Отто Заубер - Наблюдатель. Книга первая

Ему стало намного легче после этой процедуры, Игорь постоял еще несколько минут, глубоко и часто отдышался, увидел сквозь небольшую чащу недалеко через дорогу небольшой магазинчик. Выловив среди всякой мелочи в наружном кармане кожаной куртки пачку сигарет и открыв ее увидел, что осталась всего одна. Достал сигарету, смяв пачку выбросил в урну, закурил и направился в этот магазин.

Он встал в очередь за тремя грязновато одетыми мужичками в рабочей одежде, минут через десять подобрался к прилавку. Через стойку стояла дородная, толстая продавщица, лет тридцати.

– Скажите, есть у вас сигареты «Винстон»?

Продавщица посмотрела на него как на пьяницу, который возле магазина просит два рубля добить до бутылки водки.

– Нет, закончились, да и вообще никаких сигарет нет.

– А сгущенное молоко, белорусское?

– Нет, я же сказала что ничего в продаже нет, ни сигарет, ни сгущенки.

И тут Игорь почувствовал как рука сама тянется механически в карман куртки, где у него лежал большой складной нож. Когда то давно его привез знакомый в подарок, покупал в одном из оружейных магазинов в Америке. Это был необычный складник, такого он никогда не видел раньше, большое и широкое лезвие длиной двадцать два сантиметра, по возможной нагрузке не уступающей полноценному, с фиксированным лезвием ножу. В голове начали происходить необъяснимые вещи – для него вся окружающая обстановка пропала. Игорь видел только как продавщица после удара кулаком в нос падает, он ставит ее на колени и захватив двумя пальцами ноздри задирает ее голову, как барану, назад. А потом он наклонившись, отделяет голову в несколько сильных и резких движений ножом, увидел обрывки артерий и вен, остаток кадыка у ключицы, как кровь брызжет фонтаном и заливает пол со стеной, в деталях успел рассмотреть свои руки, ноги, обувь и свой ножище в крови. Видимо что то отразилось в его глазах и лице, в ее глазах явственно появился ужас и страх. Она вся подобралась, начала бессмысленно поправлять прическу, нервно оправила белый халат и просто убежала вглубь магазина.

А Игорь постепенно пришел в себя от этого видения, но отметил внутри: «… мне ее не жалко… Мне… е-ё… не… жал-ко… ни кап-ли…»

Он понял что мог бы отрубить ей ногу, вырезать глаз или отрезать ухо – абсолютно ничего в душе и голове он не ощущал. Был как робот, который ясно видел и знал что надо делать, чтобы распотрошить человека. Как курицу, как рыбу.

Игорь отошел от прилавка и вышел на улицу. Было все равно куда идти, на улице шел мокрый и липкий снег, неба не было видно из за серых туч и именно такая пасмурная, без солнца погода для него в была в самый раз. Только в такую погоду он чувствовал себя намного лучше физически, да и мозг работал лучше.

«… Вот именно что ««чувствовал»

– усмехнувшись,

подумал Игорь – сейчас то ведь все по другому, не так как раньше.»

За этими мыслями он понял что очутился очень далеко от дома, добрел до остановки и стал ждать автобус. Недалеко стояла компания из четырех парней и двух девушек. Все пьяные, по своему веселящиеся. От них отделился один из парней и пошел в его сторону. Нетрезвой, вихляющей походкой медленно дошел до Игоря и спросил:

– Слышь, угости сигаретой, а?

Ему было лет двадцать, очень плохо одет, разбитые кроссовки, грязные джинсы и куртка. Но в этом парне уже не было жизни, он был обречен на плохую и беспросветную жизнь с трагическим концом, типа проткнутой шилом селезенки в пьяной драке или смерти от туберкулеза в тюремной больнице. Он видел это, потому что перед его глазами прошло много таких, как этот алкоголик, все они были как тень, вроде и живет, но жизнь утекает в нем. Потерявшиеся в пространстве, в социуме, в самих себя, не имеющие умственных способностей оценить и проанализировать происходящее, включившие программу на самоуничтожение. Хотя, впрочем, он видел и другое – как молодые и талантливые, умные и порядочные спивались, потому как перестали видеть смысл в том что они делают, в самой жизни и понимая для самих себя как пройдет их путь.

