Олег Джурко - Пес-1. Приметы бойца

После этого разговора Светлана перестала тяготиться все возраставшей холодностью мужа. Когда груди и матку начинало саднить от вынужденного воздержания, она ехала к своей бесстыдной наперснице.

Светлана не отличила смирение мужа перед непреодолимым препятствием от вынужденной скрытности. Светлана успокоилась на том, что раз в месяц, а то и в два, жертвовала весьма похотливому Константину свое упругое тело. Ей мнилось, – ее самопожертвования хватит на всю оставшуюся жизнь.

Решив сексуальные личные проблемы, Светлана сочла своим супружеским долгом решить хотя бы искусственным образом для чадолюбивого Крестелевского проблему наследника. Теперь-то она точно знала, что это единственная причина медленного распада их семьи. Чтобы обеспечить свое будущее навечно, умница решилась сыграть роль кукушки и принести в семейное гнездо подкидыша.

Первый же намек на усыновление чужого ребенка из интерната, вызвал у Крестелевского такое потрясение, что он слова не мог вымолвить. Не собирая своих вещей, прихватив лишь компьютер и портативный, электронный калькулятор, Константин Валерианович поселился в гостинице Москва. Из номера он с курьером передал Светлане короткое сухое предложение. Крестелевский предоставлял жене право жить своей отдельной жизнью. На нее же возложил хлопоты о разводе, если на то будет желание.

А козырнул обиженный Широк уже через неделю после мальчишника по поводу дня рождения Крестелевского. Первым его выпадом было избиение отшившей его любовницы. Два нанятых Ширком убийцы подловили Катерину в море напротив Судакского санатория ВВС. Киллеры поднырнули под Катерину, за ноги утащили на глубину и били пока не утопили.

Когда Крестелевскому сообщили о подлости Ширка у него случился микро инфаркт. В Кремлевской клинике его навестили друзья. Он подозвал глазами пахана Анатолия по кличке Канарейка и шепнул на ухо.

Широк взбесился. Это первый ход. На этом хорек не угомонится… Пораскинь мозгами…Как в воду смотрел Константин Валерианович. Он еще не выписался из клиники, как грянула другая беда. С Колымы, с прииска Солнечный прибыли в столицу два несуна с грузом. Дело регулярное. При них находились три кило драг-золота в мелких самородках. Но на этот раз ментам поступила наводка. Квартира, где, перекантоваться несуны с товаром в первую ночь, была поставлена под круглосуточное наблюдение.

Следаки не суетились. Курьеры их интересовали во вторую очередь. Закинули мусора сети на крупную рыбу. Ждали следаки, когда объявится хозяин рыжья и начнется реализация драгметалла… В группу топтунов, пасущих курьеров с Колымы, был назначен и Вабля.

Узнав об этом, Крестелевский немедленно вызвал Марат Ерофеевича к себе в отдельную палату.

Это мое золото, – без обиняков заявил Крестелевский. – Уже оплачено оптом и его ждут в Литве. Стук исходит от Антона Емельяновича Ширкова. Стопроцентно! Это старый канал. Хорек в курсе маршрута доставки. Через Ширка до последнего времени была организована розничная торговля по стоматологическим кабинетам Вильнюса. Мы со Степаном наладили новые каналы, но на старых путях у Ширка, видимо, сохранились связи. Возможно, он кого-то перекупил из новых курьеров… Выявлять двойников уже некогда… Горим, горим синим пламенем, дорогой Марат Ерофеевич.

Говорил Крестелевский с одышкой, мученический взгляд его выражал отчаяние. Константин Валерианович не мог скрыть, что сейчас боится Ширка, боится по причине своей физической немощи.

– Но что я могу, – пожал Вабля плечами.

– Марат Ерофеевич, не в службу, а в дружбу, сделай доброе дело… Широк не остановится… Надо предупредить курьеров. Ты же у них на хвосте.

Вабля долго, пристально смотрел в глаза Крестелевского.

– Я не один пасу перевозчиков. Боюсь засветимся. Имеет смысл отступиться от этого рыжья. Можем потерять больше.

– Понимаю, чем ты рискуешь. Я компенсирую…

– Не хотелось бы загреметь под фанфары со службы. И потом, почему я, а не твой палач Канарейка? В конце концов, подключи своего друга, генерала Приказчикова?

– Генерала усиленно уходят на пенсию. Он уже почти не у дел. Марат, выручи… Предупреди гонцов. Пусть перекантуются на даче Степана Ивановича в Переделкино. Он в курсе. Свяжись с ним.

– Ты понимаешь, что мне хана? Дело не в этой партии сырья. Если возьмут гонцов – накроется вся моя сеть. Полетят головы от начальников приисков до министра цветной металлургии. Мне нужен месяц, чтобы прикрыть поставщиков и поменять маршруты доставки рыжья. Я в долгу не остаюсь… В случае прокола, и работой тебя всегда обеспечу, сам понимаешь…

– И ты, понимаешь, – работаю не ради заработка. Ментовка – мая судьба. Не представляю, чем займусь на гражданке. Я ничего более не умею делать, кроме как выслеживать и ловить ворье…

– Марат, выручай… Дай мне месяц на раскрутку. Выручи, богом прошу.

Неделю сыскари топтались вокруг засвеченной квартиры, однако, золотоноши там так и не появились. Кто-то предупредил курьеров с Колымы о засаде… В Муре началось служебное расследование по факту утечки строго секретной оперативной информации. Внутренняя контрразведка свирепствовала как никогда. Уж очень профессиональным был стук. Не подкопаешься… Под подозрение попали почти все сыскари группы, охранявшие квартиру и ее хозяйку. Но прямых доказательств предательства добыто карателями не было. Операм грозило, как минимум, позорное увольнение из органов.

Едва оправившемуся от недуга Крестелевскому, пришлось подключить все свои связи в органах и правительстве, чтобы отмазать хотя бы важняка Ваблю. Остальных сыскарей уволили… Капитана Ваблю даже не понизили в звании, всего лишь, по приказу генерала, перевели из уголовки в ОБХСС, к бумажным крысам. Но покровителю Вабли на самом высоком уровне дали понять, что официальная милицейская карьера его протеже загублена под корень. Отныне каждый шаг важняка будет фиксироваться.

Получалось друга Ваблю менты превратили в наживку, чтобы через его попытаться выйти на сеть снабжения столицы неучтенным на приисках золотом. Спасая Марата от незавидной роли невольного провокатора, Крестелевский потратил еще сотню кусков зелени… Было предложено Вабле продолжить сотрудничество с органами на неофициальном уровне, т. е. стать тайным осведомителем, платным секретным сотрудником, короче – сексотом.

Только по настойчивой рекомендации Крестелевского Вабля согласился на довольно грязное, для чести офицера, предложение. Через три месяца, как только скандал с драг-золотом погряз в трясине криминальных будней Петровки, капитан тихо-тихо уволился из милиции « по собственному желанию». Родился новый Сексот…