Владимир Митюк - Синдром Рыжей. Роман из цикла «Пространство холода»

После перекура застолье продолжилось. Я извлекла бутылку «Юбилейной», сосед мой тоже не остался в долгу, и пошло-поехало, правда, в более медленном темпе. Мужчины стали говорить на повышенных тонах, поливая всё и вся, особенно центр зла – Москву, без которой, к сожалению…

Я больше слушала и поддакивала. Сосед, уступивший мне место около окна и нижнюю полку, явно собирался в Москву проветриться – да и не мешало бы. Вид у него был несколько помятый, трёхдневная щетина и мешки под глазами не украшали его, но речь была ясной и чёткой. Одет он был в тёмно-серый костюм и полосатую рубашку без галстука. «Учитель или доцент, – сообразила я, – хотя нет, у тех привычка к аккуратности в крови. Кто же он?» – Спросила я у себя самой, а потом забыла.

Но через минуту услышала обращение к себе, как будто он прочел мои мысли:

– Ну, мне-то понятно, в Москву, позарез. А Вам-то, рыжая, – ну что там делать? Тётушку старенькую проведать, наверное? Сидели бы себе в Питере, или загорали с детишками на даче. И то пользы больше было. Таким, как Вы, совсем не время по столицам разъезжать.

Я внутренне обиделась, но не сильно – да, рыжая, тётка дачная! А насчёт того, что не время, согласилась, но только кивнула, да, мол, почти угадал, но вот так сложилось, и что тут поделаешь. Вслух же сказала, правда, беззлобно:

– Вам-то самому зачем, Баталов недобитый!

Он слегка опешил, а потом рассмеялся:

– Ну, молодец, рыжая, срезала, действительно, – он оглядел себя, – что-то общее есть, ну, проехали, – и снова налил. Однако я заметила, что пил он аккуратно и немного.

Сам он ехал с одним дипломатом, вернее, это была плоская сумка с ремнём и множеством молний, которую легко можно повесить на плечо. Николай – какое странное совпадение! – Так звали его, – был щупловат, выше среднего роста, и было не похоже, чтобы он имел отношение к тем, кто так усердно интересуется мной. Деловым его тоже назвать было сложно. Впрочем, как часто мы ошибаемся!

Стемнело. Поезд мерно стучал по рельсам. Мужчины вышли из купе, дав мне возможность переодеться и лечь. Я вытащила халат, накинула его поверх футболки и тренировочных, забралась под одеяло и мгновенно провалилась в мерную бездну сна.

– Вставайте, соня рыжая! – Чёрт побери, он упорно звал меня рыжей, и, в придачу ко всему, теребил за плечо. Я с трудом протерла глаза. Поезд уже стоял, и мимо вагона торопливо шагали успевшие покинуть его пассажиры. Двух командированных уже не было – спешили на Казанский. Я глянула на себя в зеркало – боже, какой ужас! Я в таком виде!

И я почувствовала, что план вот-вот рухнет – в Москве у меня не было надежного пристанища. Вообще-то было куда податься, но, поскольку я собиралась хранить инкогнито, то не могла подставить хороших людей. Увидев моё замешательство, Николай, кстати, заросший ещё более – два сапога пара, внезапно произнёс:

– Ну что, Рыжая, не встречают? – С акцентом на имени.

Я равнодушно пожала плечами:

– Как видите! – И, слава Богу, что не встречают, а если и встретят, то непременно узнаю на выходе. Торопливо сунула ноги в кроссовки, скинула и запихала в сумку халат, успела разок провести расчёской по волосам и рукой по лицу, отчего, увы, не полегчало, накинула куртку – и вперёд.

Мы вышли на перрон. Прохладное московское утро взбодрило, я осторожно, чтобы не привлекать внимание, поглядывала по сторонам. Сосед с дипломатом шел рядом, ни на кого не обращая внимания. А я же чувствовала неистребимое желание добраться до туалета, умыться и хотя бы причесаться, а потом посидеть и просто подумать, где провести время до предполагаемой встречи.

Николай как бы предугадал мое желание:

– Метро ещё закрыто, а туалет – напротив, я подожду, если хотите. Видимо, даже на почти незнакомого человека вид мой действовал удручающе. Я только согласно кивнула – и мне иногда нужна какая ни есть опора. Или я почувствовала необыкновенным женским чутьём?

Когда я вернулась, он стоял с двумя стаканами фанты и действительно ждал меня:

– Глотните, не повредит.

Холодный, пузырящийся апельсиновый напиток был как нельзя кстати.

– Ну что, поехали, метро открылось.

Мы спустились по переходу на кольцевую «Комсомольскую». В столь ранний час деловые москвичи ещё не спешили на службу, зато ощущалось большое количество гостей города, разъезжающих по своим делам. К своему удовольствию, знакомых и подозрительных лиц я не заметила. Ещё бы! Какой нормальный человек поедет в Москву поездом, прибывающем без пятнадцати пять!

– Вам куда? – прервал молчание Николай. И, поскольку я замешкалась, – не мотаться же мне весь день по кольцевой или сидеть на Ярославском (Казанском, Павелецком) или бродить весь день по бывшей ВДНХ, предложил:

– С Вами все ясно, сначала едем в Черёмушки, а потом разберёмся. И в голосе его было столько уверенности, что у меня сначала ёкнуло в сердце – ну все, подруга, сгорела, а потом плюнула на всё – мне нужна передышка, а там – хоть потоп.

Минут через сорок мы оказались в Новых Черёмушках возле старого пятиэтажного дома постройки пятидесятых годов, в чистеньком и даже патриархальном дворике с несколькими песочницами, волейбольной площадкой и мирно соседствующими с этими сооружениями гаражами.

Николай набрал несколько цифр на кодовом замке, после чего дверь открылась, и мы вошли в полутёмный подъезд.

Нужная нам квартира находилась на первом этаже за обитым старым дерматином стальной дверью также с кодовым замком. Множество ужасных мыслей промелькнуло у меня в голове – неужели это конец и я так глупо попалась, дура набитая. Но отступать было поздно, да и некуда, а кричать и звать на помощь в бандитском гнезде – бесполезно. И я покорно вошла в распахнувшуюся дверь.

3.

В квартире и впрямь никого не было. Мы прошли в комнату, и Николай взял записку, явно предназначавшуюся для него: «Старик, прости, пришлось срочно уехать, может, ко вторнику вернусь, дождись, если сможешь. А пока – отдыхай, развлекайся, приходи в себя. Но баб не приводи, а если приведешь – чтоб стыдно не было. Ключи от машины и где – сам знаешь. Пока, дружище!» Николай скептически поглядел на меня, видимо, соображая, можно ли считать меня за «бабу, которую…».

– Ну вот, первую заповедь я нарушил. Ладно, отдыхайте пока. Да, кстати, как Вас зовут – а то неудобно получается.

Я представилась.

– Я так и предполагал. Это Вам идёт, Рыжая.

– Ну почему рыжая?! – Взорвалась я. – Достали уже!

– Потому и потому, потом скажу, если представится возможность. Кофе? – И он направился в кухню этой, видимо, холостяцкой, однокомнатной квартиры. Не обжитой, зато оборудованной.

***

Проснулась я часа через три-четыре, когда солнце докатилось почти до зенита, и лучи его стали падать прямо на меня. Я лежала на диване, куда меня перенесли с кресла, укрытая пледом. Сумка моя и кроссовки стояли рядом – наверное, он снял их с меня, когда я заснула в ожидании кофе. Сам Николай сидел в кухне, и курил – до меня доносился запах приятного табака и кофе, и смотрел новости.