойцы! Ходить! – подал с мостика голос Давыдов. – Восстанавливайте мышечную энергию!

– Ясно! – бодро ответил кто-то, и все стали неспешно передвигаться.

Через пятнадцать минут вояжеры сменились. Все повторилось сначала.

В обед в обеих кают-компаниях было непривычно оживленно, у всех появился аппетит. Смена впечатлений и прогулка на свежем воздухе сделали свое дело.

На следующее утро к оздоровлению команды приступил помощник. Капитан-лейтенант Колбунов. По кличке Геракл и большой любитель спорта. В свое время он увлекался штангой, выполнив норму «кмс»*, за что был почитаем в соединении и на корабле. В подплаве уважают силу.

Согласовав с командиром, он вывел наверх три десятка воспрявших ото сна, где, приказав раздеться по пояс, выстроил всех в разомкнутых шеренги вдоль ракетной палубы.

Далее, встав перед строем, Колбунов оголил мощный торс и, обернувшись назад, махнул рукой стоявшим на мостике доктору с вахтенному офицером.

Последний давнул кнопку доставленного туда «Панасоника», рядом с которым стояла клетка с Сильвером, весело что-то цокающим, вслед за чем окружающая акватория огласилась бодрым голосом всенародно любимого барда.

Вдох глубокий руки шире,

Не спешите – три четыре,

Бодрость духа грация и пластика,

Общеукрепляющая, утром отрезвляющая,

Если жив, пока еще гимнастика !…

хрипел тот под звон гитарных переборов.

Капитан-лейтенант стал выполнять в ритм «разрыв военно-морской груди», а гимнасты, белее телами, с явным желанием повторяли.

На второй минуте вахтенный офицер (им являлся командир БЧ-3 Морозов), толкнул в бок наблюдавшего за действом доктора «смотри что творится!».

Высившиеся по окружности ледяного пространства стены пульсировали в унисон песне, а струившиеся с них потоки завивались в красочные спирали.

– Не иначе ему нравится, – сделал предположение начмед. – Ты смотри, как реагирует.

– Да, и природе не чуждо искусство, – с удивлением протянул Морозов.

Не страшны дурные вести начинаем бег на месте,

В выигрыше даже начинающий,

Красота, среди бегущих, первых нет и отстающих,

Бег на месте обще примеряющий!..

выдал очередной куплет бард, а моряки приступили к следующему упражнению.

Удатный же в это время томился ожиданием.

Поприсутствовав на разводе очередной вахты, а затем позавтракав, он поднялся в центральный пост, где выслушал обычные доклады; сделал втык начхиму за несвоевременную проверку дозиметров, после чего вернулся к себе в каюту. Где опустившись в кресло у стола, предался размышлениям.

«Что он имел в виду, когда заявил о своих соображениях в части нас?» вертелась в голове мысль. «И во что это может вылиться?».

Беспокоило командира и то, что налицо был явный плен. Корабль не мог самостоятельно сдвинуться с места. Запущенный по его приказу эхолот* показал, что толща льда под корпусом составляла восемьсот шестьдесят метров, а это исключало любые маневры. Причем выяснился очередной интересный факт. Анализ взятого на пробу льда показал, отсутствие в нем микроорганизмов.

Невеселые думы Удатного прервал стук в дверь.

– Войдите, – повернул он туда голову.

– Есть разговор, Юрий Иванович, – возник на пороге Цой.

– Присаживайся.

– Мне тут помощник ночью доложил, что у нас неважно с продуктами,– уселся на диван старпом.

– Вот как? – вскинул брови командир. – С какими именно?

– Мясом и рыбными консервами. Остались в основном сухая картошка да крупы.

– Как так случилось?

– Если помните, на переходе в район на неделю вышла из строя морозилка.

– Отлично помню.

– Две тонны свинины протухли. Ее через «дукс»* скормили акулам.

– А консервы?

– Вчера интендант с коком начали новую партию шпрот в масле – несъедобные. Впарили на базе.

– Вот суки, – выругался Удатный.

– Придется уменьшить раскладку, – заявил старпом. – Больше ничего не остается.

– Уменьшай – нахмурился командир – А интенданта на сутки драить трюм. – Чтоб служба раем не казалась.

На переборке зазуммерил телефон. «Да!» снял он трубку.

– Дорожка говоришь? Отлично. Вызови в центральный Ливанова со Свергуном. Пойдут со мною.

– Приглашает? – заговорщицки спросил Цой.

– Да, – взглянул на часы командир. – Остаешься на борту старшим.

Спустя десять минут, он, заместитель и особист, скользили на мерцающей дорожке в направлении стены. К тихо струившимся с нее потокам. Удатный со Свергуном стояли неподвижно, а заместитель чуть подергивал ногой. Нервничал.