Парень стоял и ждал ответа а Игорь ничего не говорил – молча смотрел ему в глаза. Даже не ждал развития событий, просто молчал и знал что любое неосторожное движение этого пьяного недоумка в его сторону даже без любой угрозы – на остановке будет куча крови и ошметки мяса. Причем если бы была возможность вырвать зубами например кусок из руки, ноги или сломать пальцы – он бы холодно и спокойно это сделал.

Пьяный парень покачался еще возле него с минуту и пошел дальше искать закурить. Это было даже не странно а необычно ощущать себя вот так. Своего рода свобода – никаких терзаний, мучений совести, раздражения или злости, депрессивного состояния – абсолютно ровное, цельное ощущение непоколебимости внутри, как будто залили жидкий металл внутрь головы и тела, выдавив таким образом все чувства и эмоции.

– — – — —

Прошло примерно три часа, как Игорь все лежал на диване пытаясь осознать что же все таки произошло и как с этим быть. Обрывки воспоминаний, которые он пытался соединить воедино никак не складывались в один общий пазл. А может быть и не нужно вспоминать это? Зачем, для чего? Решит ли это проблему и вообще нужно ли ее решать? Нет, не любил он таких вещей над собой никогда, нужно попытаться выяснить.

Игорь вспомнил медсестру в первый день оформления в больницу, когда проходил обследование по поводу сердца, месяц назад, как она встретила его в отделении больницы – милая молодая девушка, с черными длинными волосами, с еще не ожесточившимся лицом, с манерами юной косули и такими же пугливыми и осторожными движениями. Ничего необычного он не тогда не заметил и не понял – все было как всегда. Правда он лежал в отдельной палате, за которую посуточно предстояло заплатить по факту, помимо авансовой оплаты, которую он внес в кассу больницы. Терпеть он не мог общих палат в больницах, особенно после предпоследней операции. Ему проще было как волку забиться в свою нору, чтобы никто не видел его когда ему плохо, зализать раны и потом идти дальше. Итак плохо физически самому а еще рядом такие же лежат со своими болячками, разговорами будничными и незамысловатыми, шарканьем, храпением, шелестом газет и целлофана. Он никого не стеснялся и не боялся, просто ему так было легче и проще – одному, когда он болел. Никогда он не испытывал проблем с одиночеством, мог спокойно находиться долгое время наедине с самим собой, но в то же время и без людей не мог, как то у него так пятьдесят на пятьдесят выходило.

Нет, не здесь надо рыть, тут ничего чрезвычайного не было, пять дней обычного обследования и все.

Предпоследнее попадание в больницу и последующая за этим операция тоже прошло для него непросто. Он шел тогда по городскому парку, лето в самом разгаре, духота и жара вперемежку с тополиным пухом, который забивался в нос, обволакивал волосы на голове и попадая в глаза. Прошел мимо дискотеки, которая проходила летом каждые выходные с шести вечера до двух ночи. Собирались там все дворовые пацаны и девчонки в основном. Перед походом на дискотеку было правило хорошего тона у них распить по бутылке портвейна на каждого перед этим для разогрева, да с собой взять литр или полтора водки на троих-четверых. Вменяемые девушки и парни там не появлялись или были, но очень редко, единичные случаи. Сама дискотека представляла собой огороженный высоким забором из листового железа круг на высоте около полутора метров с полом из покрашенных толстых досок, вход был обозначен ступеньками, где стояли одна или две тетки лет пятидесяти, проверяя билеты. Естественно, что всякой швали там было полно – местные алкоголики, дворовые авторитеты с разных районов со своей пристяжью, наркоманы, студенты техникума местного., недавно освободившиеся из мест заключения., гопота всякая отмороженная, которая находила здесь вариант напиться, погулять, снять хорошую вещь с кого нибудь, деньги забрать или часы, да просто избить из спортивного интереса, запинать толпой в кустах. Обычно вокруг дискотеки происходили местячковые разборки, кто то компанией распивал водку, кто то пытался в пьяном виде прорваться без билета на дискотеку.