Акс Мэтт - Семь дней будущего

Бесконечные во все стороны, ровные, как стол, снежные поля тундры, сверкающие миллиардами алмазов и сапфиров в ярких лучах восходящего солнца. Кристально-прозрачный, уходящий ввысь и от того густо голубеющий купол неба над ними. И далёкий, у самого горизонта, океан, весь то ли в ледяных полях, то ли в отдельных айсбергах, затянутый плотно-непроницаемой синевой загадочной дымки даже в такую прекрасную погоду.

На фоне этого почти ирреального по своей величественности и красоте пейзажа, выкрашенные в яркие голубые и жёлтые цвета агрегаты огромной компрессорной станции газодобычи и перекачки, над которой пролетала сейчас авиагруппа, казались намертво вмёрзшими в вечную мерзлоту элементами гигантского фантастического инопланетного корабля, потерпевшего тут аварию миллионы лет назад, и вот теперь, с приходом глобального потепления, наконец-то постепенно освободившегося от вековых ледяных оков. Того и гляди, ещё немного, и изогнутые, торчащие из-под снега кольца труб окажутся застывшими и вот-вот готовыми проснуться от криосна древними пассажирами корабля – огромными металлическими… змеями, которые, оттаяв, расползутся по нашей планете во все стороны, кто куда…

А пока… лёгкая позёмка, несмотря на яркое весеннее солнце, всё так же кружила над настом тундры и, в который раз, наметала переменчивые дюны недолговечных и невысоких сухих сугробов, а ледяное дыхание севера мигом остужало горячие малоопытные головы оказавшихся здесь случайно обитателей более низких широт.

В небольшом командирском кубрике, кроме огромных дисплеев по бортам, очень кстати оказалось четыре компенсирующих перегрузки анатомических кресла. Впрочем, точно такие же, на каждого парашютиста, были и в большом десантном отделении турболёта. Там, где сейчас отдыхал личный состав двух учебных взводов сводного отряда Сил специальных операций, участвующего в учениях совместно с местным спецназом ДШБ 20 20 ДШБ – десантно-штурмовой батальон. и полком морской пехоты. Взводные и их заместители с удовольствием обосновались в этих уютных креслах, и после краткого уточнения дальнейшего плана действий могли наконец-то прикорнуть с часочек.

Командир одного из учебных взводов, капитан ССО 21 21 ССО – Силы специальных операций. Георгий Прохоренко, сам ещё довольно молодой парень, попросил своего зама, если вдруг ненароком уснёт, разбудить его за четверть часа до прибытия в район высадки. Две бессонные ночи накануне давали о себе знать: в тепле после мороза веки сами собой закрывались, словно к ним были привязаны пудовые гири, как бы ни силился он этому противиться. Его помощник, тоже молоденький, старший лейтенант Афанасьев славился своей неутомимостью в ночных дежурствах, и на него можно было надеяться, как на швейцарский хронометр: и сам не проспит, и других разбудит.

«Уж он-то точно будет бодрячком. Растолкает, если что. А я, как Штирлиц. Всего на полчасика. И снова, как огурец…», – мысли офицера начинали путаться, вываливаясь из ровной шеренги, терять равновесие и ускользать. И вот уже от яркой картинки залитой восходящим солнцем заснеженной тундры, постепенно помутневшей и скомканной, осталось одно лишь утробное гудение двигателей огромного «Слона».

Окружные учения шли уже вторую неделю. Бесконечная череда марш-бросков, стрельбы, войсковые испытания новой техники. И вдруг, посреди этой жесткой, выматывающей работы приходит эсемеска: «Буду в Салехарде завтра. Если тебе есть, что сказать, есть шанс увидеться»…

Штаб их временной оперативной группы – ВОГ-формирования сейчас, на период учений, находился как раз в Салехарде. Скольких сил стоило упросить начальство сделать командировку туда на один день, об этом знают только небеса. А когда снова увидел эти огромные зелёные глаза, слов не было, сколько их не искал. Просто сидели, как пионеры, и держались за руки, не смея поднять взгляда друг на друга… Так и не нашёлся, что сказать. Видя, что разговора не получается, она с досадой лишь бросила коротко: «Ладно. Решай сам. Подумай хотя бы о сыне…». Тихо, но настойчиво освободила руку, встала и, не оборачиваясь, ушла.

