Итан Планк - Музыка Рода Человеческого

Никто из нас не застрахован от ошибок. Поэтому мы будем пробовать и играть. А ночью, когда ты будешь спать, я буду прорабатывать материал раз за разом, доводить его до совершенства. Так что у нас всё получится. Впереди очень много работы, и она тебе понравится.

– Понравится?

– Вспомни всех тех ребят, которые были с тобой с самого начала, – голос Композитора стал более мягким. – С самого начала, ещё в музыкальной школе. Вспомни всех соперников на фестивалях и конкурсах.

– Их лица печальны, – словно в бреду произнесла Глория, вспоминая своих сверстников.

– Да, но то, что творится внутри них, не остановить. Их движения отточены, их головы тяжелы, их тела – сила музыки и темп. Музыка притягивает и не отпускает до своего окончания.

– Когда прервать музыку – решать только музыканту, – перебила девочка мысль Композитора.

– И это тоже, – поддержал он её.

– Это будет опера? – спросила Глория, просмотрев предложенный на мониторе материал.

– Нет. Это больше похоже на просто длинное произведение. Музыкальный цикл, рассказывающий о большой трогательной истории.

– Вы работаете по сценарию?

– Не совсем, моя дорогая. В голове одного моего друга зародилась одна жизненная история. Мне она очень понравилась, показалась интересной, хотя в ней нет ничего особенного.

– Расскажите. Мне кажется, если вы посвятите меня в вашу историю, я смогу вам чем-нибудь помочь.

– Это история о человеке, которого все называют «укрывающий». Он портной, и его руки превращают обычную ткань в интересные вещи, носить которые дозволено не всем.

– А кому?

– Автор умалчивает об этом, – с некой тоской произнёс мужчина.

– И что было дальше?

– Ему с трудом удаётся продавать свой товар, и однажды он подумал, что, гуляя по городу в одежде, сделанной своими руками, он тем самым создаст себе рекламу. Но вместо этого вокруг него происходили странные вещи.

– Какие? – Глория сгорала от любопытства.

– С прохожими случаются несчастные случаи. Кого-то сбивает повозка, кого-то избивают в уличной передряге. Он оказывается один на один с умершим, и как это положено, моя дорогая, труп необходимо накрыть какой-нибудь материей.

– И он оставляет свою одежду? – догадалась Глория.

– Совершенно верно. Он снимает с себя материю и накрывает лежащего. Обычно он уходит, но с некоторыми он пытается говорить, пока не приедет полиция или кладбищенский работник. Его мысли чисты, диалоги красивы и наполнены глубоким смыслом. И ему неважно, кто перед ним:

богач или бедняк, алкоголик или душевно больной.

– Интересный сюжет. И чем всё закончилось?

– Ничем. Такое можно рассказывать бесконечно долго.

Ведь это история больше о нас, о людях. В нашем с тобой, Глория, случае, одна голова хорошо, а две лучше.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду то, что мне уже много лет и за плечами у меня огромный опыт. Я слушаю музыку всех направлений, посещаю различные музыкальные церемонии, я преподаю больше сорока лет. Но, несмотря на всё это, из-под моих пальцев будет всегда звучать та мелодия, которая характеризует только меня и то многое, что вложили в меня мои учителя. Я не могу писать так, как писал, скажем, Бетховен или Моцарт 21. Я хочу добиться разноплановости, использовать все краски и диапазоны звучания. Я искренне верю твоим и своим возможностям. Плодом наших с тобой игр будет величайшее творение человечества из безграничного контраста всего семи нот. Я буду давать тебе для ознакомления всего лишь части произведений, как это уже было сегодня. Я не хочу тебя запутывать подробностями – это будет для тебя лишней ин формацией. Не хочу заострять твоё внимание на том, где я, к примеру, зашёл в тупик или не могу определиться с выбором одного варианта. Я хочу довериться тебе и услышать твои мысли, которые ты переложишь на музыку.

Глория задумалась, опустив веки.

