Ваган Арутюнов - Цветок сакуры. Сборник рассказов

– А, вы проснулись?.. – над ним появилась знакомое лицо санитара. – Сейчас мы вас отвезем в палату…

Койка медленно сдвинулась с места. Светильники на потолке замелькали перед глазами. Пациент вновь погрузился в дремоту…

Когда он открыл глаза, над ним слева находился аппарат, который ритмично отсчитывал пульс, а справа стояла капельница. Несколько шлангов выходили из-под одеяла и шли куда-то вниз. Принятые лекарства ввели его в состояние полного безразличия, и он снова уснул.

Разбудил его чей-то пристальный взгляд. У койки стоял врач, высокий мужчина лет сорока.

– Так-так, вот вы и проснулись, – улыбнулся он. – Меня зовут…

– Дайте-ка я сам догадаюсь, – перебил его пациент. – Вы доктор Бреннер.

– Да, верно. Как вы узнали?.. – Тут он взглянул на свой халат: на груди слева висел бейджик с указанием его имени и фамилии. Он улыбнулся и добавил: – Самуэль Бреннер. И у меня для вас две новости. Одна хорошая: операция прошла успешно, все ваши жизненные показатели в норме. А вторая…

– Дайте я сам догадаюсь… Вы перепутали меня с другим пациентом.

– Нет-нет, ну что вы! Вторая новость тоже хорошая: думаю, с понедельника вы можете быть свободны. – Доктор дружески хлопнул лежащего по плечу и вышел из палаты, а за ним и санитар, который все это время стоял за спиной врача.

Медленно свободная от иглы и шланга рука потянулась к паху… потом к груди…

Доктор с санитаром услышали страшный крик и бросились назад в палату, которую только что покинули. Пациент сидел на койке и орал:

– Я мужчина! Я мужчина!..

Доктор дал знак санитару быть наготове, а сам попытался успокоить бушующего пациента:

– Не нервничайте, у вас всё в порядке.

– Я просто безмерно вам благодарен, доктор! – Артур свободной рукой схватил его за шею.

Бреннер, пытаясь вырваться из непредвиденных объятий, поскользнулся и упал, ударившись о спинку кровати. Теперь все услышали крик не пациента, а врача…

В палату вбежало еще несколько санитаров, и в это время лекарство, вступив в реакцию с кровью, вырубило Артура. Он упал как подкошенный.

Когда он вновь открыл глаза, за окном была ночь. Он вспомнил последние события, еще раз убедился в том, что его хозяйство на месте, и, довольный, заснул. Еще долго по ночам он с ужасом просыпался и проверял, на месте ли эта драгоценность.

Утром Рафаэль суетился у койки Артура, а тот сиял от счастья, словно зеркало, на которое падает солнечный луч. Санитар на мгновение вышел и вернулся с подносом:

– Это ваш завтрак. Никаких жиров и мяса, томатов, все очень легкое.

На столике перед Артуром оказался йогурт, немного рисовой каши с перетертым куриным мясом и графин воды.

– Скоро придет доктор, – продолжал Рафаэль, – и вы сможете с ним поговорить. Если всё в порядке, то завтра вас скорее всего выпишут.

И действительно, вскоре появился врач, осмотрел пациента, дал несколько советов. Заметив радостное настроение Артура, заметил:

– Приятно видеть такое счастливое лицо как у вас: это нас, врачей, очень мотивирует, спасибо вам, и думаю, завтра мы распрощаемся.

Артур разослал смски всем, кому посчитал нужным, и безмятежно заснул. Ему ничего не снилось. Так вдоволь поваляться ему давно не приходилось. Он вспомнил, как в детстве во время болезни он с удовольствием лежал и мама за ним ухаживала. Он очень давно не видел маму. Первое, что надо сделать после выписки, это поехать к ней.

Артур выписался из больницы около четырех часов пополудни, и такси повезло его в пригород, где прошло его детство. Мимо мелькали знакомые улицы, спортивные площадки… Машина остановилась, водитель помог пассажиру выбраться наружу. Он достал ключ от двери, но, немного поразмыслив, решил, что лучше позвонить, чтобы не напугать мать неожиданным визитом. И сам удивился тому, что подумал не о себе, а о матери. Обычно он поступал так, как было удобно ему самому, не обращая внимания на других. Возможно, именно в эту минуту он окончательно стал взрослым. Ведь эгоизм это болезнь молодости, он полезен на определенном этапе жизни, потому что тот, кто не научился любить себя, не сможет полюбить и другого. А где-то в глубине души Артур не любил себя, то есть сознавал, что он не такой, каким хотел бы, или, точнее, должен был быть…

Он постоял немного, и только протянул руку к звонку, как дверь открылась сама. На пороге стояла немолодая красивая женщина. Есть такой женский тип, который в молодости не отличается красотой, но с возрастом черты лица, осанка, манера держаться, особенность взгляда совершенствуются и становятся прекрасными. Такой женщиной была и мать Артура.

– О, Артурик, я как почувствовала. Подъехала машина к моему дому – думаю, точно ты. Как ты, мой дорогой? – она обняла сына и нежно поцеловала.

Артур вручил маме цветы – ее любимые райские розы. В этот момент вошел водитель с чемоданчиком пассажира и, получив расчет, вышел.

Мама сразу заметила сперва по лицу, а потом и походка подтвердила ее подозрения, что с сыном не все ладно.

– С тобой что-то случилось?

– Нет, мама… То есть да. Меня прооперировали. Аппендицит, ничего страшного, все прошло без осложнений. Приступ случился прямо во время вечеринки. Поэтому я и не смог на следующий день навестить тебя, как это бывало всегда.

Мать, встревоженная новостью, бережно усадила сына в удобное кресло и помогла снять обувь, как ни пытался он ее остановить. Но он и в самом деле не мог нагибаться, и так будет по крайней мере еще дней десять. Потом она напоила его ароматным черным чаем, который ей прислали из одного монастыря в Греции. Чаепитие проходило в молчании, а если ты встретил человека, с которым можешь просто помолчать, то ты нашел самого дорогого собеседника и друга.

И вдруг Артур неожиданно объявил:

– Мам, я думаю, мне пора жениться.

Лицо матери вытянулось от удивления. Она давно перестала говорить с сыном на эту тему, потому что пользы от таких разговоров не было.

– А зачем, сынок? – задала она ему вопрос, который стал для него не меньшим сюрпризом, чем для нее его сообщение.

Артур задумался и постепенно понял глубокий смысл маминого вопроса. Это был как бы призыв ответить на него самому себе.

– Я думаю, мужчина становится мужчиной только когда у него есть семья. Когда он и муж, и отец для сына и дочери.

– А потом и дед, – продолжила его мысль мать, – ведь у каждого места и этапа нашего формирования есть свой определенный смысл, сынок, и прежде всего для нас самих.

– А как же любовь, мама? Я столько раз ее испытывал, а спустя время даже их лиц не помню.

– Любовь не становится прошлым. Не бывает так, что ты раньше любил, а теперь вдруг не любишь. Но любить это глагол, а не ощущение, понимаешь?