Михаил Ушер - Убийца с лицом ребенка

Накануне адвокату Кемельману, блондину с голубыми глазами, приснился сон, что на родной город Коблевск опустилась паутина похожая на рыбацкую сеть, и те, кто притворились спящими и не шевелились, остались живы, а те, кто спросонья стали возмущаться, рвать на себе одежду, ножами кромсать толстые, как канаты, ячейки паутины и требовать немедленно вернуть город в прежнее состояние, были тут же съедены огромным пауком, примчавшимся на звон серебристых паутинок.

Адвокат Кемельман в вещие сны не верил. Смену власти в стране встретил сначала настороженно, как и все нормальные люди, но потом, когда новый министр юстиции сказал, что адвокатское сословие может не волноваться, а наоборот, получит такие права, какие никогда не были у них раньше, даже обрадовался, что адвокатам теперь будет предоставлена такая же неприкосновенность, как и депутатам и арестовать их можно будет только по решению парламента. Оптимизм, правда, поугас, когда с такими же заявлениями выступили все новые профильные министры, которые пообещали учителям, врачам, инженерам и пенсионерам, что охраной их прав будет в ежедневном режиме также осуществлять Национальное собрание и самыми незащищенными окажутся судьи, прокуроры, работники специальных служб, губернаторы и новый президент с новым премьером.

Поэтому, когда соловьиная трель настенных часов внезапно споткнулась на втором такте и часы проблеяли, как ягненок, приговоренный к закланию, адвокат Альберт Кемельман, совершенно не обратил на это внимание. К тому же блеянье заглушил проснувшийся городской телефон.

– Альберт Яковлевич? – спотыкаясь на каждом слове поинтересовался кто-то, очевидно, читая с бумажки.

– Да, – ответил Альберт. – Сейчас я занят. Перезвоните, пожалуйста, секретарю и договоритесь о приеме.

Он положил трубку и снова углубился в свои бумаги.

Тут же зазвонил второй телефон.

– Не бросайте, пожалуйста трубку, Альберт Яковлевич, – попросил тот же голос. – Много лет назад, а точнее в год 5755 от сотворения мира в 11 день месяца Сиван в 10 часов утра 39 минут вы положили записку в расщелину камней Западной части Храма, именуемого Стеной Плача. Рады вам сообщить, что все, о чем вы просили, исполнено с лихвой.

– Спасибо, – рассмеялся адвокат, – Записку, как и все туристы, писал, каюсь. Что в ней было написано, не помню. Прошло четверть века. Как я понимаю, теперь я должен раскошелиться? Действительно, мошенничество не имеет границ. Но вы, уважаемый, позвонили юристу. Здесь ваша схема отъема денег не сработает.

– Дело в том, что в это время другой Альберт Яковлевич Кемельман тоже положил записку в Стену Плача. Но исполнение его просьбы было отложено на четверть века. Он не знает, что через три дня начнут исполняться все желания его далекой молодости.

– Какая трогательная история, – саркастически произнес адвокат. – Такое впечатление, что я должен теперь нести ответственность за чью-то ошибку в Небесной канцелярии?

– Может быть, я неясно выражаюсь, – продолжил собеседник, – но вы исчерпали лимит исполнения желаний, рассчитанных на всю жизнь. Тучные года вашей жизни уже состоялись без всяких усилий с вашей стороны. И теперь все будет зависеть в вашей жизни только от вас самих. Будете добывать хлеб свой насущный в поте лица своего и страдать от своих собственных поступков и мыслей.

– Вы меня сильно напугали, – насмешливо сказал Альберт Яковлевич. – В этой жизни я всего достиг сам. Я сам капитан своей судьбы.

– Но эти три дня вашему тезке еще надо будет как-то прожить, – продолжил гнуть свою линию незнакомец. – Поэтому не могли бы вы помочь ему сейчас материально, а за это вам прибавится три дня для исполнения еще не исполненных желаний.

– Это уже конкретный разговор, а не демагогия, – усмехнулся адвокат. – Ловко вы подвели к деньгам. И что, есть идиоты, которые клюют на ваши предложения?

– Я просто хотел напомнить вам, что не оскудевает рука дающего, а не берущего.

– Я все понял, – сказал адвокат. – Я в сказки не верю. На учете у психиатра не состою. И по средам я не подаю.

– Ну тогда флаг вам в руки, капитан, – двусмысленно сказал незнакомый человек.

Альберт молча положил трубку и тут же набрал номер телефона полковника полиции Снаткина.

– Павлуша, – попросил адвокат, – ты можешь пробить мои городские телефоны?

– А в чем дело? – поинтересовался полицейский начальник.

– Ничего страшного, мне кажется, что появилась новая схема отъема денег у граждан. Я просто хочу знать, кто и откуда мне только что позвонил.

– Добро. Покедова. У нас для хороших людей тайн нет. Найдем даже под землей.

Через несколько минут телефон заверещал как резаная свинья. Альберт молча и осторожно поднял трубку.

– Сейчас Павлуша тебе не поможет, потому что его принимают работники прокуратуры. А не позвони ты ему, улетел бы он завтра в Испанию, на Тенерифы. Я же предупредил тебя, что везение закончилось и придется отвечать за свои поступки и намерения.

Тут же завопил второй городской телефон и адвокат Кемельман схватил трубку как спасательный круг. Теперь он сидел обвешенный телефонными трубками и мысли метались как футбольный мяч. Слева кто-то явно ненормальный, пытался уговорить его добровольно расстаться с деньгами, а справа следователь прокуратуры Горпищенко сообщал ему о том, что Павел Иванович Снаткин, начальник полиции города, задержан за получение взятки в особо крупном размере и просит Альберта Яковлевича немедленно принять его дело к производству.

Трубка справа запиликала короткими гудками.

В трубке слева словно онемели, очевидно удостоверились в том, что полковнику полиции Снаткину сейчас действительно не до проверки городских телефонов адвокатского бюро.

– Кто бы мог подумать… – сказал следователь Горпищенко, тридцатилетний мужчина с подвижным лицом, которое могло одновременно выражать разноплановые чувства, например, скулы и рот выдавали скупое страдание, а глаза, наоборот, радовались. Поэтому подследственные терялись в догадках, добрый перед ними следак или зверье. Умение выражать свои противоречивые чувства двигающимися скулами, ртом, складками лба, могли ввести в ступор и обмануть многих людей. Мастер психологических капканов, Горпищенко по настоящему презирал всех, кто оказывался в его власти и угодничал перед теми, от кого зависела его жизнь.

– Что случилось? – спросил Альберт, присаживаясь к столу Горпищенко и дружески пожимая его руку.

– История, конечно, темная, – начал следователь издалека. – Поступил сигнал буквально час назад, – он взглянул на свои швейцарские часы, которые были не дешевле, чем часы адвоката, – Так, мол и так, полковнику полиции Снаткину несут взятку в сумме сто тысяч долларов. Кто несет и зачем, не сообщили.