Алексей Вершинин - Умирая дважды

– А вот и они. – воскликнула Бетти, вопрошающе глядя на Брэна. – Наконец-то.

–Да, мы задержались. – успокаивающе подмигнул он ей – Встретили Джима из группы. Они будут завтра играть.

– Привет, Эди – бархатный голос Вэл еще больше ввел в оцепенение Эда. – Поздравляю тебя. Ты смотришься рядом с этой машиной.

– Спасибо. – промычал он, улыбаясь как придурок

Драка с Ником, друзья, парковка, школа, тачка – этого всего не существовало и если и было, то только в другом мире. Только ее улыбка. Идеальные губы. Идеальный цвет помады. В одном журнал Эд прочел, что мужчина за всю жизнь поцелуями съедает три килограмма женской помады. Почему эти мысли лезут сейчас в его голову!?

– Ну нам с Бэтс пора идти. – Брэн словно выдернул его из пелены. – Кстати, Вэл. Эд отличный водитель. Тебе стоит побыть его штурманом.

–Я и не сомневалась. Эди, подвезешь меня? – спросила она смеясь.

Его словно огрели.

– Да. – скулы уже сводило от улыбки.

Пока Валери прощалась с Бэтс, Брэн крепко сжал плечо Эда.

– Чувак, не веди себя так.

–Как?

– Ты то и делаешь, что пялишься на ее грудь и лыбишься как идиот. – сказал Брэн, усаживая его за руль.

– Я на губы смотрел. Я читал, что им это нравится. – Эд возмутился. Он ведь и вправду смотрел только на ее губы.

– Тсссс. – прошипел Блэйк и указал взглядом. Валери уже села в машину.

Совсем рядом с ним. Во рту пересохло. Эд понял, что забыл где какие педали.

– До завтра, ребята. – помахала им рукой Бэтс. Вэл послала ей в ответ воздушный поцелуй и повернулась к Эду.

– Ну поехали.

Пряной и теплый имбирный запах пробирался в мозг.

– Вэл, отличные духи. Очень вкусные.

Да! Есть! Первый комплимент! А это не так уж сложно.

– Завтра я буду пахнуть также. Я рада, что тебе нравится – тебе же со мной танцевать. – засияла она. – Поехали же.

Наверное, все же есть бог не небесах. Эд так и не понял, как у него получилось завести тачку и не спутать передачи и педали – машина плавно выкатилась с парковки и ехала по улице.

– Эди, ты не встречал сегодня Ника? – тихо спросила Вэл.

– Ника? А! Ника! – Эдвард потихоньку приходил в себя. – да, я его встретил в коридоре.

– И?

– Эм. Ну. Что и? – черт, как же сложно одновременно разговаривать с ней и вести тачку.

–Да так. Видела, как этот придурок заходил в школу. Мне показалось он тоже увидел меня. – ее голос звучал по-прежнему бархатно, не смотря на нотки разочарования и обиды. – Впрочем, неважно. Ты готов к завтрашней дискотеке?

Эд посмотрел на нее. Губы. Идеальные. Легкое платьице. Очертания юной груди. Она без лифчика. Боже, как же хорошо, что они сейчас стоят на светофоре, иначе сейчас бы он вшибся куда-нибудь. Дыши глубже и ровнее. Эдвард Коулер, ты знаком с ней уже больше месяца, успокойся. Говори.

– Не то слово. Немного жаль, что большинство разъедется на лето. У тебя то какие планы? Европа, южное побережье или ферма крестных?

Что бы это сейчас ни было, Эд – ты красавчик. Ты разговариваешь и даже пытаешься шутить.

– Застряну здесь скорее всего. А ты?

– Да, буду помогать отцу делать ремонт в гараже. Слушай, как насчет смотаться на море к маяку на недельку. На машине. Я тут подумал: я, ты Брэн и Бэтс.

