Лев Голубев-Качура - Я найду, кто убил тебя! Триллер

Не знаю, почему я ему доверился, и почему он решился помочь мне – то ли от того, что поверил в мою горькую историю, то ли имел какие-то свои планы, не знаю, но схоронку в камине делал он, а я только помогал.

И вот, теперь, на третьи сутки моего побега, я продолжал лежать под пышущим жаром, камином, дрожал от страха и почти не дышал. Я ничего не видел, но слышал каждое движение в комнате.

Два вошедших солдата охраны громко делились своей мечтой о моей поимке и, как они заработают на мне по десять суток краткосрочного отпуска, съездят домой, повидаются с родными: «У меня подруга осталась беременная, донеслось до моего слуха. Я ей написал, чтобы перебиралась к моим родителям жить, так она, понимаешь, отказалась… – Приеду, силком перевезу её, лучше пусть будет под присмотром моих родителей, чем своих…. Так надёжнее, правильно?»…

А пока они вели разговор о доме, о своих любимых девушках и родственниках – ближних и дальних, их служебная овчарка лежала почти рядом со мной, за тонкой стенкой в половину кирпича и зевала, изредка постукивая хвостом по полу.

Из разговора охранников я понял, охрана посёлка продлится не менее десяти суток, и что на все близлежащие железнодорожные станции, дороги и тропы, высланы патрули. Но это меня не удивило, так как я об этом заранее узнал, когда готовился к побегу, да и Захарыч много чего поведал мне о здешних административных порядках.

Захарыч, по приходу солдат со сторожевой собакой, специально затопил камин, чтобы отбить у собаки мой запах и ещё, как-бы нечаянно, просыпал на пол горячий пепел. Испуганная овчарка, вскочив, отбежала к двери и там улеглась.

Это мне рассказал, посмеиваясь, Захарыч уже после ухода солдат.

Солдаты, погревшись и выкурив по сигарете, ушли. Я облегчённо вздохнул и чуть расслабился. Находиться в нише под пылающим над тобой пламенем, было не очень-то комфортно. Несмотря на специальные отдушины, жар всё-таки изрядно меня донимал, но другого выхода не было. Я терпел, зная, на что иду. Это был единственный для меня способ оказаться на свободе – способ, который, я думаю, ещё ни разу, ни кем, не применённый при побеге – это было моё ноу-хау!

В принципе, сделать нишу под камином и находиться в ней при бушующем пламени, меня надоумила кошка, Мурка. Длинношерстная сибирская кошка из моего детства. Как сейчас помню: если ей надо было в туалет по нужде, она, несмотря на то, что в печке жарко горел уголь, а конфорки накалялись докрасна, быстро заскакивала в поддувало и, сделав своё дело, ещё успевала лапами загрести золу. Затем, как ни в чём не бывало, выскакивала оттуда, не опалив своей шкурки.

Умная и красивая у нас была кошка!

Когда я рассказал о своём замысле Захарычу, он недоверчиво покачал головой и, продолжая попыхивать сигареткой, сказал – интересно, но не может быть правдой…, а вообще-то, смотри, тебе лежать десять-одиннадцать дней…. Пока идут отделочные работы, камин я должен буду протапливать каждый день, чтобы дом не промёрз.

И, так, день за днём, я рано утром, до прихода десятка заключённых-строителей, залазил под камин и лежал там до позднего вечера и выбирался оттуда лишь, когда на двери особняка навешивали замок. Питался я остатками еды, которые Захарыч специально для меня собирал со стола, говоря при этом удивляющимся зэкам, что подкармливает остатками, голубей.

Виделись мы с ним крайне редко и, длинных, задушевных разговоров не вели. Когда на короткое время он оставался в зале один, он подходил к камину и шёпотом спрашивал – «Ну, как ты там, жив ещё?» На что я, также шёпотом, отвечал – «Пока жив, спасибо!»

Если он был уверен, что неожиданных «гостей» не будет, он говорил: «Сынок, можешь выползать, кажется, гостей мы не ожидаем».

В первый день…, или на второй…, точно уже не помню, он мне рассказал, что по слухам «Хозяин» рвёт и мечет. Завёл такие строгости, что «Не дай Бог!», а зама по режиму вообще готов живьём съесть. Никто понять не может, как ты смог убежать и куда? Был человек… и, нет его. Некоторые шушукаются между собой – вроде как тебя инопланетяне к себе забрали…

Я, согнувшись в три погибели, лежал под камином и в ответ на его слова лишь тихо посмеивался – пусть шушукаются, разные сказки мне на пользу.

Затем, сон прервался и начался кошмар. Я увидел себя бегущим, а за мной мчались с десяток солдат во главе с замом по режиму и двумя злобными овчарками. Я уже почти выдохся, силы стали покидать меня, и я уже не бежал, а только переставлял ноги, а затем они вообще перестали двигаться, казалось, я увяз в густой смоле. Оглянувшись на погоню, я увидел, как солдаты спустили собак с поводков и, озверелые, с разинутыми клыкастыми пастями, они помчались ко мне. Единственное, что я успел, это повернуться к ним лицом, и тут же упал сбитый с ног.

Одна огромная, чёрная, с рыжими подпалинами овчарка, стала рвать на мне телогрейку, а вторая ухватила меня за горло и стала душить. Я задыхался и хрипел от удушья. Чтобы как-то ослабить её хватку и хоть немного вдохнуть воздуха, я схватил её за уши, пытаясь оторвать от горла, и… проснулся.

В моей пещерке было душно, мне не хватало воздуха и я, с трудом приподнявшись, прильнул ртом к отдушине, но свежего воздуха не было – отверстие было чем-то закрыто.

Я был наглухо замурован в снегу!

На какое-то мгновение мне стало страшно! Я представил себя задохнувшимся и, в панике, стал пробивать выход ногами, но не смог – снежные кирпичи обледенели и смёрзлись, превратившись в ледяной монолит. Я был замурован крепко и, казалось, навсегда!

В голове промелькнула мысль: стоило ли одиннадцать суток прятаться от охраны, собак, лежать, скорчившись в три погибели под жарким камином, чтобы потом задохнуться здесь, на свободе, под толстым слоем снега.

Сознание стало покидать меня и, с последней крупицей жизненной энергии, я вдруг увидел почти под рукой, свою помощницу-палку – кривую, сучковатую, палку-выручалку.

Сделав неимоверное усилие, я схватил её и стал с остервенением бить в не пропускающую живительный воздух отдушину…, и вдруг, она, чуть не выскользнув из моих слабеющих рук, вышла на волю. Быстро втащив её обратно, я прильнул ртом к отверстию и стал с жадностью вдыхать свежий морозный воздух…

Я дышал, и не мог надышаться! От быстрого поступления кислорода в мозг, у меня закружилась голова и пришла неимоверная слабость.

Постепенно голова моя очистилась от тумана, и я начал приходить в себя, понемногу соображать, то есть, логически рассуждать – почему же такое могло случиться?

Здорово, подумал я, ещё бы немного и я бы навсегда покончил со всеми жизненными заботами. Хорошо, вовремя проснулся, а то бы…. Тут моя мысль скакнула на три шага вперёд, и я подумал: а что же всё-таки случилось снаружи моего укрытия? Почему я чуть не задохнулся? Кто закрыл отдушину, и почему я не смог открыть вход?..