– Глория, – снова произнёс Композитор. – Я никогда не забуду, как рукоплескал тебе зал. Я стёр тебе память, но ты должна это помнить. Тот зал, конечно, не отличается от десятков других залов, где ты демонстрировала свой талант, но всё же. Я не мог ошибиться в тебе, поверь. В том зале не было ни одного, кто был бы лучше тебя.

Композитор взял пару первых аккордов той композиции, ноты которой были отображены на мониторе перед пленницей. Вскоре Глория подхватила мелодию, стала пробовать импровизировать, экспериментируя даже с тональностью и темпом. Каждый раз, когда она сбивалась, оправдывалась тем, что она всего лишь пробует и что обязательно постарается прийти к чему-то более созвучному и мелодичному. В ответ Композитор старался её поощрять и советовал, чтобы она не обращала внимания на возникающие ошибки и недочёты.

Примерно через полчаса он поменял принцип работы – на сей раз не стал ничего выводить на её монитор. Все последующие музыкальные фрагменты она воспринимала на слух. Предоставленная самой себе, Глория пробовала импровизировать, не отрывая пальцев рук от клавиш пианино.

То, что выдавала девочка, приятно удивляло Композитора.

В ней определённо был талант, думал он про себя, не замечая как один час сменялся другим.

– Весьма неплохо. Очень неплохо! – с удовольствием и приятной усталостью произнёс голос.

– Мне тоже понравилось, – согласилась девочка. – У нас проходили похожие занятия, но с вами это было увлекательнее.

Глория опустила глаза, осознав всю абсурдность сказанного.

Как же ей сейчас хотелось, как это было всегда после занятий в музыкальной школе, выйти на улицу и по знакомому

маршруту пройти три квартала вниз и один налево, туда, где жила её любимая мама, где находился их дом, наполненный запахом свежеиспечённых гренок с маслом и расплавленным сыром.

– Ты не проголодалась? – словно прочтя её мысли, спросил Композитор. – По времени тебе пора поесть.

– Я как раз думала о еде, – ответила Глория.

Композитор рассказал ей о том, что из еды у него есть практически все, что она может пожелать. Он заранее предупредил её, что вся еда в желеобразном виде. В итоге обед Глории состоял из куриного бульона, овощного рагу и чая, который вновь показался ей больше горьким, нежели сладким. Композитор объяснил ей, что в еду добавлены специальные витамины, способствующие поддержанию тонуса в её организме. Вследствие того, что девочка будет вести неподвижный образ жизни, особая доза витаминных добавок пойдёт ей только на пользу. Она не обратила внимания на его сообщение, так как ничего в этом не понимала, а из-за накопившейся усталости не особенно хотела вникать.

Пока Глория ела, прижимая губы к пищевым трубкам, Композитор, сидя в кресле и пролистывая получившийся за день материал, пришёл к выводу, что проделанная работа оказалась очень продуктивной. В отличие от Глории, помимо приятной усталости он начал испытывать также чувство радости. Закрывая все приложения на своём компьютере, он обратил внимание, что Глория уже спит, запрокинув голову в сторону. Композитор потушил свет и всё оборудование в «коконе» Глории, после чего дёрнул рычаг, приведя в движение кресло девочки. Сопровождаясь тихим щелчком и скрипом, её кресло опустилось до пола. Прекрасное, юное создание погрузилось в глубокий сон. Чёрная пустота в «коконе», словно сговорившись с кожаными ремнями на руках и щиколотках, что удерживали пленницу, обволакивала её обнаженное прекрасное тело: сформировавшаяся грудь медленно вздымается, плоский живот опускается ниже с каждым выдохом воздуха. И если бы кто-то был сейчас рядом с ней, ему могло бы показаться, что от её дыхания запотевают полиэтиленовые стены. Ленивые звуки тишины застыли во времени до следующего момента, когда кто-то придёт и включит в её «коконе» свет. Тот, кто готов проделывать это много раз.