Лиз Лоулер - Не просыпайся

Рыдания невольно сотрясли ее грудь, и палату заполнил вопль отчаяния.

– Что вы сделали со мной?

– Я уже говорил вам. С вами ничего не случилось. Пока. Решение за вами. Вы просто должны ответить на такой вопрос: что значит «нет»?

В голове ее царил сумбур, когда она попыталась осмыслить этот вопрос. Что он вообще означает? Неужели она знает этого мужчину? О чем, черт возьми, он спрашивает?

– К примеру, вот эта красота. – Он покачал перед ней ее бледно-розовыми босоножками с изящными ремешками, на высоченных каблуках, которые, безусловно, могли возбудить Патрика, хотя на них и невозможно нормально ходить. – Неужели они не подразумевают вашего согласия? Или вот эта прелесть? – Теперь перед ее лицом покачивались прозрачные чулки. – Они, несомненно, соблазнительны. Раздевая вас, я заметил, что вы обходитесь без бюстгальтера, а из ваших трусиков едва ли получился бы даже крохотный носовой платок.

Икры Алекс плотно обхватили кожаные ремни, врезавшиеся в ее плоть, когда она попыталась сдвинуть колени. Она отлично поняла, о чем он спрашивал.

– Прошу вас, – взмолилась она, – не надо!

– Алекс, ведь это простой вопрос. И, по-моему, нам обоим известно, что вы имеете в виду, говоря «нет», не так ли?

Ненависть возобладала над страхом, и на мгновение она почувствовала себя свободной и смелой.

– Я не понимаю этот вопрос, ублюдок, – яростно прошипела пленница, – а содержание кислорода в крови у меня понизилось из-за ваших снадобий! Вам необходимо вернуться к учебникам. Вы что, неудавшийся шарлатан? Верно, придурок?

Она услышала резкий вдох – раздражение проявилось легким вздутием его маски.

– Спокойнее, спокойнее. Злость вам не поможет. Вы лишь вынудите меня быстрее принять решение.

Он повернулся в сторону и придвинул к себе блестящий столик из нержавейки с набором знакомых ей инструментов. Крючок для удаления внутриматочной спирали, маточные ножницы, влагалищное зеркало Куско и рядом с ними наркозная маска. Она оцепенела от ужаса, увидев, что он взял маску. Маску Шиммельбуша [2] Курт Шиммельбуш (1860–1895) – немецкий хирург, предложивший использовать для наркоза проволочную маску собственной конструкции. . Раньше Алекс видела такую конструкцию лишь раз в жизни, в стеклянном шкафу, в кабинете вышедшего на пенсию анестезиолога. Она вспомнила такой тип проволочной маски, потрепанное приспособление, накрывающее нос и рот. Только данное устройство выглядело более грубым: выгнутая рамка – размером с грейпфрут – из тонкой проволочной сетки, покрытая слоями марли для пропитки ее жидким анестетиком, пары которого предназначены для усыпления пациента.

– Незамкнутая цепь, – спокойно продолжил похититель, – непревзойденный старомодный метод. Не требуется вставлять никаких трубок. Никаких анестезирующих приборов. Всего лишь марля и маска. И усыпляющие пары, разумеется, позволяют врачу освободить руки для выполнения других дел.

Ее смелость испарилась. Самообладание ослабело. В нем нет никакого смысла. Спасения нет. Он мог сделать с ней все, что ему захочется, и она не в состоянии ничему помешать. У нее даже мелькнула мысль, не лучше ли будет умереть на этом столе. Она могла расстаться с жизнью, даже не осознавая ее окончания.

– С другой стороны, если я лишу вас сознания, то мы не сможем разговаривать. Вы даже не узнаете, если мне понадобится ваша помощь в случае осложнений. Я ведь мог бы дать вам зеркало, и вы помогли бы мне разобраться с проблемой. Иссечение вульвы может вызвать некоторые сложности.

Участившееся дыхание Алекс стало поверхностным. Она пристально смотрела на маску в его руке, слыша начавшийся в голове звон. У нее перехватило дыхание. Она не могла вымолвить ни слова…

– Последний шанс, Алекс. Я легко могу сделать это. Вы немного поспите, пока я займусь тем, на что, как нам обоим известно, вы предпочли бы ответить согласием, а потом – домой, бай-бай. Итак, я спрашиваю еще раз: что значит «нет»?

Все ее тело начало дрожать. Дрожь сотрясала большие грудные мышцы, ягодицы и ноги. Ее голова и шея оставались жестко зафиксированными, но руки и лодыжки в своих ограничительных ремнях тоже заметно тряслись. По ее лицу заструились слезы, наряду со слизистыми выделениями из носа и рта, и несмотря на это, когда она заставила себя возразить вслух, ее раздирал безмолвный крик: «Нет».

– Простите, я не поняла вас. – Из-за его действий у нее появились проблемы со слухом.

Похоже, он принял иное решение – маска закрыла половину ее лица, и сжиженный газ начал действовать.

– Я говорю «да», – сонно прошептала она. – «Нет» значит «да».

Алекс открыла глаза. Она лежала на каталке, покрытая белой простыней, и на нее спокойно смотрели двое коллег. Фиона Вудс, ее лучшая подруга и старшая медсестра отделения неотложной помощи, и Кэролайн Коуэн, старший врач-консультант и заведующая того же отделения. Их лица выражали одинаковые чувства – ободрение, – и на губах у них сразу же заиграли сердечные улыбки. Алекс четко осознала, где она находится, вплоть до номера палаты: номер девять.

Она заметила, что карманные часы Фионы показывают почти два часа ночи. Всего пять часов назад Алекс закончила дежурство здесь, в этом самом отделении, и быстро приняла душ в комнате для персонала. Ее выходное платье висело на плечиках; она еще успела нанести макияж и надушиться. Все это происходило совсем недавно, однако так многое изменилось… Ее жизнь висела на волоске. Если б она не согласилась… если б она отказалась… если б осмелилась…

Алекс зажмурилась, сделала медленный и глубокий вдох и, собравшись с духом, вновь открыла глаза.

– Привет, радость моя, – произнесла Кэролайн своим самым заботливым тоном. – Ты можешь рассказать мне, что случилось? Скажи мне, какой сегодня день и где, по-твоему, ты находишься?

Однако Алекс пока не готова была ответить на первый вопрос. Поэтому она сосредоточенно ответила на второй и третий:

– Сегодня воскресенье, тридцатое октября, я нахожусь в центре Бата, в моей родной больнице и в моем же отделении.

– Ты действительно здесь, милочка, только сегодня уже тридцать первое. Ты заставила нас поволноваться… Гроза разразилась нешуточная, проливной дождь и шквальный ветер… Ты прилично напугала нас, – Коуэн ободряюще кивнула, – но ты жива и здорова. Пара царапин на коленках да шишка на затылке, но в остальном всё в порядке. Умница Патрик настоял на продолжении поисков, иначе нам пришлось бы лечить тебя от гипотермии. Я настаиваю, чтобы ты здесь переночевала. Проведем несколько неврологических и гинекологических обследований. Ты пребывала в хорошенькой отключке. В какой-то момент я уже собиралась пригласить коллег для полного обследования… А сейчас полежи тихо и спокойно, и тогда не успеешь опомниться, как мы избавим тебя от этого ошейника.