Валерия Анненкова - Эра Безумия. Песнь о разбитом солнце

Но в следующую секунду эта коварная мысль улетучилась, уступив другому более чистому порыву. Александр Леонидович, сам того не осознавая, присел на край постели, с нежностью взял правую руку жены и поднес холодную ладонь к губам. В этом прикосновении не было ни страсти, ни любви, ни даже элементарной заботы. Просто порыв, просто минутное проявление слабости и искреннего уважения к этой женщине… не более. Мужчина уважал ее за то, что она, как могла, скрашивала его скуку в течении шести лет, за то, что она подарила ему ребенка, пусть и одного. Но он не любил ее за это. Просто, прекрасно зная свой характер и сладострастные порывы, удивлялся выносливости Анастасии Николаевны. За это статский советник был готов стоять перед ней на коленях, целовать ее руки, шепча равнодушно «Спасибо».

Вдруг она начинала ворочаться, просыпаясь. Лагардов мгновенно бросил руку супруги, словно руку прокаженной, хотя только что сжимал ее в своих ладонях, целовал и гладил, стараясь скрыться, не видя её лица. Он не хотел, чтобы она видела этого, не желал более обманывать ее, притворяясь любящим мужем. Александр Леонидович не смел сейчас проявлять какие-либо чувства к ней, надеясь на ее скорое выздоровление, которое могло подарить ему надежду на расставание. Он был уверен: если Анастасия Николаевна увидела бы его пару мгновений назад, точно бы со свойственной всем женщинам манерой фантазировать подумала, что смогла удержать его. Тогда бы мужчина проиграл.

Статский советник уже поднялся и собрался уходить, но, не открывая глаз и не шевелясь почти, Анастасия Николаевна прошептала:

– Александр Леонидович, как там Алеша?

Он резко остановился, развернулся на каблуках и посмотрел на нее. Женщина даже не двигалась, только ее губы слабо шевелились и как в бреду произносили его имя. Голод коснулся его спины, а что если она видела, как он целовал ее руки. Эта жуткая мысль постепенно начала сводить его с ума. Мужчина не решался: подойти к ней и ответить на вопрос или хладнокровно, переступив через привитую в браке доброту и забыв об уважении к жене, выйти из комнаты и оставить ее одну. До его слуха донесся ее слабый стон. Секунда – Александр Леонидович уже сидел возле нее и, не глядя на перебинтованные руки, протянутые к нему, снова сжимал их в крепких ладонях. Как это произошло? Он не отдавал себя отчет, почему так поступил, чья-то невидимая рука толкнула его, заставив оказаться возле супруги.

– Он в порядке, – ответил статский советник, не отрывая взгляда от ее лица, – справляется о Вас, скучает…

Его голос звучал достаточно холодно, равнодушно. Анастасия Николаевна вздохнула, прекрасно понимая, что это означало. Он проводил время возле нее только ради приличия, не из-за того, что любил. Женщина боялась открыть глаза и посмотреть на него, ибо, если бы сделала это – сразу бы заплакала, забилась в истерике, из последних сил упала бы перед ним на колени, умоляя его остаться. Теперь для нее было смертельно смотреть на мужа, ведь тогда в ее памяти возродились бы счастливые моменты прошлых лет, связанные с этим человеком, чье обаяние не могло оставить равнодушной ни одну женщину. Она даже сейчас с закрытыми глазами могла видеть его идеальный образ: аккуратно зачесанные назад темные волосы, чистые, как хрусталь, светло-голубые глаза, обрамленные темными ресницами, длинный узкий нос, резко очерченные скулы, из-за этого немного впалые щеки и потрескавшиеся от мороза плоские губы, поцеловать которые она так желала.

– Вы провели возле меня весь вечер, только вернувшись с работы, зачем? – госпожа Лагардова с трудом произносила каждое слово.

Александр Леонидович удивился такому вопросу. Она сама так желала, чтобы он был с ней, был рядом, а теперь имела наглость спрашивать, зачем он сидел возле нее. Мужчина, сдерживая возмущение, дотянулся до небольшого столика возле кровати, взял лежавшие там свои карманные часы и, нервно постукивая пальцами по колену, посмотрел на циферблат. Было одиннадцать часов вечера. Потом его взгляд пробежал по комнате, впервые он заметил, что доселе сидел с женой в полной темноте, прорезаемой единственным бледным лучом луны, косо падающем на дверь. Статский советник поднялся, отошел от жены и через минуту начал зажигать свечи возле ее постели. Ему не хотелось видеть свет ламп, только магический отблеск свечей. Анастасия Николаевна за это время растерялась, испугавшись, что супруг оставил ее. Она приоткрыла глаза, увидев мужа со свечей в руках. Тут же душу ее окутал хрупкий временный покой. Он был рядом, а остальное сейчас ее мало волновало.

– Зачем? – вновь спросила она.

Статский советник наклонился к ее лицу и, едва соприкоснувшись с дрожащими женскими губами, прошептал:

– Я должен был так поступить. Не рассчитывайте на большее, Анастасия Николаевна.

– Что же вы совсем не любите меня?

Ее вопрос хранил в себе ответ, который она так не желала услышать. Женщина смотрела в его глаза, надеясь на обратное. Воистину, это был редкий случай, когда разум твердил одно, внутренний голос вторил ему, каждая клеточка тела соглашалась с этой мыслью, а наивное сердце все еще верило в лучшее. Анастасия Николаевна не хотела принимать такую новость, отказывалась мириться с новой страстью мужа. Но бороться за него больше не могла, у нее не хватало на это сил. Она сжала его руку так слабо, как обычно это делают умирающие. Действительно, госпожа Лагардова погибала от его хладнокровной решительности.

– Не спрашивайте о том, что не хотите слышать! – произнес мужчина.

Это был самый ужасный удар, самое сильное потрясение в ее жизни. Александр Леонидович даже не отстранился от ее лица, продолжив изучать его некогда божественные черты. Теперь он не мог понять, что нашел в ней шесть лет назад, если она не могла сравниться с Анной. Ее поблекшая с годами красота меркла пред очарованием юного невинного создания. Не было ни блеска в глазах, ни ослепительной улыбки, ни нежного шепота. Вместо этого остались только пепел в потухшем взгляде, выдавленная слабая ухмылка и хриплый, словно последний в жизни, стон. Анастасия Николаевна изменилась, постарела и перестала интересовать его. Статский советник ласково провел пальцем по щеке жены, будто успокаивая ее и подготавливая к серьезному разговору. Она хоть и знала, что эта ласка не вызвана ни любовью, ни страстью, а жалостью, все равно была искренне рада даже такому проявлению интереса со стороны любимого мужа.

– Что будет дальше?

Женщина только сейчас заметила, насколько низко он нависал над ней. Голова ее закружилась от одной мысли о том, что супруг, возможно, в последний раз так близок к ней. Она слабо обхватила руками его спину, постаравшись прижать ближе к себе, но у нее ничего не вышло. Александр Леонидович замер на месте, не позволяя себе сделать лишнее движение, которое жена могла бы посчитать прихотью страсти. Она же только и хотела этого. Статского советника забавляло это желание супруги, находящейся на грани между жизнью и смертью, но при этом не теряющей шанса соблазнить его. Через минуту он решил ответить ей предельно честно: