Лев Протасов - Красные озера

– Да слава Богу, ты успел! Как представлю… жутко, нечего сказать. Я бы, конечно, на твоем месте Лизку проклинал.

– Зачем проклинать? У нее тоже, видимо, причина имелась. И потом, ведь часть денег только взяла. Часть! Выходит, совесть в ней есть. Не совсем она, иными словами, испорчена, ее еще можно спасти , как объявится.

– Загадочный ты, Лука, человек. Она хоть мне и дочь, пусть приемная, а нисколько ее не оправдываю. Что говорить, дура и есть дура. И, между нами, б… та еще, хоть нехорошо так думать. Я, конечно, переживаю, да правда упряма! А ты все понять пытаешься, в голову к ней влезть, что ли…

– Просто зла не держу. Нет в том пользы.

Радлов посмотрел на собеседника внимательно и с удивлением, однако возражать не стал.

Лука посидел еще немного на месте, размышляя о чем-то своем, затем вздрогнул всем телом, будто отошел от чересчур затянувшегося сна, на ноги вскочил и засобирался уходить.

– Ты не спеши, – остановил его Петр. – Я с тобой выйду, покажу кое-что.

В прихожей он взял лопату, вызвав тем явное недоумение у своего гостя, а на улице резко завернул в сторону и начал огибать дом, приглашая за собой следовать. Лука повиновался.

Шли по направлению к холму, где раньше покоились строительные машины, только до самого холма так и не добрались – на середине пути Радлов взял левее и остановился около небольшого земляного валика, который, судя по его рыхлости, воздвигли буквально вчера.

– Я тут одну вещь отрыл накануне. Потом, конечно, обратно присыпал, вроде как от посторонних глаз, – Петр поморщился, вонзил лопату в основание валика и принялся с остервенением его разрушать, разбрасывая вокруг себя комья зернистого, сухого грунта. При этом он продолжал говорить, борясь с одышкой:

– Иду, значит, посмотреть, все ли машины перегнали к котловану, любопытство-то разобрало! И вижу… уф… борозду в почве, длинную такую, она вон… через мой дом до самого озера тянется. Земелька вроде как осела по одной линии… ты приглядись внимательней, видишь?

Лука отрицательно помотал головой. Радлов перевел дыхание и вновь стал копать, постепенно превращая валик в довольно широкую яму и стараясь объяснить как-то свои действия:

– Погоди чуток, увидишь сейчас. Ты с грунтом, поди, не работал никогда, тебе невдомек. А у меня глаз наметан, я борозду сразу приметил. Дай, думаю, гляну, отчего она здесь…

Петр отбросил лопату и с явным облегчением в голосе воскликнул:

– Готово! На, смотри.

Лука медленно приблизился к краю образовавшейся ямы, немного наклонился и увидел на дне металлические трубы разного диаметра, всего четыре или пять. Трубы пролегали под землей на глубине около метра и, надо полагать, тянулись по направлению от холма до котлована – определить наверняка возможности не было, поскольку яма открывала лишь очень небольшой участок.

Вверх потянулись клубы густого, горячего пара.

– Теплотрасса? – уточнил Лука.

Не только. Тут тебе и тепло, и водоснабжение, труб-то много. Они, кажется, еще и ветвятся внизу, часть к болотам идет, часть к озеру. И вроде как на той стороне озера ко всем участкам подведены. А начало берут наверняка за холмом, у притока реки. Выходит, там котельная должна стоять, не сама же по себе вода нагревается.

– От этого, выходит, снег таял?

– Уж наверняка от этого. Но как положили? Тут камни дробить надобно, чтоб докопаться, а поверхность не тронута – просела над трубами и только. Честное слово, будто из-под земли кто прокладывал! – Радлов улыбнулся, но вышло почему-то совсем не весело, даже с каким-то оттенком обреченности на лице. – А говорят, мол, я помешался и машины перегнал. А вот это все что, тоже я? Что, зарылся в почву, как червяк, и полтора километра труб в одного проложил? Смешно, ей-богу! Ну… веришь мне теперь?

– И раньше верил, и мысли не допускал, будто ты! Я о том лишь говорил, что неизвестно, чьих рук дело.

– То-то и оно, неизвестно. Чудеса! Право слово, чудеса.

– Сам-то что думаешь?

– Не знаю, Лука. Не знаю.

2.

Поздним вечером того же дня, когда Лука уже сидел у себя дома и беседовал с Ильей ( пытался беседовать, если говорить точнее, поскольку усилия вывести на разговор человека, бессмысленно уставившегося в потолок и пребывающего в состоянии крайней апатии, едва ли можно назвать беседой), к Радлову пришли. Кто-то настойчиво тарабанил в дверь, явно замахиваясь кулаком со всей силы. Петр отворил и, даже не успев взглянуть на посетителя, накинулся на него с криком:

– Ну? Чего? Ты еще кто такой?!

На пороге стоял совершенно незнакомый рослый мужчина в грязноватой одежде, с синюшным от пьянства лицом.

– Тут, что ли, Радлов проживает? – поинтересовался незнакомец.

– Я Радлов. Чего тебе?

– Так я это… бригадир от рабочих.

– От каких рабочих? – Петр от удивления часто-часто заморгал и даже отшагнул назад, как бы стараясь получше разглядеть ночное явление.

– Ну как же! Мы вон с вечерним поездом прибыли. Сорок человек нас. Ну кто-то и отсюда, давно здесь живут, а большинство с поезда. Нам, это, приглашение давеча пришло, с печатью, как положено. Завод, мол, строить надобно. В шахтерском-то городке работы нет никакой, мы и прикатили. Жрать тоже что-нибудь да надо, верно? – бригадир подмигнул, вроде бы по-свойски, но совершенно неприятно.

– Я при чем? Вас кто вообще приглашал?

– Так это… там, в бумаге, написано, Радлов, мол, Петр Александрович – управляющий. Если, мол, чего надо – к нему. И письмо вам еще… вот, – рабочий протянул скомканный, неопрятный конверт.

Радлов схватил послание и собирался хлопнуть дверью перед лицом надоедливого посетителя, но тот подставил в проем ногу и, нагло ухмыляясь, спросил:

– Так чего? Мы пока палатки расставим там, позади кладбища? А то, кажись, больше негде. Нам бы это… материалу к завтрему… времянки соорудить. Где брать-то?

– Убирайся! – крикнул ни с того ни с сего Петр, оттолкнул рабочего, так что тот опрокинулся на спину, заперся и, не отходя от порога, одним махом вскрыл конверт.

Увы, то было не внеочередное письмо от Тамары, как он надеялся. То была краткая канцелярская записка, в которой значилось, что ему, Радлову, в качестве управляющего производством предписано разместить рабочих на свободной территории, оказать им содействие в расселении и через неделю совместно со строительными бригадами начать закладывать медеплавильный завод, состоящий из двух цехов и обогатительной фабрики. Кроме того, ему надлежало изучить еще раз месторождение и составить отчет о том, как удобнее наладить местную добычу – открытым способом или посредством шахт.

Радлов от гнева покраснел, весь налился кровью, как спелый плод наливается красным соком, разодрал записку и разбросал получившиеся клочья по всему коридору. Потом тяжело поднялся по лестнице, зашел в комнату, уселся на диван и просидел так до самого рассвета, уставившись в одну точку. На рассвете, когда по глазам его скользнула жгучая пелена зари, он попытался уснуть, но так и не смог. С того момента и навсегда сон покинул Радлова.