Максим Разумков - Пират. Океанский странник

– Все, старик, – сказал Смирнов директору, издевательски похлопав его по широкой спине, – если катер к нашему приезду не обнаружится, считай, что ты уволен. Будешь отправлен на «психодром»!

Когда они прибыли на остров, патрульный катер из музея Второй мировой войны так и не нашелся.

– А где ваш товарищ? – едва сдерживая гнев, первым делом обратился постановщик к омоновцам. – Он же должен был охранять реквизит?

– Не знаю, – мрачно процедил старший по званию капитан.

Прошло еще два часа, но обстановка не изменилась. Милиционеры с комендантом опросили статистов, однако безрезультатно.

Смирнов вынул сотовый телефон и, не задумываясь о разнице во времени, отстучал номер личного спутникового «Инмарсата» Фельдштинского, знало который весьма ограниченное число лиц.

– Семен Зиновьевич? Это Смирнов беспокоит, – выбрав наиболее подобострастную интонацию, произнес постановщик. – У нас тут кое-что случилось, я хочу посоветоваться.

Раздался щелчок приема.

– Ну? – за тысячи километров сердито фыркнул босс.

Смирнов обрисовал ситуацию, стараясь говорить кратко и точно.

– Значит, слушай внимательно. Если катер не найдете, никаких обращений в полицию и к американцам. Мне не нужны шумиха и скандал. В случае же если катер вообще пропадет, необходимо сделать все, я подчеркиваю все, чтобы договориться с военными о списании реквизита. Мы выплатим за него любую сумму, лишь бы ничего не просочилось в прессу. И о пропавших статистах никому не слова, понял меня?!

– Так точно! – неожиданно для себя самого выговорил Смирнов фразу, которую в последний раз выговаривал лет двадцать назад, проходя срочную службу в рядах СА в качестве киномеханика в офицерском клубе.

– Мои когда прилетают? – сменил тему босс. Теперь его тон был благожелательным, и постановщик понял – туча прошла мимо.

– Через три часа должны приземлиться, – отрапортовал он.

– Ладно. Можешь не встречать их в аэропорту лично. Занимайся катером и подготовкой к съемке.

Смирнов с облегчением отключил связь. В конце концов, зрителю плевать, сколько статистов «джи-ай» задействовано в кадре – девяносто шесть или девяносто один. А катером сегодня можно обойтись одним единственным. Тем, на котором главный герой приплывет спасать свою возлюбленную.

Звезды. Звездами становятся по-разному. Для кого-то путь на Олимп славы и успеха тернист и долог, для иных он прост, быстр и даже, в некоторой степени, комфортен. Ефим Фельдштинский – золотой мальчик российского кино. Он стал им в двадцать два, когда устав от нудных вечеринок с «Дом Периньоном», кокаином и голыми моделями, пришел к отцу, крупному «алюминиевому» магнату, решившему вложить деньги в киноиндустрию, и обыденно так сказал – «хочу»! Отец поспешил выполнить просьбу любимого чада. С этого момента невиданная рекламная кампания, забронированное место на главные роли в супердорогостоящих проектах «Старлако», пресса, радио, телевидение и Интернет – все было в распоряжении Фельдштинского-младшего, теперь ставшего не Фимочкой Фельдштинским, а Василием Золотогоровым. Нужно отдать должное новоиспеченному артисту Золотогорову. Даже усилия лучших имиджмейкеров, визажистов, гримеров и журналистов не позволили бы в одночасье вылепить кумира миллионов из какого-нибудь бездарного Франкенштейна. Василий же оказался человеком, не обделенным привлекательной внешностью, талантом, что вкупе с молодостью и вышеперечисленными факторами быстро сотворило из него звезду в масштабах СНГ. Миллионы девчонок на просторах бывшего СССР начали сходить с ума по вьющимся, черным как смоль локонам, по озорному мальчишескому взгляду, по тем образам мужественных и стойких парней, что создавал Золотогоров на экране. Теперь у него было не только богатство, но и слава. А что еще нужно человеку для полного счастья? Ответ на этот вопрос несколько озадачил самого Василия. Ему была нужна любовь. Причем любовь женщины, которая славой и богатством не уступает ему самому.

В первый раз он увидел ее во время организованной его отцом поездки в Чечню, для поддержания морального духа дерущихся с сепаратистскими бандами солдат. Разумеется, основной целью поездки являлось вовсе не это. Семен Фельдштинский посчитал, что если присовокупить к акции соответствующее внимание СМИ, такой пи-аровский ход окажется достаточно эффективным. Ну, а если его сына во время визита в Ханкалу будет сопровождать Алина Беляева – примадонна, звезда балета, таланту и красоте которой рукоплещет весь мир, успех предприятию гарантирован. Оставалось уговорить такую женщину составить компанию Василию, в тот момент еще только начинавшему путь к признанию. Ведь это же не какая-нибудь гризетка, из тех, что толпами осаждают пороги киностудий, просмотровых помещений конкурсов красоты и офисов музыкальных продюсеров!

Прием, устроенный в честь Алины Беляевой на роскошной вилле под Геленджиком превзошел все мыслимые каноны помпезности. От количества приглашенных знаменитостей разного профиля и масштаба рябило в глазах. Весь вечер Фельдштинский подчеркивал, кто является королевой праздника. А под конец был устроен сюрприз: с низко пролетавшего над виллой вертолета к ногам королевы были сброшены лепестки десяти тысяч роз. После этого Алина не могла устоять. Она дала согласие сопровождать сына продюсера в поездке в Чечню, как только тот вернется из командировки в Лос-Анджелес, где обучался актерскому мастерству у лучших репетиторов Голливуда.

Алина выкроила из своего донельзя заполненного гастролями графика несколько дней. Сама поездка ей практически не запомнилась. Полет в самолете, из тех, что происходят в ее жизни постоянно, и потому особенно нелюбимы, забинтованные солдаты в госпитале, десять минут в вертолете, те же солдаты возле какого-то полуразрушенного горного села и грязь, грязь, грязь… Она кому-то пожимает руку, кого-то приветствует, исполняет партию Джульетты на импровизированной, наспех сколоченной сцене… Весь этот мир крови и страданий, разрухи и нищеты, был теперь так не похож на ее мир – цветов и улыбок, постоянного творческого поиска, упоения работой. Когда-то и в ее жизни были боль и страдания, но та жизнь осталась в прошлом. Вспоминать о ней она не будет никогда.

Единственным светлым пятном во всей поездке явилось для Алины знакомство с Василием Золотогоровым. Сын Фельдштинского, который был младше ее на несколько лет, оказался очень недурен собой, а главное был обходителен, тактичен и явно восхищался ею. Не смотря на то, что Алина привыкла к тому, что возле ее ног лежат толпы поклонников со всего мира, в числе которых были политики, богачи, аристократы и просто известные личности, ей льстило его внимание. За все время Василий не отходил от нее ни на шаг.