Лилит Трокс - Недолго наслаждаться чистотой

Всем нам, от глубоких эстетов до мелочных циников и негодяев присуще желание почувствовать себя положительным героем. И если нам кто-то дает такую возможность, то мы цепляемся за нее, как утопающий за соломинку. Это как яркая звезда, загорающаяся на небосклоне, в коей причудливым образом сочетаются наши потаенные желания и сама оправданность нашей жизни. Если кто-то зажигает эту звезду, если кто-то позволяет нам спасать себя или же впадает в зависимость от нашей доброты, этот человек становится нам иногда ценней собственной жизни. Это даже не воспеваемая любовь. Это чувство намного искренней и преданней последнего. Однако и разрушает оно столь же стремительно, сколь и возвышает, – стоит лишь потерять объект, которому мы необходимы. Тот же принцип работает и наоборот, будь человек с зачатками самыми добрыми и искренними, все это может мигом исчезнуть, если он вдруг совершит нечто такое, после чего ему будет стыдно смотреть самому себе в глаза. Если человек будет уверен, что все на него смотрят, как на преступника и это будет продолжаться долгое время, то человек этот совершит преступление. Это несомненно. Он его совершит.

Антон смотрел на друга и видел ту искру, которая оставляет лишь пепел от заблудших душ, осмелившихся посягнуть на самое святое…

Она пролетела над ними два месяца назад, грозным предзнаменованием. Тогда он и подумать не мог, что в его страсти, его нельзя будет остановить всем священным канонам. Два чертовых месяца (как кусаются слова, а ведь именно два месяца назад он не добавил бы им такое злое определение), два сумасшедших месяца терзаний души и тела – сказал бы он, если бы их не было, но был ли смысл тогда говорить о них? Тогда жизнь его зиждилась на примитивных правилах, о нетленности которых он не смел даже помышлять.

Он, кажется, даже не знал тогда, что значит размышлять. Мир, на его взгляд, был так прост. Нет, он не был баловнем судьбы – сынком богатых родителей, на его долю выпало немало лишений; бросивший его в раннем детстве отец, пьющая мать, но не было злобы на мир, было подобие некого созерцания его и покорного принятия его законов. Он и не думал тогда, что избранный им «путь отрешения» станет главным стимулом сатаны – искусить его.

Вот здесь и появился Виталик, с вечной неприязнью к людям и думами о продажности и пропажности «своего Мира», куда он очень скоро вовлек и его…

Антон с трудом разлепил заспанные глаза. Предстоящий вечером поход по случаю дня рождения его товарища никак не давал ему успокоиться, было какое-то смутное предчувствие надвигающейся беды, или он очень обратил внимание на свой сон, хотя раньше суевериями не увлекался. Его бабушка, упокой Господь её душу, поговаривала: беда никогда не приходит негаданно, предвестие идет впереди её. Беда его состояла в том, что он не мог отказать человеку, в разумных пределах конечно, там, где просьба не противоречила Библии, но многие этим успешно пользовались. Размышляя над всем этим, он мирно попивал утренний кофе с бутербродами и, потянувшись за последним куском, вдруг обнаружил, что хлебница пуста. Накинув плащ, он мигом вылетел на улицу, он и не думал задерживаться более пяти минут, коих хватило бы ему на покупку булки хлеба. Конечно, он и не отрицал, что двигался немного быстрее обычного, но, то существо, налетевшее на него, двигалось как торпеда. От удара девчонка отлетела куда-то в кусты, и, при других обстоятельствах он бы долго смеялся, но сейчас было не до смеха, ведь в происшедшем была доля и его вины. Антон в два шага очутился возле девочки и, протянув ей руку, дружески улыбнулся.

– Прости, не заметил, малыш.

Лицо девочки искривила злая гримаса.

– Во-первых, я не малыш, а во-вторых проваливай отсюда.

По правде сказать, Антон не часто сталкивался с хамством и на сей раз просто опешил. Он уже угадал, что ее разозлило, но откуда ему было знать, сколько ей лет? Просто на первый взгляд она показалась ему двенадцатилетней пигалицей.

– Ладно, не злись, хорошо? – он опять примирительно улыбнулся.

Теперь он хорошо осмотрел девушку. Ей было на вид лет семнадцать, просто из-за хрупкости фигуры на первый взгляд выглядела младше, она была похожа на привидение с черными кругами под глазами, которые вульгарно контрастировали с ее обесцвеченными волосами, картину довершали черные порванные, вероятно в результате падения, колготки. Зрелище было ужасным и вместе с тем притягивающим и почему-то родным. Антон не мог насмотреться на это лицо, видимое им во сне или, может в прошлой жизни. И даже, когда девушка растаяла в утреннем тумане, он продолжал видеть ее образ.

На вечеринку к однокласснику он нарочно пришел первым, что бы по очереди знакомиться с его друзьями и не быть на обозрении у собравшейся раньше толпы.

– Знакомьтесь, Виталик!

Он слышал, как его друг представлял новоприбывшего, но тогда не обратил на это имя внимание. Да и не таков был Виталик, что бы обращать на себя внимание толпы, но вниманием одного человека он мог завладеть без остатка и на всю жизнь.

Взяв с подноса бокал шампанского, Антон решил постоять в сторонке и не присоединяться к толпе, его мысли продолжала занимать его недавняя знакомая, а гомон остальных мешал ему сосредоточиться на своих фантазиях. Он уже дошел до того, что незнакомка, улыбаясь, называет свое имя, как его под руки кто-то схватил. Очнувшись, он улыбнулся двум очаровательным девчонкам. Одна немного напомнила ему его недавнюю знакомую, скорее всего теми же осветленными волосами и отросшими, уже на значительную часть, корнями. Этого было вполне достаточно, что бы переключиться на неё. Девушка оказалась очень начитанным и интересным собеседником, и Антон больше уже не проклинал своё смазливое личико, из-за которого девчонки кучами вешались на него в любой компании.

Новую знакомую звали Анжела, они говорили с ней всего каких-то десять минут, а он уже знал о ней практически всё. Ему не очень нравились разговорчивые дамы, они совсем не оставляли места для фантазий, но внешним видом она притягивала его по вышеописанной причине.

Вечеринка была в самом разгаре, когда, увлеченный разговорами Анжелы, Антон поймал на себе колючий взгляд незнакомого ему парня. Сначала он подумал, что Анжела, должно быть девушка незнакомца. Но вскоре он отмел эту возможность, так как тот одаривал своим «прекрасным взглядом», каждого, по мере того, как владелец вечеринки тихонько ему их описывал. Антону захотелось тут же уйти, потому что понял: его приятель рассказал тому про его желание стать священнослужителем. Он не стеснялся своей мечты, просто он понимал своих ровесников, можно догадаться, им дай только повод высмеять кого-нибудь. Антону стало крайне неприятно находиться под прицельным огнем его глаз. Вероятно, именинник говорил про него нечто потешное, и у незнакомца появилась на губах коварная ухмылка. Парень не любил сплетен и пресекал их в зародыше – «не судите, да не судимы будете». Он, немного нервно, но мягко освободился от новой знакомой, и подошел к ним.