ШаМаШ БраМиН - ПЕС

«Ну и что? – мысленно спорил с ним Шах. – Я же вижу, она несчастна».

«С чего ты взял? Да, муж ее постоянно на работе. Да, пару раз орал на нее здесь, в школе …»

«Как орал?» – встревожился Птаха.

«Так. Орал. Что-то она там … короче не знаю. Но орал он так, что стекла вылетали. И коровой, и дурой называл. Говорит: «Мозгов как у клочки». А другой раз так дернул ее за локоть. Она с лестницы чуть не полетела»

«А вы что? – возмутился майор. – Неужто, некому было за женщину заступиться?»

«Ага, с ним только свяжись. Да и нравится ей это. Наверно. Иначе бы ушла»

«Может, боится. Может если бы кто заступился к тому бы и пошла»

«Да ну, брось. Она мужа своего любит. На другого не посмотрит»

«Не разбираешься ты, малахольный, в женщинах. Давай так: если она сирень в школе оставит, значит с ней все в порядке, и я теряю к ней интерес. Если нет, то … короче, сам понимаешь»

«В порядке у нее все. И зачем ей твой веник?» – мысленно удивился художник.

Вечером, закрывая парадную дверь школы, они наблюдали, как Светлана Борисовна садится в подъехавшую Шкоду. Из фирменной сумки Балдини торчали ветки сирени.

***

Птаха с любопытством и тревогой наблюдал, как Светлана садится на переднее сидение легковушки. Красивая, обаятельная женщина покорилась судьбе. Даже не судьбе – привычке. Когда-то этот человек, который сейчас был ее мужем, чем-то ее покорил, очаровал, околдовал. Но это оказалось обманом, или самообманом. Так или иначе, она, определенно, была несчастна.

Ему бросились в глаза номерные знаки авто.

«Что это за номера такие?» – мысленно спросил он художника.

«Так это муж за ней приехал! Я же говорю: куда ты лезешь?» – ответили тот из подвала.

«А кто у нас муж?» – поинтересовался майор.

«Полицейский. И не простой. Вроде, зам. самого, – ответил учитель. – Не лезь, слышишь, я тебя прошу. Ты знаешь, что он может с тобой, то есть со мной сделать?»

Шах ничего не ответил. Он прикидывал открывающиеся перспективы. План действий обретал более-менее различимые контуры. Как бы ему не хотелось впутывать посторонних, и не просто посторонних, а симпатичных ему людей, интуиция подсказывала, исполнить все чисто не получится. Тем более в такие короткие сроки.

От тяжелых мыслей его отвлек резкий скрежет тормозов. Между входом в школу и сквериком, откуда накануне полицейский экипаж разогнал припозднившихся шалопаев, остановился пижонский внедорожник. Майор узнал его сразу.

– А, вот и любитель ездить по газонам, – сказал он вслух. – Не понятливый оказался.

Из машины вышли трое: лысый здоровяк в черной куртке, долговязый блондин, стриженный ежиком, и, толстячок собственной персоной. У последнего, и без того толстое лицо, распухло. От разбитого носа под глаза пошли синяки, от чего он стал похож, и фигурой и лицом, на японского борца тяжеловеса. Переносица была скрыта под повязкой из пластыря.

«Майор! – умолял из подвала Гайанский. – Звони в полицию! Пока они нас не покалечили!».

Птаха ничего не ответил. Он открыл дверь, и вышел навстречу троице.

– Старый знакомый! – приветливо крикнул он толстяку. – Мы вроде как договорились …

– Ни о чем мы не договаривались, утырок, – огрызнулся толстяк.

Шах подошел к ним. Увидев решительность мужчины, белобрысый вернулся к машине, открыл багажник, и еще раз кинув на Птаху оценивающий взгляд, достал биту.

– Брось, Котя, мы его и так сделаем, – обратился к нему лысый, натягивая на руку свинцовый кастет.

Блондин не послушал приятеля, лихо закинув на плечо биту.

– Зря вы за толстого вписывайтесь, – сказал Птаха. – Не правильно по клумбам ездить. И детишек газом травить, не правильно.

– Слышь, дохляк, детишек своих учи, что правильно, что не правильно. Ты вообще в курсах на кого наехал?

– Ага, – ответил Шах. – На толстого баклана.

– Так, пацаны, стремайте дохлого, – приказал боров.

Лысый, стоявший справа от толстяка, замахнулся, целя майору в голову. Шах присел, отвел корпус влево, и нанес лысому короткий прямой удар в живот. Тот захрипел, пытаясь восстановить дыхание. Не давая им опомниться, майор широко шагнул и оказался почти за спиной у толстяка. Резким движением от бедра, Шах приложился ступней в тыльную часть толстого колена. Боров моментально упал на колени. Настала очередь белобрысого, который растерянно смотрел на происходящее, забыв про биту. Птаха, наступив на плечо толстяка, оттолкнулся, и коленом угодил точно в челюсть владельца биты. Что-то противно хрустнуло, и оба упали на асфальт. Птаха кувыркнулся. Через мгновенье он уже стоял на ногах. Толстяк тоже попытался встать, но получил ногой по ребрам. Тем временем бритоголовый пришел в себя. Разминая пальцы в кастете, он стал в стойку и приготовился к бою. Шах оценил подготовку лысого, и не стал боксировать с ним по-джентельменски. Сделав обманный выпад левой, он удостоил соперника хлестким ударом в пах. Выругавшись, лысый повалился набок, крепко сжав ушибленное место.

Гайанский не видел драку. Когда все началось, он отвернулся от зеркала и крепко зажмурился. Теперь же, услышав матерившегося врага, открыл глаза и взглянул на экран зеркала. Троица валялась на асфальте.

– Что мне с вами делать? – спросил сам у себя Птаха, подбирая выроненный толстяком уже знакомый нож.

Немного подумав, решил:

– Ну, на дворе не сорок второй, пленный вроде как берем.

Разоружив белобрысого, он подошел к лысому с битой на перевес:

– Сладких снов, – коротко замахнувшись, Шах опустил биту на лысую голову.

Постукивая дубиной по ладони, майор приблизился к двум другим.

– Сами пойдете или как он?

– Пша пша бша, – пробубнил белобрысый.

– Нет, дружище, больнички не будет, – ответил Шах. – Или подвал, или морг. Выбирай.

Толстяк, все еще задыхаясь, неуклюже встал. Белобрысый последовал его примеру.

– Вперед, – приказал майор.

Птаха повел их в подвал. Подбадривая толстяка легкими пинками под ребра, они прошли по вестибюлю и спустились вниз. Длинный шел первым. Судя по всему, он был самым миролюбивым в этой троице. Выбитых зубов ему хватило для полной и безоговорочной капитуляции. Толстый же все время останавливался, пытаясь протестовать. Но тычки битой имели свое действие. Заперев их внизу, Шах вернулся за лысым. Первым делом он снял с его руки кастет, и выкинул в кусты.

– Эй! Причесанный, вставай. Яйца сильно припухли, идти сможешь?

Владелец черной куртки рассеяно смотрел по сторонам, приходя в сознание.

– Давай, двигай поршнями, – поторопил его майор.

Лысый неохотно встал. Шах не сильно пнул его под ребра и тот побрел к школе. Оказавшись в холле, лысый спросил:

– Чё за беспредел? Ты в курсах, ответить придется?

– Отвечу, не переживай. Давай, топай.