Саманта Даунинг - Моя дорогая жена

Одно из двух. Ничто другое не оправдывало такую реакцию. Ни деньги, ни работа, ни даже потеря домашнего питомца, которого у нас никогда не было. Либо кто-то умер, либо кто-то должен был скоро умереть.

И для меня стало настоящим шоком узнать, что оба мои предположения неверны. Никто не умер, и никто не умирал. Совсем наоборот.

Через несколько месяцев после того, как мы начали встречаться, мы с Миллисент провели Ночь Вопросов (так мы ее окрестили). Мы купили пиццу и вино и принесли все это в ее крошечную квартирку. Гостиная в ней была настолько маленькой, что помещались там только кофейный столик и небольшой, двухместный диванчик. Поэтому мы сели на полу. Миллисент зажгла свечи, выложила ломтики пепперони на настоящие тарелки и налила вино в бокалы для шампанского – другой посуды у нее не было.

Мы провели всю ночь, задавая друг другу вопросы. Никаких рамок, никаких ограничений, как и планировали. Первые вопросы звучали довольно банально. Мы еще были слишком трезвы, чтобы откровенничать о сексе, и говорили о чем угодно, только не о нем – о кино, о музыке, о любимых блюдах и цветах. Я даже спросил у Миллисент, есть ли у нее на что-нибудь аллергия. Оказалось, есть. У нее аллергия на глазные капли.

– На глазные капли? – переспросил я.

Отпив еще глоток вина, Миллисент кивнула:

– На те, что помогают избавиться от покраснения глаз. У меня от них глаза опухают так, что я почти ничего не вижу.

– Как у Рокки.

– Точно, как у Рокки. Я выяснила это в шестнадцать лет, когда накурилась. Я попыталась скрыть это от родителей, но все закончилось больницей.

– Ага! – заметил я. – Значит, ты была плохой девочкой!

Миллисент пожала плечами.

– А у тебя? Есть на что-нибудь аллергия?

– Только на женщин, которых зовут не Миллисент.

Я подмигнул ей, чтобы показать, что шучу. Она ударила меня по ноге и округлила свои глаза. В конце концов, мы захмелели настолько, что перешли к пикантным вопросам – о сексе и прежних отношениях.

Вскоре я устал слушать про ее бывших бойфрендов и решил расспросить Миллисент о ее семье. Я знал, откуда она родом и что ее родители все еще жили в браке, но кроме этого мне ничего о ней не было известно. Миллисент никогда не упоминала о своих братьях или сестрах.

– У тебя есть братья или сестры?

К тому моменту мы уже прилично напились. Уж я так точно. Перед нами на маленьком блюдечке стояла свечка, и в ожидании ответа я играл с воском, капавшим с нее. Я зажимал его между пальцами, скручивал в шарик, а потом снова разглаживал. Ответа я дождался не сразу, сначала Миллисент просто посмотрела на меня.

– Так есть или нет? – переспросил я.

Она отпила глоток вина.

– Есть… Сестра… Холли.

– Она старше или младше тебя?

– Она была старшей. Ее уже нет.

Я бросил комочек воска, наклонился и положил свои руки на руки Миллисент, сжимавшие бокал для шампанского.

– Извини, – сказал я.

– Все нормально.

Я подождал, не скажет ли она еще что-нибудь, но Миллисент молчала. И тогда я задал новый вопрос:

– Что с ней случилось?

Миллисент откинулась назад, прислонилась спиной к стене. Из-за алкоголя и света свечей все вокруг меня колыхалось, включая ее рыжие волосы. На какую-то долю секунды мне даже почудилось, что с них падают тлеющие угольки.

Миллисент отвернулась и заговорила:

– Ей было пятнадцать. Она была на два года старше меня. Больше всего на свете Холли мечтала водить машину и с нетерпением ждала, когда сможет получить права. Однажды родители куда-то уехали на папиной машине, а мамин автомобиль остался. Холли предложила на нем прокатиться. По кварталу, не дальше, она обещала ехать медленно, – Миллисент повернулась ко мне и пожала плечами: – Она не сдержала своего обещания. И погибла.

– О Господи! Мне так жаль!

– Все в порядке. Холли была моей сестрой… Но не очень хорошим человеком.

Мне захотелось расспросить Миллисент о Холли побольше. Я мог бы это сделать, ведь у нас была Ночь Вопросов. Но я не стал. Вместо этого, я спросил Миллисент, когда она впервые напилась.

Разговоров о Холли больше не возникало. До тех пор, пока я не поехал на ужин к родителям Миллисент. Я виделся с ними ранее только раз – в ресторане, когда они приезжали к дочери. А в тот раз мы с Миллисент поехали к ним домой и провели в дороге три часа. Родители жены жили в большом доме на севере, у границы со штатом Джорджия, в Богом забытом местечке. Они не были богатыми, но и работать им было ни к чему. Отец Миллисент, Стэн, изобрел и запатентовал рыболовную приманку, а потом продал ее компании, специализирующейся на спортивных товарах. На тот момент он проводил все свое время, наблюдая за птицами, мастеря деревянные скворечники и ловя рыбу. Мать Миллисент, Эбби, работала в свое время учительницей и, когда не ухаживала за своим садом, вела образовательный блог. Они немного напоминали хиппи, разве что выращивали кориандр вместо сорняков.

Внешне Миллисент походила на отца буквально всем – даже множеством оттенков своих глаз, но характером пошла в мать. Эбби была даже более организованной, чем Миллисент.

Я увидел ту фотографию по окончании ужина, когда решил помочь родителям Миллисент убрать со стола и понес свои тарелки на кухню. Фотография стояла на подоконнике за мойкой – крошечный образ, полускрытый домашним цветком. Мой взгляд привлекли рыжие волосы. Взяв карточку в руки и рассмотрев ее, я понял, что на ней запечатлены Миллисент и ее сестра, Холли. Вплоть до этого момента мне не бросался в глаза недостаток фотографий в доме. Я видел образы родителей Миллисент, самой Миллисент. Но это фото было единственным с Холли.

– Не надо, чтоб она ее увидела.

Я вскинул глаза. Передо мной стояла мать Миллисент. Выражение ее теплых карих глаз было почти умоляющим.

– Вы в курсе, что случилось с Холли?

– Да. Миллисент мне рассказала.

– Тогда вы понимаете, как это может ее расстроить, – мать Миллисент отобрала у меня фото и поставила его обратно на подоконник, за цветок. – Мы убираем фотографии с Холли, когда приезжает Миллисент. Она не любит напоминаний о сестре.

– Она очень печалится из-за аварии. Потерять сестру таким образом должно быть очень тяжело, – сказал я.

Мать Миллисент бросила на меня странный взгляд.

Я не понимал его значения до того дня, когда внезапно зазвонил телефон и Миллисент закричала.

Коробка с видеоигрой «Кровавый ад VII» оформлена вызывающе; через всю крышку тянется большая желтая предупредительная надпись. А на обороте красным предупреждение о самой игре. Я не уверен, что такой игре следует быть в моем доме.

И, тем не менее, я ее покупаю.

Рори, чье трехдневное отлучение от школы еще не истекло, находится дома. Миллисент забрала его компьютер, поменяла пароль для доступа в Интернет и постаралась отключить кабельное телевидение, но сдалась на середине попытки. Рори сидит на диване в гостиной и смотрит серфинг.