Лиз Лоулер - Не просыпайся

До нее донесся звук шагов, приближающихся к ней по каменному полу. Потом в поле периферийного зрения появилась ткань синевато-зеленого цвета – и кто-то в хирургическом костюме. Она мельком увидела бледную шею и край белой маски, но остальная часть лица – нос и глаза – попадала в область яркого света, лишавшего ее возможности что-то нормально разглядеть.

На глаза вдруг навернулись жгучие слезы, и она резко рассмеялась.

– Ненавижу чертовы больницы!

«Кто-то» оставался неподвижным и молчаливым, породив новый страх в ее сверхактивном мозгу.

– Простите за эти слезы. Я уже успокоилась, – сказала она. – Послушайте, просто сообщите мне факты. Опасность для жизни? Роковые переломы? Я способна нормально воспринять все, понимаете? Я работаю здесь врачом, поэтому, прошу вас, не давайте мне подслащенную версию. Я предпочитаю знать правду.

– Ничего с вами не случилось.

Прозвучавший голос поразил ее. Казалось, он проходил через какую-то акустическую систему. Она удивленно прищурилась. Говорил ли с ней стоящий рядом человек, или голос доносится сзади из-за наблюдательной ширмы? Может, это кабинет компьютерной томографии, а не операционная палата? Голос принадлежал мужчине, но она его не узнала. Так не говорил ни один из ее знакомых хирургов. Прищурившись, она пригляделась к скрытому за маской лицу.

– Вы врач или они находятся в другом помещении? Мы находимся в кабинете компьютерной томографии?

– Да, я врач.

Господи, как же плохо его слышно! Казалось, он говорит, стоя рядом с ней, однако голос его звучит словно издалека, как по телефону. Почему он не выключит эти чертовы светильники и не снимет маску, чтобы нормально поговорить с ней? Может, даже взяв ее за руку…

– Так вы не обнаружили у меня никаких повреждений? – взволнованно вздохнув, спросила она.

– Да, ничего плохого с вами не произошло.

В раздражении она повысила голос:

– Послушайте, может, мы вернемся к исходному моменту? С какой стати я лежу здесь и как сюда попала? Что сказано о травмах в моей регистрационной карте?

– Знаете, вам вовсе не стоит так волноваться. Вон как у вас сердце заколотилось… Неровное дыхание, и уровень кислорода в крови приближается к критическому… Вы курите?

Ее взгляд метнулся к стоявшей рядом тележке с кардиомонитором. Она увидела тянущиеся от него провода и поняла, что те тянутся к электродам на ее груди.

– Послушайте, мне не хотелось бы быть невежливой. Вы, вероятно, проработали целый день, но я немного разозлилась, когда, придя в себя после наркоза, обнаружила, что оставлена в одиночестве. А теперь давайте проясним ситуацию. Я не собираюсь жаловаться, но желаю знать, кто вы такой. В данный момент я хочу знать ваше имя, а также что, собственно, со мной происходит.

– Ладно, Алекс, – сказал он, поднимая затянутые в фиолетовые перчатки руки, в которых белел хирургический степлер, – раз уж мы прояснили ситуацию, то прямо сейчас, если вы не будете говорить вежливо, я намерен зашить ваш рот. У вас очаровательные губки. Будет жаль их испортить.

Волна ужаса мгновенно скрутила ей живот. Мышцы затвердели, прищуренные глаза открылись, а мысли, гнев и даже дар речи парализовало.

– Вспыльчивость вам сейчас не поможет, – спокойно продолжил незнакомец.

Шампанское и розы, подумала она. Думай об этом. Патрик. Думай о нем.

– Так-то лучше, – она уловила ухмылку в голосе мужчины, – я не могу работать под аккомпанемент воплей и криков.

В голове Алекс быстро закрутились варианты сценариев. Она попала в какую-то больницу. Кто-то найдет ее. Кто-то услышит ее крики. Ее захватил какой-то сумасшедший. Сбежавший больной? Настоящий врач? Или псих, изображающий врача? Очевидно, ему удалось захватить одну из операционных палат, и он… он случайно столкнулся с ней. Она вспомнила давление на губы. Кляп после падения на парковке… Он притащил ее сюда. Сбил ее с ног, потом заткнул ей рот какой-то тряпкой. Должно быть, усыпил ее. Хлороформом или эфиром…

– Пожалуйста, не кричите, – сказал он, словно читая ее мысли, – мы здесь совершенно одни, и мне правда не хочется насильственно заставлять вас умолкнуть. К тому же у меня болит голова. Холодные ветра всегда вызывают у меня мигрени. Удивительно, что у вас она не разболелась, учитывая, как легко вы оделись для такого холодного вечера.

Она мгновенно осознала свою наготу под зелеными салфетками. Ее обнаженные груди, и влагалище, и слегка приподнятый таз… От такого неестественного положения у нее начало сводить икры.

Патрик. Думай о нем или о чем-то за пределами этой операционной – о маме, о работе, об умершем сегодня пациенте… О людях, которые будут искать ее… Думай, Алекс . Надо попробовать разумно договориться с этим человеком. Заинтересовать его. Рассказать, чем она занималась. Кто она такая. Показать себя с личностной, человеческой точки зрения. Разве не это рекомендуют учебники? Она частенько применяла на практике теоретические познания. Первое правило: осознать причины раздражения больного. Второе правило: снять остроту его раздражения.

– Меня зовут Алекс, и я врач, – сказала женщина.

– И вам известно, что у вас загиб матки? – спокойно продолжил незнакомец. – Для извлечения вашей спирали мне пришлось использовать изогнутое зеркало.

Ошеломленная, она лишь изумленно взирала на него. Значит, он уже что-то сделал с ней. Пока она лежала без сознания, его руки обследовали ее внутренности.

Думай, приказала себе Алекс. Думай хорошенько, пока еще не поздно покончить со всем этим кошмаром. Веди себя любезно. Вызови его симпатию. Постарайся, черт тебя подери, строго настраивала она себя, хотя ее распухший язык пока отказывался нормально шевелиться.

– С-спасибо, что вы извлекли ее. Не каждый смог бы оказать такую любезность.

– Всегда пожалуйста.

Его ответ заронил в ее душу лучик надежды. Получилось. Они уже разговаривали. Она фактически не видела его лица, и он, вероятно, отлично осознавал это. Она могла сказать ему, что ей неизвестно, кто он такой и что она готова забыть все, что он сделал с ней. Никто не пострадал, ничего страшного. Он мог свободно уйти.

– Интересно, – задумчиво произнесла она, – не могли бы вы разрешить мне встать и воспользоваться туалетом?

– Нет нужды, – его фиолетовые перчатки исчезли под зелеными салфетками и коснулись ее обнаженной кожи.

Она вздрогнула.

– Успокойтесь, – посоветовал мужчина, прощупывая нижнюю часть ее брюшной полости, – ваш мочевой пузырь пуст. Я уже вывел жидкость катетером. Выход мочи нормальный.

– Зачем вы сделали это?

– Серьезная операция, Алекс, – ответил похититель, обращаясь к ней по имени, с фамильярностью работающего рядом с ней коллеги. – Процесс мочеиспускания для вас какое-то время будет болезненным.