Джорджо Фалетти - Я убиваю

– Рискуешь. Когда-нибудь, вот увидишь, оставлю тебя на улице.

Жан-Лу приблизился и отвел палец в сторону, словно дуло заряженного пистолета.

– Тебе никогда не говорили, что нельзя целиться пальцем? А если он вдруг выстрелит? Скажи-ка лучше, почему ты здесь так поздно? И Пьеро тут. Или может, отмечается какой-нибудь праздник, а мне ничего не сказали?

– Никакого праздника, обычная сверхурочная работа. И только из-за тебя, потому что ты срываешь встречу и вынуждаешь нас трудиться, как говорят русские, по-стахановски.

Она кивнула на дверь.

– Иди к боссу, есть новости.

– Хорошие? Плохие? Так себе? Решился наконец попросить моей руки?

– Хочет поговорить с тобой. Он в кабинете президента, – улыбнулась Ракель, уклонившись от ответа.

Жан-Лу двинулся дальше, шаги его заглушал ковролин, голубой, усыпанный мелкими коронами кремового цвета. Остановившись у последней двери справа, он постучал и открыл ее, не ожидая приглашения. Босс сидел за письменным столом и, надо ли пояснять, говорил по телефону. К этому часу кабинет его из-за табачного дыма выглядел каким-то таинственным логовом, где душа сигареты в руке встречалась с душами бесчисленных сигарет, выкуренных ранее.

Директор «Радио Монте-Карло» был единственным известным Жан-Лу человеком, курившим эти зловонные русские сигареты с длинным пустотелым фильтром.

Роберт жестом предложил сесть.

Жан-Лу опустился в черное кожаное кресло напротив письменного стола, и пока босс заканчивал разговор и закрывал «моторолу», отмахивался от дыма.

– Мы что же, хотим превратить кабинет в прибежище для тех, кто тоскует по туману? По Лондону или смерти? Вернее – по Лондону и смерти? А известно ли президенту, что здесь творится в его отсутствие? В случае чего, у меня хватит материала, чтобы шантажировать тебя до конца твоих дней.

«Радио Монте-Карло» – радиостанция Княжества Монако, ведущая передачи на итальянском языке, принадлежала крупной итальянской компании со штаб-квартирой в Милане, которая управляла целым пулом частных радиостанций. Здесь же, в Монако, руководство было целиком возложено на Бикжало, а президент компании появлялся тут лишь по случаю важных совещаний.

– Ты негодяй, Жан-Лу. Гадкий негодяй, к тому же слабак.

– Не понимаю, как ты можешь курить такую дрянь. Это уже не дым, а нервно-паралитический газ. И мы, даже не замечая, общаемся с твоим призраком?

Юмор Жан-Лу, как и табачный дым, нисколько не действовал на Роберта – он оставался невозмутимым и неуязвимым.

– Оставь свои дамские комментарии. Ведь не ради твоих жалких шуток по поводу моих сигарет я жду здесь, пока твоя драгоценная задница опуститься в кресло. И обрати внимание – я говорю «драгоценная», потому что всем известно, чем думаешь…

Обмен подобными остротами входил в давний ритуал, и тем не менее Жан-Лу был весьма далек от мысли, что они могут называться друзьями. За едким юмором скрывалась невозможность понять истинную сущность Роберта Бикжало. Наверное, это умный человек, но определенно еще и хитрый. Умный человек порой дает миру намного больше, чем получает, а хитрый старается взять как можно больше, а дать взамен минимум. Жан-Лу хорошо знал, по каким правилам танцуют в мире вообще и на радио тем более: он был диджеем, который вел «Голоса», передачу, имевшую огромный успех, а расположение таких людей, как Бикжало, зависело исключительно от количества слушателей.

– Мне хотелось только высказать все, что я думаю о тебе и о твоей передаче, прежде чем безжалостно вышвырнуть тебя на мостовую…

Бикжало откинулся на спинку кресла и притушил, наконец, папиросу в пепельнице, полной трупов. Выдержал паузу, как при игре в покер. Потом заговорил тоном человека, который восклицает «Есть!», выкладывая покер на игорный стол.

– Сегодня был звонок по поводу твоей программы. Звонил человек, близкий к княжеской фамилии. Не спрашивай, кто, ибо могу назвать тебе только грех, но не грешника…

Тон директора внезапно изменился. Улыбка до ушей просияла на его лице, как только он оказался на королевской лестнице.

– Князь лично выразил свое удовлетворение по поводу успеха передачи!

Жан-Лу поднялся с кресла с точно такой же улыбкой, пожал протянутую ему руку и снова сел. Бикжало продолжил свой полет на крыльях восторга.

– Монте-Карло все всегда считали раем для тех, кто устал платить налоги. В последнее время, учитывая неприятности, какие произошли в Америке, и практически повсеместный экономический кризис, наш образ несколько поблек…

Бикжало произнес «наш» как любезную уступку миру, но выглядел при этом как человек, который мало причастен к чужим проблемам. Он достал из пачки новую папироску, смял пальцами фильтр, взял со стола зажигалку и закурил.

– Еще несколько лет назад в это время года на площади Казино собиралось две тысячи человек. Теперь же в иные вечера там пусто, как похмельным утром, что, конечно же, не может не пугать. Обращаясь к социальным проблемам, ты сумел поднять «Голоса» на новую высоту. Теперь многие считают, что в Монте-Карло возможно не только отдыхать, но и решать какие-то проблемы, можно позвонить и попросить о помощи. И для радио, не скрою, это оказалось большой удачей. На горизонте появилась уйма спонсоров, так что сам можешь судить, насколько велик успех программы.

Жан-Лу невольно приподнял бровь и улыбнулся. Роберт был менеджером, и для него успех в конечном счете означал возможность облегченно вздохнуть и порадоваться при подведении баланса. Времена героев, когда на радио работали Йоселин, и Ауанагана, и Герберт Пагани, если упомянуть лишь самых ярких, прошли. Настали времена бухгалтеров.

– Надо сказать, что мы действительно молодцы. Особенно ты. Мало того, что нашел убедительную форму передачи и сумел развить ее, ты можешь вести ее на двух языках одновременно – по-французски и по-итальянски. Это и обеспечивает успех в первую очередь. Я же только сделал свою работу…

Легким жестом Бикжало обозначил отнюдь не свойственную ему скромность. Так или иначе, он имел в виду свою тонкую интуицию менеджера. Успех программы и талант ее двуязычного ведущего подсказали ему ход, который он провел с искусством опытного дипломата. Опираясь на приобретенную репутацию, он создал нечто вроде совместного предприятия с парижской «Европа-2», чьи программы были очень похожи на передачи «Радио Монте-Карло».

И теперь «Голоса» выходили на волне, покрывавшей немалую часть итальянской и французской территории.

Роберт Бикжало положил ноги на стол и выпустил дым в потолок. Жан-Лу подумал, что подобная поза выглядит весьма аллегорично, но президент, скорее всего, был бы иного мнения.

Бикжало между тем торжествовал: