N - Всемирная паутина

Где-то позади судорожно брякнул колокольчик. Джон выскочил на дорогу и понёсся к автобусу, который стоял с открытыми дверями в конце короткой, словно игрушечной улицы.

К счастью, толстый водитель увидел его через грязное, засаленное боковое стекло. Джон немного успокоился, но всё равно, не сбавляя темпа, вприпрыжку нёсся к открытым грустно-зелёным дверям.

И вдруг всего в каких-то пятнадцати метрах от семенящего Джона двери заскрипели, задрыгались, и автобус сдвинулся с места.

– Нет! Погодите! Вы что?! – в сердцах хлопнул наотмашь по боковине уезжающего автобуса Джон. – Я же уже здесь!..

Лопоча сношенными покрышками, зелёный автобус спрыгнул с булыжной мостовой на сухой, песчаный гравий и скрылся в клубах бледно-жёлтой пыли. Это была катастрофа.

ВЗРЫВ прогремел столь сильный, что под ногами затряслась Земля. Сотни женских голосов завизжали и захрипели, постепенно переходя в улюлюканье и заливистый смех. Очередная вспышка бухнула в небе и рассыпалась на шар ярких зелёных огней, которые плавно сползли за крышу Музея естественной истории. Ещё один взрыв, ещё один толчок земной коры, взвизги, крики, смех. И вот уже всё глубокое тёмно-тёмно-синее небо запестрило салютами самых разных цветов.

Накрапывал дождик. Несколько парней и девчонок, укрываясь снятым с кого-то пиджаком, с гиканьем выпустили в небо стаю воздушных шариков. Те сперва ринулись вверх, но тут же, подбитые дождём, убавили скорость, затанцевали, задрожали и косо, словно раненые, потянулись в сторону, не поднимаясь выше второго этажа. Парни и девушки загоготали и разорались громче водостоков: «У-у-у! Физфак! Выпуск семьдесят шесть!».

Хромая, в изодранном носке и вывернутой наизнанку вымокшей рубахе, со стороны главных ворот Джон шагал без разбора прямо по газону. На лестнице толпились девчонки в мятых узких платьях и с поехавшими пышными причёсками на головах. Заметив Джона, они запрыгали, замахали руками и закричали, скрепя по ушам, одна резче другой:

– Джон! Джонно-о-о! Где ты был?!

Тот скованно улыбнулся, и, протянув к ним руку, хотел пройти мимо, но девчонки обхватили его, заобнимали и долго не хотели отпускать. Наконец, вырвавшись, смущённый, он взбежал по ступенькам и попал в длинный коридор, ведущий в актовый зал.

Там было темно и очень шумно. Некоторые из сокурсников были разодеты и разукрашены столь яростно, что их невозможно было узнать. С кем-то Джон здоровался, с кем-то обнимался.

– Ты куда пропал?! Ты же всё пропустил! – залепетал кучерявый парень в чёрном смокинге со спущенным галстуком. Из-под его расстёгнутой рубахи виднелась кожа.

Джон кивал, протискивался мимо, улыбался, хлопал в ответ по плечу и принимал объятия. Кто-то подсунул в руку чайную чашку с шампанским. Под ногами валялись бумажки, бутылки и даже чья-то мантия.

Прижимая наполовину расплескавшуюся чашку к груди, Джон пролез между людьми, ненамеренно растолкав страстно обнимавшуюся пару. Гремели «Битлз», а на их фоне сотрясали стены чьи-то вопли в микрофон. Впереди показалась дверь, за которой мелькал свет и через которую одновременно пыталась войти и выйти толпа студентов. Давка была кошмарная.

Джон пристроился за тощей, долговязой девчонкой и медленными шагами, раскачиваясь вместе с потоком, пёр вперёд: в двери. Кто-то больно наступил на пальцы ноги в изодранном носке. Джон сморщился, но лишь крепче прижал пустую чашку и продолжал движение.

Девчонка, что шла рядом, молниеносно начала строить глазки какому-то рябому парню из встречного потока и тут же коршуном накинулась на него, зацеловывая, как в последний раз. Джон медленно проталкивался мимо неожиданной преграды: ребята остановились ровно в дверном проёме – в самой узкой части, и девчонка пыталась схватить руку рябого парня и водрузить её себе на талию. Улыбка сама поползла по лицу при виде этой картины. Он продолжал пробираться, потеряв в давке пуговицу с рубахи.

Рёв музыки нарастал, безумие, мерцание света, сутолока в дверном проёме – всё это погружало в странное пограничное состояние: одновременно и онемения, и острых чувств. Что-то резануло по руке – от кисти до локтя. Джон сжался, сморщился, схватился за предплечье и провалился в зал.

Огромное помещение с десятиметровыми потолками тонуло в темноте, и лишь ритмичные вспышки стробоскопа, словно фотографии, вырывали из мрака угловатые застывшие танцующие тела. Множество молодых людей и девушек смеялись, перекрикивали друг друга, поднимали бокалы и обнимались. А справа в глубине зала выпускники толпились вокруг сцены, наблюдая за модно стриженным парнем без пиджака и с развязанной бабочкой на шее. Он держал в одной руке бокал, а второй вцепился в микрофон на стойке. Тусклое пятно жёлтого света освещало сцену и парня со спины так, что его лицо оставалось в тени, а прожектор бил прямо в глаза зрителям. Тот вскинул руки и расплескал содержимое бокала:

– …И ещё! Всё, всё, уже валю… Я хочу, чтобы мы никогда не расставались! Неважно, куда нас разбросает жизнь, надо собираться, ну раз в месяц хотя бы, и…

– Да-а-а! – поддержал его весь зал.

– …И быть вместе! Потому что нет нас у нас дороже!..

Кто-то схватил парня за рукав и начал оттаскивать от микрофона, музыка заиграла громче. Тот рванулся обратно и крикнул вдогонку:

– Выпуск семьдесят шестого, я люблю ва…

– Е-е-е! – завопил зал.

Джон смотрел по сторонам, щурился в темноте и никого не узнавал. И его тоже никто не замечал в этом безумии.

– Следующий, давай! – орали у сцены.

Джон двинулся в глубину зала, как вдруг услышал что-то родное. Обернулся.

– Друзья, вы знаете, вы все у меня здесь…

На сцене стояла Джессика и держала руку на сердце. Хрупкая, в тяжёлом свете тусклого прожектора она выглядела такой маленькой и смелой, ранимой и волшебной. Для неё даже музыку совсем приглушили.

– …И я буду всех вас хранить тут, – дрожал её взволнованный голос. – И я хочу, чтобы каждый из нас был любимым и чувствовал связь. Потому что между нами всеми есть настоящая человеческая связь. Вы только её чувствуйте всё время и будьте любимы. Я вас люблю, друзья!

– Да, Джесс, мы любим тебя! – выкрикнул кто-то.

Джон начал пробиваться к сцене сквозь плотную толпу.

– И ещё вот что, – продолжила она, на её глазах выступили слезы, – даже если вас бросили в самый важный для вас момент, не отчаивайтесь. Вспомните своих родных, вспомните своих друзей – вы не один! У вас есть мы…

– Джесс! – Джон забрался на высокую метровую сцену прямо из толпы, – Джесс, прости меня…

Девушка сразу остановилась, её лицо покраснело.

– Я знаю, – он повернулся к толпе и продолжил говорить прямо так: без микрофона, отчего слова терялись за грохотом музыки, – я не заслуживаю прощения, но простите меня все. Джесс!