Александр Лукьянов - МАН¥ПУЛЯТОР. Веселая книга о грустной жизни

После школы Брыгин без особого труда поступил на горный факультет политехнического института. Годы его студенчества совпали с годами перестройки. Стоит ли говорить о том, что активный студент и к тому времени молодой коммунист целиком и полностью поддерживал инициативу руководства государства по обновлению и еще более решительному движению к светлому будущему. После получения диплома горного инженера Брыгина распределили не на шахту, а инструктором в райком комсомола Белогорска. Вроде все складывалось отлично. Но перестройка стала стремительно превращаться в раздолбайку. В газетах начали писать, что Сталин был палачом. Причем с каждым номером выяснялись все новые и новые пикантные подробности. Появлялись необычные версии и экзотические жертвы. Но когда Степа прочел, что, оказывается, и сам Ленин умер не от того, что долго болел после предательского выстрела Фанни Каплан отравленными пулями, а от сифилиса, то понял, что пути назад уже не будет.

К тому времени, а на дворе был 91-й, по городу шатались люди с трехцветными значками на груди. Себя они гордо называли демократами. Взглянув в их светлые, интеллигентные лица, Степа Брыгин понял, что он – демократ.

Поскольку большая часть главных демократов Белогорска состояла из бывших Степиных коллег по горкому комсомола и старших товарищей из горкома партии, то перспективного и свободолюбивого парня с радостью приняли в свои ряды. Теперь он клеил листовки, шельмующие партократов, ходил на митинги к родному горкому клеймить засевших там бывших товарищей, не успевших перестроиться, а попросту не рубивших фишку.

После провала путча ГКЧП Брыгин выбросил припрятанный на всякий случай партбилет. Теперь в новой администрации города он отвечал за протокол. А говоря проще, за организацию банкетов. Его жизнь круто изменилась весенним вечером 93-го года.

– До завтра, лисенок, – Степа чмокнул в щеку достаточно крупную крашеную блондинку Асю Сверчковскую.

– Пока, любимый, – проворковала девица и, хлопнув дверью новой Степиной восьмерки, направилась к подъезду.

Нужно сказать, что в свои двадцать с небольшим Ася имела массу достоинств в виде приличной задницы, груди четвертого размера и коровьих карих глаз с пушистыми ресницами. Кроме всего прочего, девушка не напрягала интеллектом. И рядом с ней ответственный работник администрации чувствовал себя умным и значительным парнем. Брыгин был влюблен по уши. И называл подругу всякими ласкательно-зоологическими прозвищами, любимым из которых было «лисенок». Хотя если бы с его глаз сняли розовые очки страсти, то можно было легко разглядеть, что Сверчковская больше похожа на молодую крепкую лосиху.

Асеньке Брыгин тоже нравился. Хотя нельзя сказать, что она считала минутки от встречи до встречи. Но девушке уже давно объяснили родственники и старшие товарищи, что в эпоху первоначального накопления капитала главным мужским достоинством являются не античный торс и скандинавские кудри, а денежки и власть. Степа же был мужчина с перспективами. Подруги улыбались все шире и завидовали все сильнее. Дело шло к свадьбе.

Поставив машину на стоянке, Брыгин быстро зашагал к своему подъезду. Было прохладно. Да и в городке в вечерние часы неспокойно. Когда до дверей оставалось несколько шагов, сзади послышалось:

– Э-э, мужчина!

От неожиданности Степа присел и напрягся. Еще секунда – и он сквозанул бы в подъезд со скоростью, которой позавидовал бы не только любой лисенок, но и взрослый кенгуру.

– Степик, я к тебе обращаюсь, не надо ускоряться.

Голос показался Брыгину смутно знакомым, и он обернулся. Неподалеку стояла темно-синяя семерка БМВ. Навстречу шагнул его одноклассник Володя Жихарев.

– Хотя осторожность твоя, Степан Иваныч, вовсе не излишняя. Столько швали беспредельной по городу бродит.

Криво улыбаясь и крутя пальцами на манер четок ключи от машины, Володя подошел к Брыгину.

– Ну, ничего, одноклассник, мы с тобой родной край в порядок приведем, а? Да не стой ты передо мной как лист перед травой, Степ! Че ты замер-то?

Степа и правда впал в легкий ступор. Он вовсе не представлял, как нужно вести себя с Жихаревым, больше известным в городе как Вова Жихарь.

В годы пока Брыгин делал комсомольско-партийно-демократическую карьеру, Вова занимался совсем другим делом. В школу Жихарь (его звали так с четвертого класса) ходил крайне редко, предпочитая улицу. Нет, он не был хулиганом, и школьные учителя, жалуясь его матери, говорили:

– Нет-нет, он никому не мешает, не срывает уроки. Он просто сидит на задней парте и ничего не делает.

Но парень не был тупым лоботрясом. Семья его слыла вполне благополучной, и в доме было много книг, которые родители доставали по большому блату. Прогуливая уроки, Володя не столько рубился с пацанами в орлянку и гайданы, сколько читал. К пятнадцати годам Жихарь понял, что окружавшая его советская действительность – всего лишь оболочка, под которой бурлит котел самых разных страстей и страстишек. И в то время, когда Степа стал школьным комсоргом, Володя стал посещать только-только появляющиеся подпольные секции каратэ и подвальные качалки. Тогда слово фитнес слыхом не слыхивали, а инвентарь был сплошь самодельным железом.

После восьмого класса Жихарева выперли из школы. Потом Брыгин поступил в институт и вовсе забыл о существовании такого человека. Когда он вернулся в город, до него дошли слухи, что бывший одноклассник контролирует большую часть неожиданно народившегося бизнеса Белогорска. Его группировка из полупрофессиональных спортсменов, в большинстве своем шахтерских детей, была основной ударной силой ОПС (организованного преступного сообщества), носящего название «Черный Ворон». В названии не было тайного смысла или дурацкого пафоса. Просто во главе стояли два местных вора в законе Чернов и Воронов. В последнее время в городе поговаривали, что Жихарь, который не был блатным, пытается выйти из-под их влияния.

– Ну что, Степан Иваныч, застеснялся-то? Пригласи одноклассника в гости. Экий ты невежливый, – улыбался Жихарь, явно веселящийся от шока Брыгина

– Да-да, конечно, пройдемте, Владимир Кириллович, – неожиданно громко почти выкрикнул Степа.

Отчество одноклассника как будто само упало ему на язык. Если б его спросили отчества других его соучеников, Брыгин не вспомнил бы даже под страхом диких пыток. Но то, что Жихарь именно Кириллович, когда-то поразило Степу. В их классе не было ни у кого подобного красивого, как ему казалось, имени и отчества. А тут такой раздолбай и – Кириллович. И вот теперь подсознание и страх сыграли злую шутку, и он возопил Жихаря Кирилловичем.