Тараксандра - Судьба Хеопса

И вот корабли достигли Майдума. Саркофаг осторожно спустили на землю и все шествие, выстроившись в прежнем порядке, отправилось по направлению к пирамиде. Приближался самый торжественный миг церемонии. В ритуал включились специальные жрицы-плакальщицы. Красивая песня, от которой сердце готово было разорваться, зазвучала под ясным египетским небом. Стройные черноволосые девушки исполняли «Плач Изиды». Очень давно так оплакивала своего погибшего мужа Озириса великая богиня.

– Боги, – возносились к небу слова гимна, – и люди перед лицом богов, плачут по тебе вместе со мной! Слушай! Я взываю к тебе и плачу так, что плач мой достигает небес…

Нежная чувствительная Хенутсен, услышав первые печальные строчки песни, пошатнулась, но твердая рука супруга удержала ее. Амени тоже был готов упасть в обморок. Молодой фараон бросил суровый взгляд на брата жены, от которого юноша сразу пришел в себя.

Наконец погребальная процессия достигла усыпальницы. Теперь возглавить ритуал пришла очередь новому царю Египта. Псамметих подал свиток. Хеопс развернул манускрипт и четким, без малейшей дрожи голосом, прочитал священный текст.

– Великий Снофру, – обращался новый фараон к предшественнику, – ты достигнешь царства Ра. Ты содеял много милостей, ты не совершал несправедливостей против людей, ты не был жесток к животным, ты не делал того, что не угодно богам…

Египтяне знали, что подобный текст предстоит произнести душе усопшего, прежде чем боги позволят ей войти в царство Ра. И, если душа солжет хоть в одном из пунктов, то солнцеликий бог изгонит ее из своего рая. Сейчас молодой правитель Египта свидетельствовал, что его предшественник являлся достойным человеком и заслужил счастья после смерти. Закончив чтение, Хеопс вернул свиток жрецам, и сам вновь занял свое место возле супруги. Саркофаг внесли в пирамиду. Только Хенутсен, Амени и лучшие друзья Снофру сопровождали Хеопса.

Здесь, при помощи крепких тросов, саркофаг опустили в специальную камеру, куда уже заранее положили любимые вещи умершего фараона: его оружие, одежду, украшения. Находились там и миниатюрные фигурки приближенных царя, чтобы их образ радовал душу покойного. Когда гроб достиг пола камеры, тросы отпустили, а вход запечатали. Погребальная церемония завершилась. Хеопс еще раз оглядел внутреннее убранство пирамиды. Великолепные статуи, изображающие Снофру в самом расцвете его силы и величия, замерли вдоль стен, прекрасные росписи, представляющие сцены из жизни Ра, Озириса, Изиды и других богов, торжественно сияли в свете факелов, аромат благовоний наполнял воздух.

– Прощай, мой великий дядюшка, – тихо сказал Хеопс.

Он коснулся губами плиты, которая закрыла вход в усыпальницу Снофру, потом резко поднялся.

– Пойдемте, – властно приказал он сопровождавшим.

Хенутсен, которая от насыщенного воздуха готова была потерять сознание, спотыкаясь, поспешила к выходу.

Когда последний человек покинул гробницу, вход в пирамиду заложили камнями. Начиналось новое царствование.

Торжественная церемония коронации состоялась через несколько дней после похорон Снофру. В сопровождении пышной свиты и охраны Хеопс подъехал к величественному храму Ра. Все жрецы вышли его приветствовать. Фараон и Хенутсен вступили в святилище солнцеликого бога. Придворные, жадные до зрелищ и милостей, заполнили весь храм. Псамметих усадил Хеопса и Хенутсен на роскошные троны, которые, на высоком возвышении, были установлены у ног огромной статуи мужчины с короной на голове.

– Великий Ра и все боги свидетели, – проговорил верховный жрец. – Сын Солнца взошел ныне на трон Египта. Возрадуемся же и вознесем хвалу богам за их милость, дарованную нам!

Под сводами храма зазвучали величественные слова приветственного гимна Солнцу.

Хенутсен охватило небывалое волнение. Она вспомнила, как некоторое время назад, здесь, в этом святилище солнечного бога, Хеопс взял ее в жены. Хенутсен и ее брат Амени были детьми одного из самых незначительных придворных писцов. Их мать рано умерла, и отец, не имея средств взять себе новую жену, был вынужден воспитывать детей один. Однако, несмотря на довольно бедную жизнь, должность отца позволяла Хенутсен и Амени гулять в царском саду. Во время одной из этих прогулок брат и сестра познакомились с юным наследником. Очень скоро они сдружились. Амени и Хеопс весело играли в разные игры. В тихую и скромную Хенутсен царевич же влюбился с первого взгляда. Девочке тоже понравился изящный белокурый юноша, с внешностью, не свойственной смуглым египтянам. Хеопс и Хенутсен стали встречаться, царевич дарил ей цветы и подарки, лазил для нее за фруктами на самые высокие деревья, пел звонким мальчишеским голосом песни, которые сам и сочинял. Когда внезапно умер отец Хенутсен и Амени, Хеопс не отходил от безутешной девочки ни на шаг, принося ей каждый день все новые и новые подарки и угощения. В конце концов, Хеопс сказал девушке:

– Я люблю тебя, стань моей женой.

Хенутсен растерялась и смутилась, но Хеопс, даже не дожидаясь ответа, взял девочку за руку и побежал, увлекая ее за собой.

– Куда ты? – испугалась Хенутсен, следуя за царевичем.

– Не бойся, – крикнул ей на бегу Хеопс, – мой дядя очень хороший! Он одобрит наш брак.

Они стремительно промчались по лестнице и влетели в какой-то огромный зал. От волнения Хенутсен даже ничего не смогла сначала понять. В зале стояли столы, за которыми расположились нарядно одетые люди, а чуть подальше, на небольшом возвышении, находился другой стол, за которым возлежал пожилой мужчина. Хеопс, не отпуская Хенутсен, по ступенькам взбежал на возвышение, встал напротив этого одинокого человека и громко выпалил:

– Повелитель, вот моя невеста. Я женюсь на ней!

Фараон внимательно посмотрел на детей. Его лицо было строгим, но глаза излучали ласковый свет.

– Ты опоздал к обеду, Хеопс, – неторопливо проговорил он, – и это большой проступок. Но еще большая твоя вина в том, что ты не приглашаешь к столу свою невесту. Садись, милая девочка, и не откажись разделить с нами трапезу, – обратился он к Хенутсен.

Глаза Хеопса сияли от счастья, а Хенутсен была ошеломлена. Слуги принесли ей табурет, она робко присела на краешек. Сквозь большое волнение она понимала, что сидеть за одним столом с мужчиной да еще с царем – это высшая честь не только для женщины, но для любого самого знатного вельможи. Ей подали угощение. Девушка, не смея поднять глаз, принялась есть. От паники, охватившей ее, она даже не ощущала вкуса. Мысль, что сам правитель двух объединенных земель, сын бога Солнца, сидит рядом с ней, приводила ее в трепет. Во время обеда Снофру что-то спрашивал у нее, она бестолково отвечала, но царь Египта не сердился, его глаза светились добротой. После обеда, отпустив придворных, он подвел Хеопса и Хенутсен к окну. Солнечные лучи осветили хрупкую фигурку девочки в скромном платье, с растрепавшимися волосами, которые она так и не осмелилась поправить при фараоне, сандалии из грубой кожи.