Алексей Вершинин - Умирая дважды

– Начинай.

Жужжание целого улья пчел заполнило тишину. Тело Веббера тряслось, сдерживаемое лишь ремнями и креплениями. Шея неестественно изогнулась, вены вздулись и грозились лопнуть. Пальцы разжимались и сжимались, каблуки ботинок выстукивали адскую дробь. Дейл ждал. Хотя бы крик. Не твое невнятное покаяние в суде. Крик. Боль. Ты мне должен боль. Колени Генри трусило в разные стороны. В детстве Дейл разворачивал скрученные листья деревьев и вытряхивал оттуда гусениц прямо у входа в муравейник. Муравьев десять сразу бросалось на добычу, с каждым их укусом в тело личинки впрыскивалась ядовитая кислота, и гусеница извивалась, сворачивалась в кольцо и выпрямлялась словно палочка. Танец смерти. Последний аккорд. Пусть же мясник танцует, выбивая дымящимися ногами ритм. Его тело бьется в конвульсиях. В нем ток. Муравьиная кислота. Один лишь крик. Ну же.

Офицер поднял руку и жужжание замолкло. Веббер обмяк и немного сполз. Словно из ниоткуда появился маленький сутулый человек и принялся тыкать в него стратоскопом. Белый райский свет потускнел, саван стал робой, на сером мешке, в том месте, где нос, расплывалось багровое пятно.

Дейл сидел, ничего не понимая. И это все? Он взглянул на брата, потом на офицера, полицейских. Это конец? Веббер даже не крикнул. Ничего не изменилось. Все та же боль, все те же чувства. Дочь и жена не появились. На душе не стало легче. Он все тот же потерявший все человек. Дейл остался наедине с пистолетом, ожидающим его дома в лимбе из полиэтилена. Между ним и вороненой сталью оружия больше ничего не было. Вот какой он, конец. Пустой.

Гетфилд смотрел, как копы развязали Веббера. Руки и ноги безвольно болтались. Пятно на мешке стало больше. Тело накрыли простыней и увезли в ту дверь, откуда привели. Электрический стул больше не был живым и снова стал простой мебелью смерти.

Нет дочери. Нет жены. Нет врага. Дейл осознал все только сейчас. Раньше он жил ради семьи, потом – ради ненависти и желании увидеть смерть. Сейчас ему по-настоящему незачем жить. Мысль, к которой он готовил себя, стала явью. Дейла кинуло в жар, он осознал, что уже изрядно вспотел.

– Сэр, пожалуйста, пройдите к выходу.

– Дейл, пойдем.

Вспышки фотокамер, вопросы. Брат ведет его под руку. Полуденное солнце казалось тусклым фонарем, но рубашка предательски прилипала к туловищу.

– Райан, отвези меня домой.

– Окей. Соберем вещи и поедем ко мне.

Ну вот, опять.

– Я сам. Заедешь потом за мной вечером.

Райан недоверчиво посмотрел на него, но согласился. Внезапно он вскрикнул и резко упал, прикрывая лицо ладонями. Впереди послышались крики и стук металлических дверей. Ворота распахнулись и во двор высыпалась ватага людей в сером с палками в руках. Вокруг падали камни. Дейл кинулся к брату, но тот уже поднимался, держась за рассеченный лоб. Гул и крики становились громче – толпа приближалась к ним. Навстречу им выбежали копы с ружьями и воздух наполнился треском выстрелов, воплями и запахом пороха.

– Вон отсюда. – кричал полицейский над ними, размахивая револьвером. – Все бегом обратно внутрь.

– Тут весь блок “D”! Они достали ключи. – кричал кто-то из окна.

Заключенные разбежались по двору, прячась за углами и скамейками. У некоторых из них было огнестрельное оружие и несколько копов уже корчились на асфальте. Дейл схватил брата и побежал. Сзади грохотали винтовки. Брызнула кровь и один из репортеров упал прямо перед ними. Вокруг мелькали перепуганные лица родственников. Хорошо, что они недалеко отошли от здания. Вот дверь. Даже отсюда видно стоящий в конце зала стул. Наружу выбежало несколько полицейских, человек пять и взвели карабины.

