Владимир Комиссар - Ангина

Следующим, вернее следующей в моем списке числилась моя одногруппница Елена Бойцова – дочь Андрея Ивановича Бойцова, кандидата в члены Полютбюро ЦК КПСС, члена Комиссии законодательных предположений Совета Союза Верховного Совета СССР. В общем крупного партийного лидера. А еще выяснилось, что Андрей Иванович является близким соратником Михаила Сергеевича Горбачева. Ну, просто замечательный кандидат.

Сама же Елена представляла собой острую на язык, уверенную в себя, жизнерадостную красавицу. Стройная, черноволосая девушка с изумительной красоты зелеными глазами. Неудивительно, что на нее заглядывалась практически вся мужская половина нашего факультета. Не только заглядывались, многие влюблялись, сходили с ума, дарили цветы, подарки или просто ходили табуном. А вот для меня Елена была лишь объектом наблюдений, уж я- то красавиц на своем веку повидал. Я не робел, за словами в карман не лез и также был уверен в себе. Ну а чтобы сблизиться с ней ждал лишь удобного случая, ну а случай представился очень скоро.

Как то после занятий я издали наблюдал за картиной, как Елена Бойцова возле учебного корпуса отбивается от одного из своих многочисленных почитателей. Назойливый ухажер представлял собой внешне довольно симпатичного, но при этом наглого и самовлюбленного мажора. Такого типичного представителя разнузданных сынков партийных боссов. Молодой человек, неприятно ухмыляясь, в чем то пытался убедить или уговорить свою собеседницу, та же довольно эмоционально выражала отказ. Видимо не добившись своего ухажер-неудачник прекратил свои попытки и быстрым шагом удалился. Елена же еще некоторое время оставалась стоять у корпуса. При этом на ее лице легко можно было прочитать ожидаемую мысль: «Как же вы мне все надоели с вашими приставаниями!». Я быстро подошел к Бойцовой и с извиняющей улыбкой произнес:

– Как же все-таки хорошо, что я еще малолетка!

Девушка недоуменно посмотрела на меня, ожидая пояснений.

– Да вот был бы я года на три-четыре старше и уж точно бы пристал к неисчислимому стаду твоих пылких поклонников. Так же как и они бегал бы за тобой, объяснялся в любви, посвящал стихи. Потом, не дождавшись взаимности, скорее всего, выбросился бы из окна этого корпуса.

Елена, рассмеявшись, ответила:

– Да, наверное, тебе повезло. Хотя, а вдруг бы я ответила взаимностью?

– Вряд ли. И я б не стал рисковать. Ведь сейчас у меня шансов пригласить тебя куда-нибудь гораздо больше, чем в моем предполагаемом, более старшем возрасте.

– Это почему же?

– А, я на свидании с тобой не буду занудничать, вешать лапшу насчет своей неописуемой страсти и делать непристойные предложения, в конце концов.

– Пожалуй ты прав, – согласилась Елена Прекрасная и взяла меня под руку.

А уже на следующий день я пригласил прекрасную сокурсницу в Большой театр на «Кармель». В театре я блистал остроумием, демонстрировал свою эрудицию, рассказывал всякие истории, а под конец признался, что вообще не являюсь поклонником сцены, а предпочитаю голливудский кинематограф. Елену моя «меркантильность» вовсе не удивила, слово «Голливуд» также для нее было не новым и ее ответное признание в недопонимании «высокого» не заставило себя долго ждать. Так мы быстро стали друзьями и довольно часто общаться. Правда, без интима. Я очень надеюсь, что пока. Сейчас чуть еще «подрасту» и обязательно покувыркаюсь с Еленой Прекрасной.

Ну а третьим кандидатом в «трамплины» у меня числился профессор МГУ, доктор экономических наук Горовой Александр Александрович. У нас он читал дисциплину «Денежное обращение и валютные операции капиталистических стран». Вот «Сан Саныч» был действительно гений. Лекции читал, не заглядывая в тетрадь, интересно и понятно. Обладал феноменальной памятью, в уме производил сложные математические расчеты, быстро отвечал на все вопросы. Ну и как член-корреспондент академии наук, часто ездил в заграничные командировки, в том числе не только в страны социалистического лагеря. Учитывая его специальность, а также еще не старый возраст – лет пятьдесят – пятьдесят пять, Горовой вполне мог стать видной фигурой в после перестроечные времена.

Вот при нахождении «общего языка» с Горовым у меня случилась осечка, очередной конфуз. В нашей группе Сан Саныч, как его естественно называли студенты, вел как лекции, так и проработки, и на последних практически постоянно устраивались дебаты по тому или иному аспекту валютных операций. Уж с валютными операциями я был очень хорошо знаком в той прошлой жизни, причем на практике, потому зачастую инициатором дебатов выступал сам. И чтобы выделиться, и чтобы еще раз показать свою эрудированность и прозорливость. И вот однажды при обсуждении вопросов области применения ЭКЮ в Европейском Экономическом Пространстве, я остался с наедине с преподавателем.

Основные аспекты обговорили, и далее я решил блеснуть своим «пророчеством», в том, что не пройдет и двадцати лет как ЭКЮ заменит полноправная единая европейская валюта. Горовой мне возразил, что это маловероятно, так как часть стран Европы находятся в социалистическом лагере, а те, что в Экономическом Пространстве в свою очередь переживают значительные политические разногласия. Мой «прогноз» пошел далее и я произнес:

– А Вы не допускаете, что в скором времени, может не остаться в Европе стран социалистического лагеря.

Это было очень смелое, можно сказать, безрассудное высказывание. Но я знал Сан Саныча как очень прозорливого специалиста, прекрасно осведомленного о глобальных проблемах переживаемых социалистическим сообществом. И моя реплика могла поспособствовать нашему «сближению». Однако его ответ меня поразил.

– Молодой человек, уж не провоцируете ли Вы меня? – после длительной паузы гневно произнес Горовой – На своих лекциях я явно такого не читал. И ваши постоянные каверзные вопросы и высказывания наводят меня на определенные мысли. Если, Вы что-то коварное задумали, то не надейтесь. Я, прежде всего, коммунист. И убежден, в перспективах нашего социалистического строительства.

Позднее я узнал, что у Горового несколько раз были серьезные проблемы, связанные с его взглядами и высказываниями. Его даже чуть было из партии не исключили, а это наказание означало конец всему: научной работе, преподаванию, командировкам. Поэтому в последнее время он очень настороженно относился к необычным беседам и сам был очень осторожен в словах. Так что для плодотворного общения с кандидатом номер три надо более основательно подготовиться.

А еще меня очень часто подмывает мысль, а не воспользоваться ли мне в качестве трамплина связями моего куратора? В этом контексте я обозначил Рыбакова как кандидатура номер ноль, ведь я с ним начал общаться раньше всех. Вот только для этого мне придется рассказать Петру Алексеевичу всю свою ситуацию, включая вопросы и предположения. Излить душу, так сказать. Очень рискованно, да и не приверженец я откровений. Сам справлюсь.