Вернувшись в расположение далеко после отбоя, так и не смог заснуть. Всё думал-думал: что такого он мог бы ей сказать, чтобы вернуть. Казалось, всё уже было давно сказано. Где было искать именно те слова, которые смогли бы заново проложить дорогу к её душе? Сон в ту ночь так и не посетил его, а назавтра ожидалась самая серьёзная фаза учений.

…Не по времени пожелтевший лист вдруг тихо сорвался с ветки раскидистого дуба и, подхваченный лёгким ветерком, медленно кружась, упал среди цветов ухоженной клумбы, разбитой прямо посреди идеально подстриженного газона. В десятке шагов от него – шероховатый бархат старого красного кирпича аккуратного домика в викторианском стиле, разбавляющего своим невысоким рубленым силуэтом однообразный пейзаж холмов средней Англии. Отец с сынишкой лет четырёх, оба нарядно, по-выходному одетые, прогуливаются по саду, искренне радуясь скромным солнечным лучам, каким-то чудом пробравшимся сегодня сквозь пухлые кучевые облака такого не в меру пасмурного конца лета. Прелестный мальчик весело прыгает за красивыми бабочками, забавно размахивая сачком и время от времени взбрыкивая, словно молодой жеребёнок, уносится куда-то по извилистым садовым дорожкам. Набегавшись вволю, мальчуган подходит к отцу и берёт его за руку, улыбается и ласково заглядывает тому в глаза. Такая же неспешная, как и сама прогулка, беседа взрослого с малышом нравится им обоим, и они безмятежно идут по дорожке, постепенно приближаясь к тому месту, где упал желтый лист…

У дома на парковке пара дорогих «породистых» авто: «Морган», «Кэйтерэм». Миловидная молодая женщина и её бодрая пожилая мама, обе в красивых светлых платьях, выходят, неспешно беседуя, на крыльцо и приветливо машут руками своим «мужчинам». Отец рассказывает ребёнку интересную историю, и тот внимательно её слушает. Вдруг, чем-то заинтересовавшись, он бойко вырывает ладошку из крепкой отцовской руки и подбегает к клумбе перед домом. Он зовёт отца, машет ему руками. Показывает пальчиком на непривычно крупного дождевого червя, уползающего в невидимую норку. Отец, понимая, что ничего не увидит, кроме взрытого клочка земли, всё же делает вид, что заглядывает в лаз. Даже немного наклоняется…

Плодородная земля возделанного заботливыми трудами сада совсем чёрная, и в норке ничего не разглядеть. Но расшалившийся ребёнок непреклонен: надо нагнуться ниже и заглянуть глубже…

Внезапно мужчина чувствует, как мир вокруг, словно кто-то невидимый выключил в комнате свет, накрывает огромная чёрная тень. И тут же яркий солнечный день сменяется непроглядной пепельной мглой. Изо всех сил он пытается оторваться от земли и встать с колен, но все движения получаются очень медленными и даются невероятным усилием воли, будто в густом киселе, он придавлен многотонной глыбой, а грудь разрывает от заканчивающегося в лёгких воздуха. Подняв глаза, словно в забытьи он видит ужасную, точно из книги Апокалипсиса 22 22 Апокалипсис – одна из книг Нового Завета. картину: дом – семейное гнездо многих поколений – разрушен, всюду серый пепел, какие-то обломки, разбросанные вещи. Дым ужасающих пожарищ густо наполнил воздух, отвратительный жирный смрад горелой плоти не даёт дышать, выворачивая желудок наизнанку. Вдалеке слышен грохот, частая стрельба и вой сирен.