– Эди, да ведь это отличная идея. – Вэл очень оживилась. – Дикарями, в палатках!

– У меня как раз есть двухместная.

Парень, да ты пикап-мастер. Нет, это все тачка. Это говорит мотор. Сам бы ты сейчас просто мычал. Брэн не поверит своим ушам, когда узнает. Останови их сейчас копы, в крови у тебя найдут не пойми откуда взявшийся алкоголь. Эд воодушевился. Все идет просто отлично.

– Эди, я тебя все это время стеснялась спросить. Ты умеешь танцевать?

Солги ей. Говори, что хочешь, но солги. Даже не вздумай…

– Да, твист.

Молодец, а теперь молчи.

– Когда дома никого нет. Под радио. – продолжил Эд.

Справляйся сам. Я думал, у тебя есть шанс.

Эд прикусил губу и прищурился. Вэл смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– Только никому. Я тоже. – прошептала она и громко рассмеялась.

– Согласись, ведь так ты лучше чувствуешь музыку. И себя. – Эд не верил своим ушам. О его привычке не знал даже Брэн. А Валери… Ее смех, он просто потрясающий.

–Здесь ведь есть тоже радио? –

–Совсем забыл про него. Сейчас включу.

Эти восемь кварталов асфальта до ее дома Эд запомнил до конца жизни. Ему еще так никогда не было хорошо прежде. Он старался ехать медленнее, и они успели спеть пару песен. О, как же поет Вэл. И ее смех. Губы. Темные глаза. Встречный поток воздуха залетал в машину и развевал ее волосы. Листва деревьев сверкала изумрудами. Шорох шин был слаще звука прибоя.

Моменты, которые нужно помнить. Моменты, которые решают все.

Эд стал у бордюра напротив ее дом.

– Ты превосходно водишь. Я не верю в ту историю со стаканом. – сказала Валери.

–Можем повторить тест. Будешь толстым Паттером?

– Если все лето просижу дома, то да.

Эд знал, что сейчас должно наступить неловкое молчание. То самое, когда ты должен, что-то сказать. Или что-то сделать.

Ее рука лежала рядом с рычагом передач. Он накрыл ее своей ладонью.

Моменты, которые ты не забудешь.

Валери потянулась к нему, закрыв глаза. Ее улыбка, скользнувшая по его щеке, была теплой и влажной. Имбирный запах духов заполнил все сознание. По всему телу пробежала легкая приятная слабость.

Эд помнил, что Вэл сказала ему завтра заехать за ней в семь. Помнил, как она вбежала по ступенькам к себе домой. Помнил, что по дороге домой завернул в тупиковый проулок, вышел из тачки, воровато оглядевшись, проверил, что никого рядом нет, и станцевал твист.

В отсеках “Чижа” было очень людно и пахло нечистотами и потом. Вонь была настолько сильная, что создавалось впечатление, будто она затрудняет и замедляет все движения, давит к полу и кровь вместо кислорода гоняет ее по организму. Но после двухнедельного пребывания в этом смрадном сумраке Чет не замечал ее, только матросы плевались, когда кто-нибудь из беженцев появлялся на палубе или помогал им в машинном отделении. Три дня тому назад прорвался шланг подачи масла, и все это время они беспомощно качаются на волнах посреди моря, болтаясь между войной и нищетой.

В отсеке, где Чет расположился с женой и семилетним сыном, было еще полсотни таких же оборванцев. Исхудалые, злые, грязные – все они были словно сгустками отчаяния и страха. Без гроша за душой каждый надеялся и каждый не знал на что. Незнание, в любом случае, было лучше выжженных деревень и поджаренных внутренностей.

Там, на палубе, кристально чистое небо и свежий морской воздух в легких. Здесь – хрип спящих, нестерпимое зловоние и кусочек засоленной говядины, который завтра прокормит семью. Кусочек твердого безвкусного мяса, который оставался их единственным сокровищем.