Владимир Комиссар - Ангина

Минут через десять к месту ДТП подъехали вызванные водителем КАМАЗА машина скорой помощи и машина ГАИ с двумя инспекторами. Водитель фольцвагена и его пассажир были не без труда извлечены из полностью искареженного автомобиля. Дежурный врач скорой помощи уверенно констатировал смерть обоих пострадавших. После выполнения всех юридических процедур их тела были погружены в «скорую» и отправлены в морг, а все вещи из разбитой машины были перегружены в автомобиль ГАИ. Один из инспекторов, старший по должности и в чине капитана милиции поехал вместе с машиной скорой помощи в морг для организации идентификации пострадавших, оставив своего коллегу с пагонами сержанта дожидаться эвакуатор.

Сергей Викторович быстро выбрался из автомобиля, стараясь побыстрее забрать ключи из гаража и отправиться домой, спать. На повороте к кооперативу его резко обдул поток холодного ветра, и только сейчас он обратил внимание, что оставил в машине свою теплую куртку. Холод – это еще было пол беды, тем более, что разгоряченный лихорадкой организм его практически не ощущал. Но в карманах куртки остались ключи от гаража, от машины, да еще и бумажник со всеми документами. Благо мобильный телефон Сергей Викторович нащупал на его обычном месте – в специальной сумочке на ремне.

«Как же мне не везет сегодня, – опять пожаловался про себя Сергей Викторович.– Весь день как в угаре. Ладно, придется возвращать назад Игоря».

Мобильник водителя не отвечал. Это было очень прискорбно. Запасные ключи от квартиры хранились еще у тещи, но ведь до нее нужно было еще добраться в другой конец города. Ситуация – дрянь.

Стало быстро темнеть. Торчать дальше у гаражей смысла не было, и Сергей Викторович не спеша поплелся в сторону шоссе, еще полностью не решив, что же делать дальше. Внезапно у него закружилось голова, и от резко накатившей слабости он присел прямо на кучу слежавшегося снега. Глаза сами закрылись, и Сергей Викторович на несколько минут погрузился в сладкую полудрему. Ветер полностью утих, и хотя место непредвиденного привала было сырым и холодным, сидеть было достаточно приятно. Накатила волна полного безразличия и, можно сказать, даже умиротворения.

Сколько находился в такой забывчивости, Сергей Викторович, сказать трудно. Наверное, минут десять – пятнадцать. Затем открыв глаза, уже собрался было подниматься, чтобы продолжить свой путь. Но вначале он приложил ладонь на лоб, пытаясь определить наличие жара. Вроде по-прежнему лоб горячий. Сергей Викторович стал медленно опускать ладонь вниз по лицу, проведя ею по глазам, щекам и, наконец, подбородку

Внезапно рука сама отдернулась от лица, как будто пораженная электрическим разрядом. Сердце учащенно забилась, в душу внезапно закралась тревога. Что-то было не так! Произошли какие-то изменения, причем столь нелогичные, что их трудно было сразу воспринять. Мозг еще не донес до сознания причину охватившей организм паники, но он уже настойчиво давал импульсы по всему телу, заставляя разобраться в происходящем. Сергей Викторович повторно провел ладонью по лицу. Открытие тут же обрело словесную оболочку. Оно было необъяснимым, нелепым, но все же вполне реальным ощущением……

Я раньше никогда не вел дневник, но эти безумные события последней недели заставили меня взяться за перо, чтобы оставить на бумаге хоть какой-то след происходящему. Вся неделя прошла для меня как в бреду и отнюдь не из-за настигшей меня простуды. Каждое утро, просыпаясь, я рассчитывал, что все пережитое за прошедший день было, все-таки сном и моя жизнь вернулась на круги своя, но наступивший день меня снова в этом разочаровывал. В конце концов, мне пришлось смириться с происходящим. Оно было нереальным, фантастичным, но для меня абсолютно явным.

Дневник вести я не стал, но решил периодически фиксировать все события в специально купленной для этой цели общей черной тетради.

Итак, с чего же все началось? Наверное, с моих ощущений вблизи гаражного кооператива, где я очутился чтобы забрать забытые ключи, и когда я осознал очередную свою оплошность – я оставил еще и свою куртку теперь уже в быстро умчавшемся банковском автомобиле.

Начинаю с них.

Стало быстро темнеть. Торчать дальше у гаражей смысла не было, и я не спеша поплелся в сторону шоссе. Внезапно у меня закружилось голова, и от накатившей слабости я присел прямо на кучу слежавшегося снега. Глаза сами закрылись, и я на несколько минут погрузился в сладкую полудрему. Ветер полностью утих, и хотя место непредвиденного привала было сырым и холодным, сидеть было достаточно приятно. Накатила волна полного безразличия и, можно сказать, даже умиротворения.

Сколько времени находился я в таком забытье, сказать трудно. Наверное, минут десять – пятнадцать. Затем открыв глаза, уже собрался было подниматься, чтобы продолжить свой путь. Но вначале я приложил ладонь на лоб, пытаясь определить наличие жара. Вроде по-прежнему лоб горячий. В задумчивости я стал медленно опускать ладонь вниз по лицу, проведя ею по глазам, щекам и, наконец, подбородку

Внезапно рука сама отдернулась от лица, как будто пораженная электрическим разрядом. Сердце учащенно забилась, в душу внезапно закралась тревога. Что-то было не так! Произошли какие-то изменения, причем столь нелогичные, что их трудно было сразу воспринять. Мозг еще не донес до сознания причину охватившей организм паники, но он уже настойчиво давал импульсы по всему телу, заставляя разобраться в происходящем. Я повторно провел ладонью по лицу. Открытие тут же обрело словесную оболочку. Оно было необъяснимым, нелепым, но все же вполне реальным ощущением. На моем лице отсутствовала трехдневная щетина.Щеки были гладкими и нежными, как у ребенка.

Я быстро вскочил, продолжая ощупывать теперь уже все тело. Что-то было не так с костюмом, на поясе отсутствовала сумочка с мобильным телефоном, содержимое карманов также было непонятным. А еще я нащупал на шее под воротником рубашки, завязанный узлом, кусок шелковой ткани, уходящей вниз под пиджак. И мой мозг спустя несколько секунд выдал определение этой детали гардероба. Пионерский галстук.

«Похоже, у меня начался бред» – такой я поставил диагноз своим ощущениям. Но бороться с ними, не было ни времени, ни сил, и я заставил себя пойти в направление дома. Только теперь я перестал узнавать дорогу. Вроде та же улица, вдали просматривается шоссе, но все вокруг меня изменилось и стало непривычным. Я перешел шоссе, обратив внимание на нетипичное для этого времени суток отсутствие потока машин и подвергся следующему неприятному открытию. На другой стороне улицы отсутствовал мой многоэтажный жилой комплекс. На его месте, за старым зданием бассейна ДОСАФ, виднелся заснеженный участок пустыря.