Владимир Исаев - Рождение маньяка. Криминальные истории

Я очнулся в каком-то сарае. Попробовав пошевелиться, понял, что крепко связан по рукам и ногам. За дверью слышались приглушённые женские голоса, которые явно о чем-то спорили. Голоса приближались и стали различимы. Доносились гневные реплики одной из женщин.

– Никакой милиции! Слышишь меня Рая? Эта мразь один раз уже сбежала от них – сбежит и второй; и тогда за нашу с тобой жизнь – не дадут и ломаного гроша.

– Так что же теперь делать? – раздался второй голос с сильной хрипотой.

– А я тебе скажу, – ответил первый. – Мы отвезём его на твоей машине в какое-нибудь глухое место и сами исполним и суд и приговор.

– Но это же незаконно! Нас посадить могут!

– А душить тебя законно? А брата моего убивать законно? Да ты не бойся… в случае чего я всё возьму на себя – мне теперь терять нечего.

С этими словами дверь распахнулась, и помещение залил яркий дневной свет. В сарай вошли две девушки: одна – неудавшаяся сегодня полюбовница, вторая – незнакомая симпатичная девица спортивного вида.

– Гляди-ка, очнулся урод! – и «спортивная» с размаху пнула меня ногой по почкам.

Ударила профессионально, со знанием дела. Было больно, но терпимо.

– Вот, мля! – выругалась Рая. – Он что – железный? Даже не поморщился!

– Ничего, когда я начну яйца ему отстреливать из его же собственного арбалета – поморщится. – И «боевая красотка» ещё раз звезданула мне под ребра.

Я улыбнулся. Девушка начинала мне нравиться. Где-то я уже её видел. Мы были знакомы: эти решительные злые глаза, широкие скулы и волевой подбородок; её манера двигаться по-кошачьи плавно и грациозно… Стоп! Вспомнил. Ну, конечно же – это одна из лучших бойцов ватаги черёмушкинцев!

Я вспомнил как несколько лет назад при памятной битве на пустыре, она каким-то чудом сумела увернуться от стрелы, изогнувшись под невероятным, для человеческого тела, углом. И это был мой единственный в жизни промах. Я ещё тогда безумно влюбился в неё и пытался познакомиться, но она даже не взглянула на меня, отмахнувшись как от назойливой мухи. За это я, конечно, её накажу, но жить будет… для меня.

– Ладно… хватит рассусоливать, – распорядилась Мила. – Давай хватай его за ноги и в багажник.

Девушки взяли обездвиженного «арбалетчика» за ноги и потащили к машине. Его голова стукалась о земляные кочки и мелкие камни, подпрыгивая словно мяч, но парень даже не поморщился и лишь внимательного следил за движениями «спортсменки».

Девицы меж тем с трудом приподняли щуплое тело «арбалетчика» и запихнули в багажник кроя его персону отборным матерным словом… вероятно, тем самым подбадривая свою решимость свершить нечто, чего они никогда в жизни не совершали. Захлопнув крышку, Мила уселась за руль и завела двигатель.

– Показывай куда ехать, – кивнула она Рае и тронулась с места.

Остановившись у небольшого лесного озера, мстительницы вытащили свою жертву из тесного багажника и прислонили к дереву. Девушки встали от него метрах в пяти. Мила держала в руках арбалет. Его арбалет.

– Говорят, ты в прошлый раз моментально раны свои зализал? Так вот, падаль, я тебя огорчу… сегодня это не получится.

«Арбалетчик» за все время их общения, не проронивший ни слова, вдруг отчётливо сказал:

– Ты моя.

– Что? – руки Милы отчего-то дрогнули.

– Ты моя будущая жена, – спокойно проговорил он и улыбнулся.

– Ах ты, урод! – крикнула Мила. – А вот это ты видел?!

Она подняла арбалет и заорав ещё громче:

– За Лёнечку сука!!! – нажала на спуск.

Стрела угодила ему прямо в грудь, но «арбалетчик» продолжал стоять и по-прежнему улыбался.

Мила ошарашено смотрела на него. Ей стало вдруг невыносимо жутко. А тот, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Сначала я отрежу тебе ноги, чтобы ты не смогла сбежать, а потом сделаю тебя матерью своих детей. Детей будет много, впрочем, как и матерей. Я заменю несовершенное человечество новой расой, ибо я есть высшее существо призванное карать и миловать; я оставлю подле себя лишь самых достойных и укажу путь истины…

Глаза парня пылали безумным огнем, а с уголков рта стекала тягучая слюна. Стоявшая рядом Рая была уже на грани обморока.

– Хрен тебе, – проворчала Мила, вдруг разом успокоившись и заряжая арбалет. – «Мессия» доморощенный.

Она снова подняла оружие и спустила курок, прерывая бредовые словоизлияния потенциального клиента психиатрической лечебницы на самом «интересном» месте. Стрела угодила в правый глаз, намертво пригвоздив голову убийцы к дереву.

Тело арбалетчика задёргалось в предсмертной судороге. Ещё стрела – во второй глаз.

Он обмяк, повиснув на стрелах как на гвоздях.

Ещё, ещё, ещё… в предплечья, ноги, грудь, живот… Мила хладнокровно расстреливала уже давно мёртвого человека, пока не закончились стрелы.

Рая с ужасом смотрела на превратившегося в ежа молодого парня.

– Надо же его снять, наверное? Найдут… – еле слышно прошептала она, пятясь от дерева.

– Ну и пусть находят, – зло бросила Мила. – Другим неповадно будет.

В её глазах стояли слезы. Она не чувствовала никакого удовлетворения или облегчения – была лишь одна глухая безмерная тоска.

***

Я умирал – ослеплённый, утыканный десятком моих же собственных стрел. Жизнь уходила из меня по капле. И с каждой каплей память возвращалась: на год, на два, на пять, на десять лет назад.

Вот я стою исполненный безумной радости от собственной силы и могущества, в упор, расстреливая из арбалета своих сверстников.

Вот эти самые сверстники, упившись портвейна, заставляют меня чистить им обувь, бегать за очередной бутылкой на мои же деньги. А девчонки весело смеются, наблюдая как я, стоя на коленях, пытаюсь убрать носовым платком огромную лужу, наделанную в стельку пьяным отцом главаря нашей районной банды. Смеются и исподтишка плюют мне в спину.

Вот родители, оттолкнув меня от себя, ссылаются на срочную занятость, когда я счастливый и гордый пытался продемонстрировать им модель фрегата сделанного собственными руками. Не до глупостей им.

Вот мне пять лет, и мама ещё уделяла толику своей любви, а отец даже иногда брал меня на руки и высоко подкидывал к потолку, а я радостно заливался счастливым смехом, наполненным всепоглощающей вселенской любовью к своим таким замечательным родителям.

Вот я в грудном возрасте убаюканный тихим пением дремлю на материнских руках и мне так хорошо и спокойно.

Жизнь уходила из меня. И с последней её каплей мой мозг пронзила жгучая мысль: «а ведь могло быть все по-другому…» Мрак.

***

Мила сидела одна в пустой квартире опустошённая и несчастная. Она выполнила свою миссию – избавила город от маньяка и отомстила за брата. Но что-то не давало ей покоя. Что-то нехорошее… что-то ужасное должно было произойти… сейчас… сию минуту. Весь её дар предвидения буквально вопил об этом. У девушки не выходил из головы спокойный уверенный голос «арбалетчика»: «Ты моя будущая жена».