Мария Фомальгаут - Низушка айсберга

– …Жека, я стесняюсь спросить, ты разбегание Вселенной рассчитывать собираешься, или нет?

Жека отрывается от учебника истории. Конечно, от копии, кто ему оригинал даст, оригинал хранится в какой-нибудь палате мер и весов в каком-нибудь Париже.

– Ага… счас, счас.

– Да не счас, а сейчас же, это еще вчера надо было сделать!

Планшетник в руках Олега летит через всю комнату, разлетается о стену Большим Взрывом.

– Нет, как мне прикажете работать с такими, я вас спрашиваю? – Олег обращается ко всем, и в то же время ни к кому, – как я могу с ними хоть что-то сделать, а? Это они сделать не изволят, про то забыли, это вообще не вспоминали…

Жека сжимает зубы. Олег бросает ему через весь стол бумаги, истерзанные интегралами, иксами, корнями квадратными и треугольными.

– Ты хоть понимаешь, о чем речь шла? Понимаешь?

– Н-не совсем.

– А не совсем, так о чем мне с вами вообще говорить? – Олег пафосно оглядывает притихших работников, хлопает дверью. Жека вздрагивает, будто его самого этой дверью хлопнули.

– Что ж ты так… с Олегом, – бормочет Настенька, ее, блин, не спросили.

– Что нам теперь его на руках носить?

– А ты как думал… таких только на руках носить…

Жека чувствует, что на него все смотрят, выходит в коридор. А то опять начнется, тут только и ждут, когда кто чем Олега обидит – тут же накинутся на виноватого, заклевать вдоль и поперек… Вы еще под трибунал Жеку отправьте еще на костре сожгите и прах развейте по ветру, и запретите поминать имя Жекино в веках…

От нечего делать Жека пишет на планшетнике дневник, а то еще за дневник спросят…

Сегодня опять видел сон, как Олег…

– …сколько нам осталось?

– Да месяца три… или два, один прошел уже.

– Нехило. А потом что?

– А потом землю разорвет к чертям… на куски…

– Неправильно вы говорите, сначала планеты с орбит сорвет, а потом уже через месяцок земля…

– Вы так говорите об этом спокойно…

Человек с белым, бескровным лицом поворачивается к мясистому толстяре, злой, уставший, руки трясутся, глаза огнем горят:

– А вы что мне прикажете, головой о стенку биться? Рыдать в три ручья?

В комнату просачивается лаборант, кажется, даже дверь не открывал, через щелку просочился.

– Эт… самое…

– Эт самое, на руинглише читать не умеете? Руинлнийским по белому написано, заседание, не входить! Или типа входить нельзя, вползать можно?

– Эт самое… началось…

– …в деревне утро. Закричали, блин, петухи… вон пошел, пока я в тебя не запустил чем-нибудь… что началолсь-то?

– Конец света, вот что.

– Ты еще начальству хамить бушь?

– Да нет, я серьезно. Плутон… с орбиты улетел.

– Да что ж молчишь-то, мы…

Люди включают в головах экраны, вовремя, чтобы увидеть, как с орбиты срываются спутники Нептуна, а за ними и сам Нептун, вот только что был – исчез за горизонтом событий.

– А говорили, три месяца осталось… – шепчет кто-то. кого-то тут же бьют ментальным разрядом, больно, сильно, мог бы и не напоминать.

Люди не успевают отключить экраны, смотрят, как с орбиты срывается Уран…

– Да выключите вы это, давайте что-нибудь нормальное глянем…

– Что нормальное, новости вам, что ли, включить?

– Хоть новости… тарифы на ментальку растут, скоро по-старинке начнем звуками разговаривать… а-я, у-ю… кто больше знает…

– …рогие соотечественники, с тяжелым сердцем сообщаю вам, что настали последние дни… даже нет, последние часы нашей цивилизации. Только что сообщили, что планеты одна за другой срываются с орбит, скоро оче…

– Да выключите вы это…

– Сам просил…

Дверь распахивается. Все смотрят на вошедшего человека, на самострел в его руке.

– Чекин, вы что, совсем уже…

…не терпел, когда ему возражали, он вообще не представлял, что ему кто-то может возразить. Один раз для каких-то исследований ему понадобился ракетоносец. Олег тут же позвонил мне и потребовал, чтобы я раздобыл ракетоносец. Я попытался мягко возразить ему, что это невозможно, но такого слова в мире Чекина просто не существовало. Я сделал вид, что согласился – просто чтобы не нарваться на скандал.

На следующее утро Чекин узнал, что ракетоносца так и нет – и пришел в ярость, в свое обычное состояние, когда у него все летит по комнате и разбивается о стены. Потом он ушел куда-то, его не было целый день, на звонки он не отвечал. Мы сбились с ног, искали его, кто-то догадался обратиться в Минобороны. Каково же было наше удивление, когда мы увидели, что Чекин уже договаривается с тогдашим министром. Как у него это получилось – не знаю.

В результате эксперимента ракетоносец был затоплен, но за свой эксперимент Чекин получил международную премию, которой расплатился с министерством.

В жизни Олега вообще все было просто. Даже слишком просто. В другой раз ему понравилась жена одного из тугих кошельков, которые финансировали наши проекты. Мы намекали Олегу, что его ухаживания могут закончиться плохо…

Жека еще хочет отключить телефон, снова завалиться спать, да какое там отключить, какое там спать, ясен пень, это ж Олежка, Олежке не спится, тут вообще никому спать нельзя…

– Жека, не спишь?

– Сплю, а ты как думал?

– Ну, извини. Это, самое, мне космический челнок нужен.

– Сейчас? В три часа ночи?

– И что?

Жека сжимает зубы. Олег все равно не поймет – и что, хоть в три, хоть в два, хоть во сколько…

– И… как быстро он тебе нужен?

Смешок в трубке.

– Вчера!

Жека терпеливо выискивает в Сети номер…

– Алло, Роскосмос? Вас от Чекина беспокоят…

…когда он сказал договориться насчет космического челнока, я был в шоке. Хотя я понимал, что Олег, если ему не дадут челнок, просто его угонит, как уже было однажды с самолетом. Олегу был бесполезно объяснять, что такое нельзя, что такое чужое – если ему нужна была вещь, он ее просто брал. Еще в детстве помню, как он разломал комп у отца, потому что ему нужна была какая-то деталь для вечного двигателя. Что самое интересное, вечный двигатель работал.

Я еще подумал, что лучше бы было как вчера, когда Олегу срочно понадобились цветы для очередной его пассии, он позвонил мне…

Жека кусает губы.

Лезвие неприятно холодит руку, вот, блин, всегда нравился холодок металла, а теперь такое чувство, что этот металл уже прорезал пальцы…

Жека входит в комнату, где посреди бумаг на полу спит Олег, как всегда закрылся с головой одеялом, главное, голову закрыть, торчат чумазые пятки в драных носках…

Жека смотрит.

И этот человек спасет мир…

Спасет мир…

Ага, щас.

Врите больше.

Жека заносит нож, минуты капают в вечность. Лезвие неприятно холодит, тут, главное, опустить, это тебе за все, за все, за-все-за-все-за-все, за жизнь у тебя в услужении, за Ленку, это я с ней в загсе расписывался, не ты, и не тебе ее тра… из-звините за выражение, и за эти все – Жека, я стесняюсь спросить, ты каким местом думал, нет, я понимаю, не головой, а мне интересно, каким?