Фон Фольц - Расхитители дождей

– Лучше не ищите себе лишних проблем в моё отсутствие, – вполне серьёзно добавил он. – Думайте о своей семье, прежде чем что-то предпринимать.

В ответ на эти слова отец злобно уставился на него. Этот взгляд был похож на взгляд волка, попавшего в капкан. Лапа изранена, стальная ловушка удерживает её, не давая вцепиться в глотку врагу. И единственное что ему остаться – это злобно рычать. То же самое сейчас делал отец – он злобно рычал.

– Это вы нас сюда затащили! Вы знали, что мы здесь попадем в ловушку!

– Вы сами согласились изменить маршрут, – начал было оправдываться капитан, но, в конце концов, понял, что это бесполезно, и замолчал, позволив отцу продолжать свои обвинения. Это был жест доброй воли с его стороны. Капитан понимал, что после долгих часов унижения отцу нужно было высказаться, и лучше пусть он выместит злость на нём, чем его опять будут избивать за его горячность.

Обвинения сыпались градом, это были жалкие попытки со стороны отца поставить на ноги униженное чувство собственно достоинства. Прекратился этот спектакль так же быстро, как и начался, потому что сзади послышались приближающиеся шаги. Это были наши похитители. Они, по-видимому, ждали своё начальство, которое только что взошло на борт. Капитан тут же прервал монолог отца жестом и обернулся назад. Подошли трое, один, что был посередине, выдвинулся вперёд. Затем они с капитаном отошли в сторону и с минуту посовещались. Одобрительно покивав головой, главный дал знак двум остальным. Те, как по команде, протянули нам по бутылке воды. Лиза тут же накинулась на воду, как только пластиковая ёмкость попала ей в руки. Я и мама сделали то же самое, но немного сдержаннее, отец и вовсе пока отказался пить. Осушив бутылку, я медленно встала и подошла к борту корабля. На этот раз никто не стал этому препятствовать. И в следующее мгновение, неожиданно для всех, я свесилась вниз головой и перевалилась за борт. Моё желание, наконец, было исполнено, вот чего мне больше всего хотелось – оказаться в холодной воде.

Вынырнув, я сразу подняла голову вверх – все стояли возле борта, наблюдая за мной. Хотя уши были слегка заложены, я отчётливо различала их тревожные голоса. Мама попыталась прыгнуть вслед, но отец её удерживал. Слышно было, как он её успокаивал, повторяя, что со мной всё в порядке и меня сейчас доставят на корабль. Но, честно сказать, мне было так хорошо в прохладной воде, что я в тот момент была не способная о чем-либо жалеть. Этот прыжок был просто необходим. Непременно нужно было смыть с себя остатки страха и пота. Мне хотелось раствориться в прохладе воды и свежести ветра, хотелось выплеснуть поток мыслей, что накопились в голове за эти часы. С чего же всё это началось, спросите вы? А началось это всё месяц тому назад, когда у Лизы возникла чудесная, как ей тогда казалось, мысль – провести летние каникулы в приключениях на водных просторах.

Ну что сказать! В конце концов, эти приключения нас нашли.

Я давно заметила, что желания маленькой Лизоньки сбываются без особых усилий. Сама удача не в силах устоять перед потоком её капризов. Как уже все догадались, имя этой удачи – Артур и Мария Филипповы. Мои мать и отец – источник её волшебства, с их согласия любое её желание всегда исполняется с легкостью. Вот так, будучи под впечатление от «Капитана Немо» или чего-то там ещё, она топнула об пол своей волшебной ножкой, и родители, тут же отреагировав на этот стук, согласились нанять корабль и команду для чудесного путешествия всей семьей.

Меня, конечно, никто не потрудиться спросить, хочу ли я ехать? Да и вряд ли в то время моё мнение учитывали вообще. Естественно, я была не в восторге от такого предложения и всем видом это показывала. Но от этого положение становилось ещё хуже. Дело было в том, что в этом году я переходила в выпускной класс и ровно через год должна была покинуть наш дом и уехать учиться в другой город. Маме эта идея не нравилась, но у нас с самого детства существовал договор о том, что мы с сестрой вправе сами выбрать, где будем учиться. Я выбрала университет, у которого не существовало филиала в нашем городе и таким образом обеспечила себе обучение за пятьсот километров от дома, рассчитывая в будущем получить пять лет жизни, полностью свободной от родителей. Оставалось подождать лишь год. После этого поступка я лишена была права самостоятельно принимать вообще какие-либо решения. И когда я устроила истерику и заявила, что не поеду ни в какое путешествие, мама ловко обвинила во всём мой переходный возраст: мол, гормоны не дают мне здраво мыслить и так далее, и так далее…

Да, черт возьми! В какой-то степени она была права. Одной из причин, почему я не хотела покидать город на всё лето, был парень из параллельного класса. Он мне нравился уже довольно продолжительное время, но только в конце учебного года обратил на меня своё внимание. Если уехать именно сейчас, то возможность будет упущена. Он был популярен в нашей школе, и девчонок вокруг него увивалось немерено. Как ядовитый плющ они медленно подкрадывались со всех сторон, чтобы зацепиться и обвить свою жертву. Я была в тот момент к нему ближе всего, но пропади я на целое лето, исчезни из его поля зрения, и он подпустит к себе другую. Вот она-то уж точно вцепиться в него как клещ, которого очень тяжело будет удалить, а удалив, ещё сложнее будет избавиться от неприятных последствий. Сейчас же ещё есть шанс на чистые, ничем не омрачённые отношения. Я была в ярости от идеи Лизы и ненавидела её за это.

«Он не проявит терпения и не будет ждать моего возвращения, обязательно найдется та, что привлечёт его внимание в моё отсутствие», – эти мысли делали меня очень нервной, и я срывалась на домашней прислуге. Отец это видел и верил всему, что говорила мать. После лизиной идеи она вдобавок ко всему утверждала, что это влияние нездорового городского воздуха.

«Мы все давно не выходили из зоны комфорта, – повторяла она, – поездка пойдёт на пользу». Как будто чувствуя, что я что-то задумала, мама очень не хотела меня оставлять дома, наедине с друзьями. Она много раз говорила, что современная молодёжь испорченная, и что я и Лиза – не такие как все и делать нам среди них нечего. В чём, конечно же, ошиблась, мы были такие же, как и все, а может ещё и хуже других. Я не виню её в этой очевидной слепоте, ведь люди часто не хотят замечать в близких то, что отмечают с отвращением или презрением в других, чужих их сердцу, людях. Вот и она никогда не признает этого. Точно так же, как и я не хотела признавать сегодня трусость отца и видеть разочарование в глазах своей матери.

Прикрывая веки, я толкала своё тело всё сильнее вниз, под воду, с каждым разом всё дольше задерживая дыхание. Как же мне в тот момент хотелось растворить свои мысли в солёной воде, уйти на глубину и, вынырнув, оказаться в том месте, где месяц назад я с хрипом в голосе просила маму никуда не уезжать. Не скажу, что тогда я сделала всё, что могла, на все сто процентов, хотя просила, точнее сказать, требовала с наглостью и неуважением, которого раньше не смела проявлять. Но этого оказалось недостаточно. Нужно было притвориться больной или сломать себе, к примеру, ногу. Сейчас я очень жалела, что этого не сделала. Воздух закончился, и я вынырнула, но, увы, передо мной был тот же корабль, тот же океан, и то же синее небо.