Ярослав Александров - Волна безумия

Встав под душ, он долго чередовал холодную и горячую воду, потом на самом деле побрился, почистил зубы и, накинув халат, побрел обследовать квартиру. Первым делом заглянул в холодильник. Так и есть, пива не осталось. Ничего другого и не ожидал. Когда в гости заглядывает Муромец, можешь опохмелку куда угодно прятать. Бесполезно. Пока весь алкоголь в ближайшем радиусе не закончится, он не успокоится.

Кстати о Муромце. Земцов прошел в прихожую, запнулся о шеренгу бутылок, стоящих почему-то здесь. Наверно, гость хотел вынести при отбытии домой, но, разумеется, забыл. Взяв трубку радиотелефона, он набрал домашний номер приятеля. Считая длинные тягучие гудки, Земцов окинул взглядом обувь в прихожей. Все нормально, в этот раз Санек ушел в своих кроссовках. Прождав гудков тридцать, Земцов заволновался. Значит он не дома. Тогда где? Стараясь усмирить свои плохие предчувствия, Земцов набрал номер мобильника. После двух гудков трубку сняли.

– Да.

– Саня, ты куда пропал?

– В смысле, «куда пропал»? Я, в отличие от некоторых бездельников, работаю!

– Смотри, не уработайся там.

– Ты мне поговори еще! Хотел чего? – последний вопрос был задан уже нормальным тоном. – А то я немного занят.

– Хотел спросить, как добрался.

– Нормально добрался, без приключений. У тебя на сегодня запланировано? Я не путаю.

– Ага.

– Ну, удачно отстреляться. Не опозорь контору!

– Контора сама справляется. Пока.

Повесив трубку, Земцов хмыкнул. Сашка вчера весь вечер собирался взять на сегодня отгул, отлежаться. Но, видимо, работяга внутри него все же победил. Хотя, чего ему отлеживаться. У Муромца было уникальное качество – не страдать похмельем. Еще вчера они уговорили бутылку коллекционного армянского коньяка, принесенного Саней, затем долго и вульгарно пили водку. А потом, оказывается, Муромец еще и полирнул все это земцовским пивом. Оставив последнего страдать с утра. Настоящий друг! Во сколько он ушел, страдалец не помнил, хотя и не помнил перед этим разграбления своего холодильника. Скорее всего, уже ночью. Муромец никогда не оставался ночевать, как ни предлагай. Его железным правилом было – всегда спать дома. Помотавшись по командировкам, и ночуя иной раз и на голой земле, больше всего он ценил дом, уют и собственную кровать.

Но и у железного правила были исключения. Так, однажды, собиравшемуся по делам Земцову позвонила в дверь соседка и попросила разбудить и выставить из подъезда «какого-то алкаша». После продуктивного возлияния в компании приятеля, бедному Земцову и из дома-то выходить не хотелось, и тем более разбираться с всякими забулдыгами. Но соседка, пожилая, но крепкая и боевая тетка, была очень настойчива. Пылая праведным гневом, она семенила рядом с Земцовым, пока он спускался ниже. Каково же было его удивление, когда тремя пролетами ниже на площадке между этажами, обнаружился мирно спящий Муромец. Почему он не спустился на лифте, а решил преодолеть восемь этажей пешком, было не ясно. Красный от стыда и злости, Земцов чуть ли не пинками разбудил товарища, и, выволочив его на улицу, в грубой форме попросил в следующий раз доползти хотя бы до автобусной остановки. Мотивировал это тем, что в вытрезвителе друг выспится гораздо лучше, чем в подъезде, и вдобавок, не будет позорить хозяина гостеприимной квартиры перед соседями. Муромец, как всегда, уже трезвый дал слово, и с тех пор ни разу еще его не нарушил. Соседка же, с началом экзекуции ретировавшись, с тех пор поглядывала на Земцова, как на клиента Кащенко. Причем буйного.

Бросив в стакан с водой две таблетки обезболивающего, Земцов принялся варить кофе. Есть не хотелось, и нужно было взбодриться, чтобы не ударить чуть позже лицом в грязь. Залив в себя лекарство, он налил в чашку обжигающее темное варево и уселся на табуретку. Организм постепенно оживал, тяжесть в голове проходила. Честно говоря, у Земцова тоже никогда не было сильного похмелья, и картинно страдал он только ради показухи. Хотя до Сани ему было далеко. Тот и после часа сна просыпался как огурец. Кому сказать? Трезвый огурец с перегаром.

Зазвонил мобильник. Терять возможность его найти, не звоня с домашнего, было нельзя, и Земцов сорвался со стула. Судя по мелодии, звонила мама. Долго слушать гудки она не будет, поэтому надо торопиться. Телефон обнаружился в коробке от пневматического пистолета в кладовке. Доставая его, Земцов смутно вспомнил, как хвастался вчера перед Саней новой игрушкой. Пистолет лежал тут же на полке. Не заряженный. Ух, хорошо, что хватило мозгов вчера не практиковаться в стрельбе. Еще раз, поразившись тому, каким бывает по пьянке идиотом, Земцов провел пальцем по экрану, подтверждая соединение. Успел.

– Але, Максимушка. Здравствуй, сынок.

– Здравствуй, мама, – он вдруг почувствовал страшный стыд, поняв, как давно не общался с родителями.

Маму интересовало все. Как дела, как здоровье, работа? Узнав, что он вышел в отпуск, она обрадовалась.

– Максим, может быть, приедешь к нам. Погостишь, отдохнешь. Отец сейчас новую баню достраивает. Осень уже, конечно, холодает. Но мы так давно не виделись. Хоть на несколько денечков.

– Мам, сейчас дел накопилось немного. Недели через полторы-две приеду, как со всем разберусь. Сразу на месяц к вам выберусь.

Поговорив еще минут десять, они попрощались. Земцов с тяжелым сердцем убрал телефон в карман куртки. Долбаная суета, крутишься, как белка в колесе, а про самые важные вещи на свете забываешь. Стараясь отогнать грустные мысли, Земцов помыл всю посуду, выбросил банку из-под шпрот, доверху забитую окурками, в мусорное ведро. Муромец вчера дымил, как паровоз. Хрен его даже литр никотина свалит, коня педального. Хорошо, перед его приходом все форточки открыл.

Закончив нехитрую уборку в квартире, Максим поменял батарейку в часах и подвел их. После чего начал собираться. Сложив все необходимые документы в небольшую кожаную папку, он оделся, проверил, все ли собрал и, по старой привычке подпрыгнул. Ключи и мелочь в карманах, естественно, зазвенели. Земцов хмыкнул и собрался уже было выходить, когда вспомнил об одной детали. Скинув кроссовки, прошел в комнату и достал из комода чистый синий платок и сунул его в карман. Спустившись вниз и закинув в контейнер мешок с мусором, он пошел к выходу из двора. На небольшой стоянке недалеко от подъезда стоял «Субарик» Максима, верный друг и соратник. Но Земцов решил сегодня пройтись. Он любил гулять пешком и кататься на метро, и Форестер иногда оставался на стоянке и провожал хозяина серьезным взглядом фар.

Проехав одну остановку на метро и, прогулявшись еще минут пятнадцать, Земцов подошел к нужному месту за пять минут до назначенного времени. Огляделся по сторонам. После чего уселся на лавочку и стал ждать. По дороге он думал, не купить ли, все-таки, пива. Но, решив, что злее будет, отказался от этой мысли. И сейчас он сидел, вслушиваясь в шум ветерка в стремительно желтеющих листьях на деревьях, который остужал его, все еще, гудящую голову. Он знал, что та, которую он сейчас ждет, непременно опоздает.