– Стоять!

Выскочил офицер, руководивший казнью. Его рот был искривлен в гневе.

–Карнеги, какого черта! Это гражданские. – завопил кто-то с вышки. – Скорее к ребятам.

– Ааа, внутрь. Живо – отмахнулся он и убежал. Копы последовали за ним, один их них с ненавистью посмотрел на Дейла и плюнул на пол.

Райан плюхнулся на пол. Лоб распух прямо посередине, и тонкая рана кровоточила. Кузена что-то вопила. Посреди комнаты стоял врач, щупавший тело Веббера, с чемоданчиком в руках и смотрел на них испуганным взглядом.

– Дверь закрыли? – тихим тонким голосом спросил он.

– Да, доктор. – сказал Дейл. – осмотрите его пожалуйста.

Док наклонился и принялся щупать голову Райана.

– Кость целая. Удар прошел вскользь. – сказал он и принялся доставать из чемоданчика бутылочки и бинты, бормоча что-то под нос и выговаривая указания остальным родственникам.

Но Дейл уже не видел этого. Сзади гомонили родственники и Райан рассказывал врачу, что случилось во дворе. Гетфилд быстро пересек комнату, быстрым, взглядом посмотрел на стул и юркнул в темную комнату. Дейл искал то, чего ему не хватало, то, чем он не насытился. Он очутился в тускло-освещенном коридоре, ведущем вниз. Одна дверь на стене справа. Темная и тяжелая. Заперта. Там в конце, из-за угла разливался бледный зеленоватый свет. Дохнуло стылым воздухом. Дейл почувствовал холодный и приторно-сладковатый запах морга и направился вниз. Чем дальше, тем прохладнее. Каменные стены влажные от конденсата, плитка на полу заглушает его шаги. Жуткая тишина. Волнительное ожидание. Поворот.

Стена холода. Мокрая рубашка моментально стала ледяной, и Дейл поежился.

Небольшая комната. Неоновые лампы разливают бледный гнилой свет. Склеп, гробница, усыпальница. Коробка со стенами из голубого кафеля. Посередине, на блестящем металлическом столе кто-то лежит. В робе-саване. С черным номером 5783 на груди. Странная радость охватила Дейла. Сейчас он увидит его глаза. Наверняка, все такие же пустые, стеклянные, но мертвые. Серый мешок стеснительно скрывает боль и страдание. Бурое пятно уже расползлось на пол-лица. В круглой дырке на затылке видна лысина, лопнувшая, синяя с красным трещинами. Дейл приблизился. Неверной рукой он ослабил шнурок на шее, его пальцы легонько прикоснулись к коже мертвеца. Сколько времени прошло – десять, двадцать минут? В этой комнате он уже успел остыть. Гетфилд медленно задрал мешок вверх. Окровавленная ткань с противным звуком отлепилась от лица. Дейл отпрянул. Нос и рот были испачканы, будто Веббер только что перегрыз кому-то шею. С той лишь разницей, что это был не Генрих Веббер. Крючковатый нос, мохнатые брови гусеницы, светлые волосы. Вытянутое морщинистое лицо искривлено в маске боли. Чужой посторонней боли. Бледные губы раскрыты, в глубине мертвого рта, в запекшейся крови торчит обрубок языка. Дейл медленно, с опаской, снова подошел к трупу, встал прямо над ним, оперевшись на стол, и заглянул в глаза. Широко раскрытые и застывшие в мольбе о пощаде. И ярко-голубые. Не карие. Гетфилд вытер холодный пот со лба. На робе номер 5783. Голова закружилась, комната поплыла. Ладонь встретила мокрую и студеную плитку стены. Холодный воздух ворвался в легкие и отрезвил мысли. Дейл ударил себя по щеке и встал ровно. Он рехнулся. Или зрение глумится над ними. Или это все – мрачный могильный кошмар, которому нет конца. Номер 5783, не Генри Веббер.