И. Резник - Корпус А

Юля, коллега, чей шкафчик для одежды и личных вещей находится справа от моего, как-то сказала, что для того чтобы по-настоящему выспаться нужно убирать рабочий смартфон в морозилку – так его будет почти не слышно, но при этом он останется включенным, как того требует начальство. Улыбаясь, я думаю – проснулась ли Юля и увижу ли я ее на собрании?

Кое-как я сползаю с кровати и бреду в ванную. В конце концов, тревога ночью – это что-то серьезное. На моей памяти такое в третий раз, если, конечно, она не окажется учебной.

В зеркале морщится от света не выспавшийся зомби, которого хорошо бы умыть, причесать и одеть за пять минут, чтобы успеть на общий сбор через полчаса. Я в последний раз смотрю в зеркало, завязываю шнурки, надеваю шапку и спускаюсь вниз, где уже ждет такси – вести какой угодно транспорт после рома и трех часов сна запрещено даже наемникам «КА», и, хотя не все из нас такие законопослушные, закон одинаково суров для всех.

Залезаю на заднее сиденье и пытаюсь дремать, почему-то вспоминая очередную мамину историю. Мама рассказывала, что раньше в такси обязательно был руль и человек-таксист. Ну и работенка была – целыми днями сидеть в жестяной банке и развозить разный люд туда-сюда. Теперь можно вызвать автопилотируемый транспорт, или автопилотируемый транспорт с возможностью ручного управления. Аренда последнего обойдется в два раза дороже, естественно.

Если бы за рулем электрокара сидел таксист, как в былые времена, о которых мне известно так мало, возможно он сказал бы что-то вроде: «Куда же вы в такую рань? Ох-уж эта служба!». Впрочем, не обязательно все таксисты были болтунами. Тем более, в шесть утра. Тем более, подвозя человека в форме. Я ловлю себя на мысли, что все время стараюсь не думать о маме, и так или иначе постоянно вспоминаю о ней. Нужно обязательно заехать сегодня в больницу, поболтать, поспрашивать. Сразу после собрания, если будет еще не очень рано, в крайнем случае, подожду немного в кафе.

ГУРП принадлежит самое большое здание на главной площади. Гигантский небоскреб из тонированного, почти черного стекла. На главном стенде центра городского туризма о нем написано коротко и ясно «жемчужина Нордроса – здание «Государственного Управления Репродуктивным Поведением» – двухсот пятидесяти этажный небоскрёб построенный в стиле классического хайтека конца второго тысячелетия.» Если я правильно помню из курса школьной истории, его проектировали с оглядкой на какой-то известный небоскреб из России, правда последний был меньше, ниже и давно уже не существует. Как и многие другие знаменитые здания, города и страны.

Вообще все стеклянные панели на самом деле прозрачны, их цвет регулируется обычным пультом, как и окна в любом современном электромобиле. Но на темных стеклах лучше отражаются облака, и небо, и вечерние городские огни, и сквозь них не видно, что делается внутри. Это важно. Ночью и днем, сверху, снизу и по бокам огромные прожектора подсвечивают гиганта, так, что кажется, будто светится изнутри само здание. От части, почти так оно и есть – многие этажи небоскреба облицованы не стеклом, а плазменными панелями. Чтобы граждане могли читать напутствия, о том, как следует и как не следует вести себя в обществе и просматривать короткие ролики о том, за что можно получить наказание и за что следует пожаловаться на сограждан. Иногда тут же транслируют сводки о задержанных и осужденных, но это, конечно, гораздо реже и в основном по ночам.

По умолчанию на здании чаще всего бежит бегущая строка с какой-нибудь выдержкой из «Билля о равной ответственности, обязанностях и последствиях», например: «Гуманного отношения к себе заслуживает только тот член общества, кто гуманно относится к другим членам общества». Любой современный человек знает и помнит эту формулу наизусть. Самый простой выход на деле оказался самым трудным, и самым неоднозначным, как это часто бывает. Но мне платят, хорошо и вовремя, не за то, чтобы думать о том, что хорошо, а что плохо, и так ли хорошо, то, что принято теперь считать хорошим. Все на свете развивается примерно одинаково, сначала по нарастающей, а потом происходит какой-то незначительный толчок, в котором сразу и не угадаешь «начало конца», и все словно катится вспять, раскручивается в обратную сторону, и, наконец, летит в тартарары, как огромный снежный ком, доводя ситуацию до абсурда и полной противоположности. Так было с рабством в большинстве древних стран, так было с курением во всем мире прошлого, так было с религией почти до наших дней, пока, наконец, ей не отвели подобающее место.

Иногда ГУРП гоняет на строке социально значимую рекламу, например: «Добровольная анонимная орхиэктомия 3 3 Орхиэктомия – операция по удалению яичек. – это ваш сертификат на двукратную реинкарнацию (предложение действительно только для носителей SRY2a)». Или «Курсы осознанного родительства при ГУРП это тридцать вопросов на экзамене вместо сорока. Запишитесь прямо сейчас!». Но сегодня, наверное, и в самом деле случилось что-то серьезное – на всех строках бежала, не меняясь, одна и та же надпись: «Общегородская Тревога Класса А. Пожалуйста, не выходите из дома до 9 часов утра».

***

Сонные и хмурые, не выспавшиеся мы приветствуем друг друга едва заметным кивком головы, безмолвно задаем друг другу один и тот же вопрос, также безмолвно пожимаем плечами, потихоньку собираемся в большом конференц-зале и ждем. Когда на сцену выходит Аретта Гарет сомнений не остается никаких – случилось, в самом деле, что-то из ряда вон.

– Дорогие коллеги. – она замолкает, поправляет седые волосы, долго откашливается, а потом пьет воду большими глотками, прямо из горла, забыв налить ее из бутылки в стакан.

За ней на большом полотне появляется изображение – карта города и выделенный на ней красным цветом маленький квадрат в середине квадрата побольше. Судя по всему, что-то случилось примерно в той части города, где мне пришлось работать этой ночью. Фактически у меня под носом.

– Коллеги. Сегодня произошло чудовищное преступление. Ничего подобного не случалось во всем Нордросе почти пятьдесят лет. Жертва – тринадцатилетняя девочка. Изнасилование, убийство, неподобающее обращение с телом. Я прошу вас надеть очки, взять в руки джойстик и быть очень внимательными. Я буду лично просматривать каждый отчет. Я буду лично курировать расследование. Найти и выследить чудовище мы должны в самый короткий срок. Это немыслимо. – добавляет она очень тихо, куда-то мимо микрофона, но мы все слышим, и все, как один, согласно киваем, надевая очки.

Я не люблю работать удаленно и вообще любое виртуальное присутствие, у меня начинают болеть глаза даже в обычном галотеатре, что-то не так с давлением в глазном яблоке, но метод, конечно действенный – ясное дело, что все мы там просто не поместились бы и растоптали все улики еще до того, как зафиксировали. Каждый из нас по-своему видит и на разное обращает внимание, чем больше нас осмотрит место преступления, тем больше шансов, что мы ничего не пропустим.