Натали Даль - Точка невозврата

По дороге домой все молчали, и лишь Мэри всхлипывала на плече мужа. Ни ее сестра, ни другие родственники не стремились поддержать убитую горем мать, ведь это по ее вине, считали они, погиб малыш Джонни.

Лиам вспомнил события новогодней ночи. Видя, что брат замерзает на смерть, он, сдерживая слезы, закутался посильнее в тулупы. В голове вихрем проносились воспоминания всей его жизни, мысли и фантазии о том, что будет дальше и сейчас даже та женщина не волновала его. Прошло несколько часов. Лиам задремал, но первые лучи восходящего солнца разбудили его. Юноша вскочил, как ошпаренный, и кинулся к Джону. Увидев брата, Лиам отпрянул, будто его ударили. Кожа Джона посинела и покрылась ледяной корочкой. Глаза были немного приоткрыты и казались сделанными из стекла. Мальчик не дышал. Лиам осторожно подошел к коляске с братом и самыми кончиками пальцев отклеил скотч. Он раскрыл ремень, держащий Джона и теперь все выглядело так, будто ребенка и правда забыли на улице.

Стараясь не шуметь, Лиам Константин прокрался в свою комнату и улегся на кровать. Он думал, что не сможет сомкнуть глаз, однако тут же уснул крепким спокойным сном. Его разбудил истошный вопль Мэри. Лиам не помнил, когда раньше мать так сильно кричала. Это было похоже на звериный рёв. И весь дом наполнился атмосферой какого-то кошмара, пережить который не представлялось возможным.

Через три дня после похорон Лиаму исполнялось 18 лет и именно в этот день в дверь фермерского дома постучались сотрудники органов опеки. Две с виду милые полные женщины нахально ворвались в дверь и бесцеремонно стали осматривать каждое помещение. При этом ставя какие-то отметки в блокноте. Мэри заметалась, выпучив глаза. Она побежала в ванную, чтобы умыться и почистить зубы – от нее ужасно несло алкоголем.

Как Лиам и опасался, смерть брата не заставила мать пить меньше, а наоборот подтолкнула ее конкретно «подсесть на стакан». Родственники разъехались, Дэмиан еще вчера уехал в город, якобы решать вопросы по работе, и Мэри стала заливать горе немыслимым количеством виски, оставшимся после рождественских праздников. Ирен, не совсем понимая, что происходит, часами играла в приставку, иногда отвлекаясь на походы за едой или в туалет. Она даже не подходила к матери. Смерть Джона задела ее лишь в день похорон, когда все вокруг плакали, и Ирен посчитала, что необходимостью проявить сочувствие. Но для нее просто не существовало Джонни. Она ни дня не ухаживала за ним, даже не подходила к нему, если он плакал. По сути Ирен была таким же овощем, как ее младший брат, но ей не требовался особый уход. И в отличие от Лиама, в школе у нее были друзья, и никто ее не боялся.

В этот день, когда Лиама никто не поздравил с совершеннолетием, две милый дамы решили отобрать его единственную родную сестру из дома.

– Нет! Вы не имеете права! – голосила Мэри, заламывая руки.

– Имеем, вот документ, – спокойно отвечала одна из женщин, кажется, миссис Голдсмит, протягивая Мэри лист бумаги, – мы могли бы забрать и вашего второго ребенка, миссис Константин, но, к сожалению, Лиаму уже исполнилось 18. Кстати, Лиам, с днем рождения.

Женщина приветливо улыбнулась вышедшему на крики матери Лиаму, и протянула ему плитку шоколада. Мэри, внимательно вчитываясь в документ, вдруг резко одернулась и ошарашено посмотрела на сына. Она совсем забыла про его праздник. А он не стал напоминать. Ирен бы «проела всю плешь» родителям, требуя сладкого стола и подарков, совершенно не думая о том, что происходит вокруг. Но не Лиам. О его дне рождения вспоминали редко, ведь он приходился на новогодние праздники.

– Лиам, – прошептала Мэри, ее покрасневшие глаза снова наполнились слезами, – я совсем забыла. Прости…

Она бросилась на шею сыну, пытаясь поцеловать его в щеки и губы. Тем временем вторая женщина – миссис Алдерсен – вела за руку недовольную Ирен. Девочка не понимала, что эти люди заберут ее из дома на неопределенное время и оставалась спокойной.

– Мам, Ирен.., – начал было Лиам, но его остановила миссис Голдсмит:

– Миссис Константин, мы забираем Ирен. Мы отвезем ее в детский дом штата. Решение комиссии вы сможете обжаловать в суде.

Издав очередной нечеловеческий рев, Мэри кинулась на женщин, пытаясь отнять свою дочь. Ирэн заплакала, выронив телефон. Женщины сначала словесно, а потом и применяя силу, пытались успокоить Мэри. Лиам тяжело вздохнул и вытер лицо рукавом. Ему хотелось курить.

Суд вынес решение, что Мэри не может воспитывать дочь в тех условиях, что увидели представители органов опеки и порекомендовал женщине обратиться в клинику, где ее бы избавили от алкогольной зависимости, а также к психиатру. Самое удивительное, что во время заседания суда Мэри не кричала, не плакала, а тихонько сидела, опустив голову. Ее также обвиняли в причинении смерти ребенка по неосторожности. За это ей грозил тюремный срок. Адвокат Мэри добился, чтобы женщину отпустили домой под залог. Но ее дело не было закрыто.

Обращаться к врачам Мэри не хотела. Она ждала поддержки от мужа, но Дэмиан, казалось, хотел поскорее от нее избавиться. Они ссорились каждый день, и теперь можно было не сдерживать себя в эмоциях, ведь кроме Лиама дома не было никого. Мэри кидалась на Дэмиана, как бешеная собака, кусаясь и царапаясь. Муж отбивался от нее, нередко ударяя ее кулаками по лицу. Иногда женщина теряла сознание от этих ударов, но Дэмиана это не волновало. Он перешагивал через ее грузное тело и шел смотреть телевизор. Иногда он даже заглядывал к Лиаму, говоря что-то вроде:

– Эй, пацан, ты в норме, пацан? Мать наша что-то совсем плохая стала, ты хоть подбодри ее, я уж старик.

Говоря это, Дэмиан злобно гоготал, закрывая дверь. Ему было всего 33, еще совсем молодой мужчина и, кстати, весьма симпатичный. Поэтому в женском внимании Дэмиан никогда не нуждался. Мэри много раз дралась с соперницами, унижая себя и мужа, за что получала от него дома. Но он продолжал изменять ей. И сейчас не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что у Дэмиана снова появилась любовница – он подолгу отсутствовал дома, приходил домой часто без нижнего белья, и от него разило сладкими женскими духами. Мэри парфюмом не пользовалась и могла легко угадать, что ее муж пришел от другой. Лиам, глядя на мать, понимал отца, понимал, почему он хочет сбежать из этого кошмара туда, где уютно и спокойно, ведь он сам хотел этого больше всего на свете, и помочь ему в этом могла только та женщина, которую он встретил на карнавале.

После очередной ссоры с женой, Дэмиан, как ошпаренный выскочил из дома, на ходу надевая куртку.

– Это ты убила Джона, из-за тебя Ирен теперь живет в приемной семье. Ты – монстр! – кричал он, садясь в машину.