Сергей Юрченко - Фенечка. Цикл рассказов

– Почему нас с Аней в детстве все бросали? – тихо сказал Рон дрожащим голосом. – Они все уходили от нас, а причиной всему был отец. Как же я его ненавижу… – он шептал едва слышно.

– Почему он?

– Он ненавидел всех нас и всей душой желал избавиться от нас. И все плясали под его дудку…

– Раз твой отец так желал этого, так почему же он просто не мог уйти? – спросила Женя. Рон недоуменно посмотрел на нее. По его глазам было видно, как на него обрушился новый шквал вопросов, на которых не было ответов. Зрачки его метались по лицу его возлюбленной.

– Он слабак, который вымещал свою ненависть на своих детях! – сдерживая вопль, сказал Рон. – Слабак, который не мог…

– Бросить семью? – перебила Женя.

– Он алкоголик!

– На пустом месте алкоголиками не становятся, Рональд. Ты должен разобраться во всем, что-то тут явно не ладно.

Рон снова уставился в глаза Жене. Она верила во что-то хорошее в его отце, она надеялась на то, что он был человеком. От этого глаза его почему-то залились слезами. Может, в глубине души и он тоже желал видеть в своем отце эти качества? Он отвернулся, прикрыв лицо рукой.

– Сергиев дом… – сказал Рон, немного погодя. – Слышала о таком?

– Это хоспис.

– Что? – озадаченно переспросил Рональд.

– За городом. Роскошное, кстати, заведение. А что в Сергиеве доме?

– Савелий… – прошептал квартирант.

– Савелий?! – громко переспросила Женя.

– Адрес, – лихорадочно сказал Рон. – Скажи мне адрес хосписа!

– Он.. э-э, – растерялась она, – поедешь вдоль восточного шоссе, прямо из города. У дороги стоит знак Сергиева дома, мимо не проедешь. У этого знака поедешь направо по проселочной дороге и упрешься в хоспис.

Рональд тут же выбежал из квартиры.

Дома, окна, люди, улицы – все переливалось за окном автобуса. Все они ходят по своим уже заданным маршрутам, их не интересуют жизни других, выгода других, чужое счастье. Они циничны, лживы и трусливы. Они боятся самих себя, боятся смотреть правде в глаза, бегут от самих себя и своих близких только из-за страха. Говорят, любовь меняет людей, но ничто так не меняет людей, как страх. Он сковывает, чарует, дарует им чувство жизни, но в то же время и пробуждает в них дрожащего сосунка, бегущего от этой самой жизни. А правда – лишь оружие страха.

Рон достал из внутреннего кармана то семейное фото. Его глаза не отрывались от улыбки Анны и Сары. Как бы он хотел вернуть те времена, исправить свое отношение к отцу. Может, в этом и было все дело? Тогда и Женя была права: он хотел лишь сохранить семью, быть счастливым, как и все. Но не так строят люди счастье. Не кнутом, уж точно.

Фото внезапно выпало из его рук. Рон потянулся за ним, как вдруг заметил запись на обратной стороне. На ней было следующее:

« Сынок. Мы все скорбим по твоей утрате. Я понимаю, каково это: потерять близкого тебе человека, но не стоит искать ответы на дне бутылки. Ты не добьешься этим ничего, поверь мне. И твои дети… не стоит их винить, особенно Рона. Он явно не хотел этого, он лишь защищал ее. Зачем ты так с ними, они ведь твоя душа, они все, что у тебя есть? Раз Сара ушла из жизни, подари им то тепло, которого не успел додать при ней. Покажи им, что ты достойный отец ».

Снизу также была приписка с заголовком:

« Насчет Рональда ».

« Он не виноват, ты должен понять это, Михаил. Ты сам виноват в этом, ты снова потерялся и решил выпалить гнев на Саре. Рональд был уже достаточно взрослый и решил защитить свою мать. Не смей его ненавидеть за это. Единственный, кто виновен в ее смерти – ты сам ».

Внизу также была подпись Савелия.

Не надейся увидеть искру в отражении своих глаз в зеркале. Пламя уже догорело. Смирись с этим. Смирись и открывай свой шкаф. Твои маски уже запылились. Пора бы уже ее сменить.

Кто ты сегодня? Активный холерик? Или задумчивый флегматик? Скорее, понявший принявший и отпустивший смертный. Тебе не нужны типы темперамента, если ты и сам уже не помнишь, кто ты истинный, кто ты искренний.

Пепел, мне нужен пепел!

– Рональд! Рональд! – звучало где-то из-за угла.

Рон поднял голову. Это оказалось сделать труднее, чем он думал. Затем он заметил, что сидит в своей комнате у себя на кровати, закутавшись в одеяло. Он спустил его и увидел лицо Анны, торчащее из-за дверей.

– Рональд! Скорей, нужно идти, – сказала она и пропала из виду.

Что он здесь делает? Как он оказался здесь? Это не похоже на воспоминание, это самая настоящая реальность, только вот проблема в том, что ему здесь шестнадцать лет.

Рон вылез из-под одеяла. Ноги и руки его почему-то дрожали, а сердце бешено колотилось, что, казалось, даже мешало дыханию. Медленно он открыл дверь и увидел Анну, наблюдавшую за тем, как Сара говорит с Михаилом на кухне. Разговор их в очередной раз был на высшем закале эмоций и чувств. Рональду стало жутко страшно при виде разъяренного отца.

– Подойди, – сказала тихо Анна. Она стояла недалеко от них, буквально на их глазах, но они не замечали ее: уж слишком оживленная была беседа.

– Ближе, сынок, – раздался совершенно другой голос из уст сестры. Рон недоуменно посмотрел на нее, а она лишь взяла его за руку и прижала к себе. – В который раз они ссорятся. А все знаешь почему? Из-за Марты. Отец не видит ее, хотя и я тоже, но она есть. Иначе, с кем может разговаривать мать? Да уж… Сынок, может, ты кушать хочешь? – спросила она снова неузнаваемым голосом.

Рональд сжался от страха и недоумения. Происходило что-то совсем безумное. Он хотел сказать ей про то, что на кухне сейчас ссорятся родители, и покушать не удастся, но, увидев ее сверкающие глаза, забился в новой волне страха. Лихорадило в тот день его совершенно по-другому, не как раньше. И это его почему-то еще больше пугало. Все, что он смог сделать, это помотать головой. Его будто сковали по всем конечностям, и не дали возможности говорить, отрезав язык.

– Если он не видит Марту, это не значит, что ее не существует, – продолжала говорить своим голосом Анна. – Бога ведь мы тоже не видим, а он есть. Ты веришь в него, Рональд? – он с трудом покачал головой. – В этом вся сила веры. Если веришь, значит, это есть. Потому и Марта существует, если поверить в нее. Как бы я хотела познакомиться с ней… Она, говорит мама, часто проводит время с ней, общается, обсуждают жизни друг друга. С ней всегда есть о чем поговорить. Хотела бы я иметь такую подругу, – на лице ее появилась унылая улыбка, а затем она совершенно поменялась в лице, будто ее снова настиг инстинкт матери. – На самом деле они только и делают, что ссорятся. Сынок, а что если нам поиграть в игрушки? Мы ведь так мало времени проводим вместе, я хочу быть ближе к тебе, как-никак я твоя мать.